сошел с рук тот момент, когда я потеряла Броэма и оказалась вне досягаемости, когда он нуждался во мне.
– Я знаю, что облажалась. Прости. Не самое подходящее было время.
Единственным, что выдавало его раздражение, было то, как он сжал зубы.
– Это произошло не под конец. Я терял тебя весь день.
– Диснейленд – огромное место, – сказала я, но это прозвучало слабым оправданием. – И, кажется, я не думала, что ты действительно во мне нуждался.
– Окей, в следующий раз лучше не приходи, если считаешь, что это бессмысленно. Ты знаешь, я тебя не заставлял. Но ты сказала, что будешь рядом, поэтому я положился на тебя.
Нет. Это нечестно.
– Ну, шантажируя кого-то, ты принуждаешь его делать то, что просишь, даже если ты говоришь, что можно отказаться.
Он нахмурился, а его рот приоткрылся.
– О чем ты?
– Ты шантажировал меня.
– Нет!
– Да! Ты сказал, что расскажешь всем в школе обо мне, – передразнила я его акцент, чтобы освежить ему память.
– Ты перевираешь. Я сказал, что, кажется, ты хочешь сохранить свой секрет. Не волнуйся, я не собираюсь всем рассказывать, что ты со мной работаешь!
Я замолчала, внезапно сбитая с толку не меньше, чем он. Нет, он не это имел в виду. Правда? Он сказал… Во всяком случае, то, что он сказал, было… но с тех пор он мне не угрожал. Никогда.
– А я-то думал, чего это ты ни с того ни с сего на меня набросилась, – добавил Броэм, сцепив руки и качая головой.
– Ну да, я думала, ты мне угрожаешь.
Броэм провел рукой по губам и подбородку.
– Я не хотел, чтобы это так выглядело.
Я не знала, что и думать. Голова болела. Теперь я не была уверена, насколько мое поведение по отношению к нему было справедливым. Мои щеки вспыхнули, когда я это поняла.
– Думаю, произошло недопонимание, – мягко ответила я.
Мы шли в полной тишине, пока я пыталась прокрутить в голове сцены из нашего общения, чтобы разобраться во всем.
– Прости, что меня не оказалось рядом сегодня, – сказала я. – Думаю, что была немного возмущена, так как думала, что меня вынудили поехать, а потом все пошло под откос и… – Я замолчала, когда комок встал в горле.
– Эй, что случилось? – Его голос стал поразительно ласковым, учитывая, что он имел полное право сердиться на меня.
Я пренебрежительно махнула рукой.
– Не хочу сейчас об этом говорить. Просто… просто тяжелый день. Прости.
Пока я пыталась сделать глубокий вдох, чтобы собраться, Броэм не сводил с меня глаз.
– Да, мой день тоже не вошел в пятерку лучших. Думаю, лучше поехать домой. Меня уже достало это место.
Но я все-таки не была уверена, что поверила ему. Если я права насчет того, что у Броэма тревожный тип привязанности, то, когда он замыкался, он в действительности хотел, чтобы кто-то помог ему снова открыться. Если он отталкивал людей, то лишь потому, что хотел внимания.
К счастью, Ориэлла прекрасно научила меня, что делать в таких ситуациях. А я учила этому других.
– Честно говоря, – сказала я, – все, чего мне хочется, – поесть фастфуд, побывать на других аттракционах и не беспокоиться обо всем этом дерьме хотя бы час.
– Так давай сделаем это.
Я посмотрела на Эйнсли. Ни я, ни Броэм уже не интересовали ее. Она зависла в телефоне, облокотившись на мусорное ведро.
– Было бы здорово, но Эйнсли хотела поехать домой.
– О, – Броэм раскачивался взад-вперед, как будто что-то обдумывал. Затем он вяло пожал плечами. – Если Эйнсли хочет поехать домой сейчас, я подкину тебя до дома.
Мое лицо расплылось в улыбке.
Сорок минут спустя мы с Броэмом сидели друг против друга в кабинке колеса обозрения, это было то, что мне следовало сделать, когда я пришла в Диснейленд. Также колесо обозрения – или Колесо Микки, как мы с Эйнсли называли его в детстве – идеальная вещь, чтобы отвлечься, потому что оно не выглядело как обычное колесо обозрения, а больше походило на захватывающий аттракцион, замаскированный под спокойный и непритязательный. Таким он и был, когда ты выбирал одну из движущихся кабинок. А потом ты плавно поднимался вверх, смотря свысока на мерцающие огни и толпы людей, но кабинка неожиданно скользила на несколько метров вниз, качаясь в свободном падении, так что казалось, ты разобьешься насмерть.
Похоже, Броэм никогда не катался на Колесе Микки раньше, потому что момент с неожиданным падением застал его врасплох. Когда мы первый раз соскользнули, он завопил так, будто его столкнули с крыши. Как только кабинка перестала раскачиваться или, по крайней мере, перестала раскачиваться так сильно, он повернулся ко мне с осуждающим взглядом, словно я его обманула.
– Тебе не понравилось? – спросила я сквозь смех.
Он перевел дыхание, вжался в угол и расставил руки так, чтобы держаться за стены, пока мы раскачивались.
– Это небезопасно, это небезопасно, я хочу выйти отсюда.
– Это Диснейленд, и он безопасен.
– Люди умирали здесь!
– Скажи погромче, думаю, не все дети тебя услышали.
– Могу я сойти или уже поздно?
– Боюсь, что уже поздно. Но ты привыкнешь к раскачиваниям, обещаю.
Взгляд у него был подозрительным. Медленно, но верно он понимал, что я права. К нашей третьей схватке с гравитацией Броэм уже не издал ни единого звука. Он был достаточно спокоен, чтобы вернуться к нашему разговору.
– Итак. Помнишь, сегодня утром ты сказала, что молчание – один из видов эмоционального насилия? – спросил он. – На мой взгляд, это все достаточно сложно.
Я улыбнулась, смахивая с глаз выбившуюся прядь волос.
– Может, не настолько сложно.
Произнося это, он с высоты осматривал парк.
– Хотя, может, так оно и есть. Не знаю, кто ошибся, я или Вайнона. Но иногда – на самом деле почти всегда – я чувствовал, что она отдаляется. Я изо все сил пытался не психовать, но знал: она думала, что я навязчив. Последнее, чего я хотел бы, так это заставить ее отдалиться еще сильнее, но, казалось, что бы я ни делал, она все равно все меньше общалась со мной, пока не стала игнорировать целыми днями. Однажды такое длилось две недели. Как будто меня вообще не существовало, понимаешь? И тогда все стало ухудшаться, я останавливал себя, чтобы не писать ей, убеждая себя, что она хочет бросить меня, но потом придумал хорошую причину, чтобы позвонить и написать, но она проигнорировала это. А теперь я виню себя, что проявил инициативу и вторгся в ее личное пространство. Я просто никогда не знал, что делать. И все вокруг говорили: расслабься, она не обязана уделять тебе каждую секунду своего времени, она не твоя собственность. И я отвечал, что, клянусь, я не пытаюсь никем обладать, просто… разве это не нормально – хотеть общаться со своей девушкой хотя бы раз в одну-две недели?
Наша кабинка снова дернулась, а руки Броэма впились в металлическую сетку.