прилетало по морде.
Гедимин смущённо сощурился и уставился на бассейн.
— Ты меня тогда свалил, — пробормотал он и снова услышал смешок.
— Хоть на что-то сгодился боевой опыт! Ладно, не смущайся. Мы все тогда сделали, что могли. Жаль, что не вытянули — и эта станция всё ещё не совсем наша.
— Зачем меня сюда вывезли? — спросил Гедимин, следя, как загрузочная машина ползёт за топливом. — Какие…
— Завтра, — резко перебил его Исгельт. — Сегодня — ирренций. Автоматика говорит — всё в порядке. Ты, Гедимин, что скажешь?
Сармат пригляделся к запечатанным ячейкам и пожал плечами. «Ремонтное чутьё» молчало. То ли ему мешали экраны, то ли расстояние, — но Гедимин не видел ни неисправностей, ни слабых мест… кроме нескольких «люфтов»-предохранителей, и в машине, и в бассейне. «Если что, кипящее облако твэлы не поломает,» — успокоился он. «Ему тут есть, что сломать.»
…Вечерняя смена, и правда, не успела. Гедимин видел, как замирает загрузочная машина, мигают и гаснут светодиоды, как сарматы уходят к санпропускнику, а через пару секунд наружу выбирается новый дозиметрист… Ещё три минуты, обмен командами, вспышки светодиодов, — и работа продолжилась.
…Закончили за полчаса до полуночи. Пока отгоняли «урановоз», и рабочие гасили огни и закрывали за собой шлюзы, Исгельт стоял на галерее неподвижной статуей. Вскоре внизу всё стихло и угасло, только горела подсветка на заполненных и пустых ячейках — зелёная и красная, да поднималось над бассейном защитное поле.
— На каждом энергоблоке есть своё хранилище, — нарушил молчание Айзек. — Но туда топливо поедет ещё нескоро. Пойдём!
Он потянул Гедимина к спуску с галереи — не наружу, как подумал было сармат, а внутрь, к бассейну. Туда же по другой лестнице уже почти спустился Исгельт. Гедимин удивлённо хмыкнул.
— Всем интересно, — послышалось в наушниках. — Айзек, открой нам ячейки!
Сармат на ходу провёл пальцами по экрану передатчика. Бассейн распахнулся, загораясь холодной зеленью. Гедимин вздрогнул, но тут же успокоился — переборки, проложенные слоем флии, никто не убирал, ни один омикрон-квант не мог пролететь насквозь, цепная реакция была невозможна… да и светилось топливо тускло, как ему и полагалось — просто и его, и его неяркого свечения тут было очень много.
— И поле убери, — попросил Исгельт. Он уже стоял на краю бассейна, у черты, обозначенной дозиметристом — вплотную к полупрозрачной стене. Та горела зеленью, но держалась. Ещё секунда, и поле растаяло — и в лицо Гедимину дохнуло ровным фантомным жаром. Он будто снова вышел под испепеляющее солнце Маракайбо, — сигма-излучение восьмидесяти тонн ирренция безо всяких цепных реакций жгло нервные окончания. На дозиметре вспыхнул тревожный светодиод.
— Вот это махина… — восхищённо пробормотал Исгельт, и Гедимин вздрогнул — теперь он видел, что и бывший адмирал сдвинул височные щитки… и точно что-то чувствует. Айзек остановился, прикрывая глаза тёмной пластиной. Гедимин повторил его движение — свет сорока реакторов, пусть даже незапущенных, был слишком ярким.
Он, выждав немного, занёс руку над ближайшей ячейкой, погрузив её в рассеянный поток излучения. Жар остался ровным, без перепадов, без проступающих структур. Сбоку он увидел тень — а когда повернулся, изумлённо уставился на Исгельта и Айзека. Они тоже ощупывали воздух над бассейном и растерянно переглядывались.
— Горячее, но не шевелится, — Исгельт убрал руку и повернулся к Гедимину. — Так и должно быть?
Тот качнул головой.
— Это ирренций. Сам ирренций. Больше тут никого нет.
— Уверен? — судя по голосу, Исгельт не обрадовался ответу. Айзек тронул его за руку.
— Постой. Может, при личном контакте… Гедимин! Стой, где стоишь, я подниму ближний твэл!
Сармат мигнул, оглянулся на Исгельта, — командир молча следил за малой загрузочной машиной, пришедшей в движение. Через какие переизлучатели Айзек ей управлял, что ему не мешала зашкаливающая «сигма», Гедимин разглядел не сразу — а разглядев, уважительно хмыкнул. «Накопители и линзы. Никаких проводов, никакого заражения. И всё работает. Надо бы и у нас…»
Додумать он не успел — свет над запечатанным бассейном уже погас, только перед Гедимином сияла одинокая топливная сборка. Айзек тронул его за плечо, кивнул на неё.
— Сначала ты… попробуй. Тебя они все знают.
Гедимин мигнул, но протянул руку к сборке. Жар чуть усилился, когда его пальцы коснулись стержней — но ни единое волокно так и не дотронулось до кожи. Рядом легла рука Айзека, следом сборку — осторожно, одним пальцем — пощупал Исгельт.
— Не шевелится, — подвёл итоги он. — Чего не хватает?
Оба сармата пристально смотрели на Гедимина. Боковым зрением он видел, как сборка возвращается в бассейн. Фантомный жар исчез.
— Похоже, оно ещё не… проснулось, — сказал Айзек с невесёлым смешком. — Или не отпочковалось. Может, не успело? Как быстро это вообще происходит?
Ответа почему-то ждали от Гедимина. Он растерянно пожал плечами.
— Будто я их много видел с нуля… — пробормотал он; теперь, когда жар ушёл, пальцы тут же озябли и рефлекторно сжались в кулак. Хотелось потереть их, но растирать скафандр было, очевидно, без толку — и сармат, сцепив руки в замок, убрал их за спину.
— Как я знаю, им нужен контакт, — сказал Исгельт. — Частый, возможно — постоянный.
— Могу тут заночевать, — буркнул Гедимин; его вроде ни в чём не обвиняли, но ему было не по себе. — Может, к утру отпочкуется.
— Нет, — решительно сказал Айзек. — Это уже лишнее. Ничьим мозгом нельзя так рисковать. А твой нам вообще для другого нужен. Каждый день заходить сюда, пробовать общаться, — я думаю, этого хватит. Гедимин, что скажешь?
— Я не хочу разделять твэлы, пока эта штука не проснулась, — сказал Исгельт. — Но сколько времени ей нужно? Я так понял, статистика не велась…
Айзек невесело хмыкнул.
— Исгельт, ну что ты хочешь⁈ В этих тва… зверушек ни один командир не верит. Все контакты — случайность и чей-то личный эксперимент. У Гедимина опыта больше, чем