— Я не сяду туда без тебя, — рявкнула она. — Если ты попытаешься меня принудить, Ник…
— Ни хера я никого не принуждаю, — прорычал он в ответ. — Я поеду с тобой.
— А если не поедешь, я просто сяду в такси и вернусь, — рявкнула она. — И завтра я тоже вернусь, Ник. И послезавтра.
Он прикрыл глаза на несколько секунд.
Сделав это, он невольно заметил, что его клыки удлинились.
Он вновь поднял веки и обнаружил, что она сердито смотрит на него, пытаясь отодрать его пальцы от своей руки.
Она права. Теперь он не просто ведёт себя как засранец.
Теперь он занимается откровенным рукоприкладством.
Он мог называть это как угодно, но они оба знали, что он намеревается затолкать её на заднее сиденье такси.
По-прежнему глядя на неё, Ник ощущал свою нерешительность, раздражение, страх… бог весть что ещё… и всё это достигло пика в его сознании. Отпустив её руку, он проскользнул мимо неё, двигаясь отрывистым, наполовину импульсивным, наполовину злым броском. Вместо того чтобы запихивать Уинтер в робо-такси, он сел туда сам.
Опять-таки, он не потрудился двигаться как человек.
Он приземлился на мягкое сиденье такси у противоположного окна и стал ждать.
При этом он услышал весёлую усмешку.
На сей раз звук издала не Уинтер.
Ник поднял взгляд. Он посмотрел мимо Уинтер, мимо тёмных очертаний её фигуры, на дверь клуба, где вышибала-латиноамериканец по-прежнему сидел на своём стуле. Он скрестил толстые руки на груди и наблюдал за ними, посмеиваясь и явно забавляясь.
— Думаю, ты встретил свою ровню, Волк, — крикнул вышибала.
Ник помрачнел, не сумев сдержаться.
Уинтер, которая забиралась на сиденье следом за ним, даже не взглянула на вышибалу.
— Разве я не видел, как эта очаровательная леди пришла с другим братом? — прокричал вышибала ещё громче, не скрывая своего веселья. — …И она уже посадила тебя на поводок?
— Отъе*ись ты, — прорычал Ник.
Вышибала разразился взрывом хохота.
Когда Уинтер захлопнула за собой дверцу робо-такси, вампир-пуэрториканец запрокинул голову назад, по-прежнему улыбаясь. Даже с закрытой дверцей Ник услышал, как тот издал протяжный, нарастающий волчий вой, получившийся ещё громче и протяжнее того звука, которым он приветствовал Ника и Джордана, когда те только пришли в клуб.
Ник постарался проигнорировать и это тоже.
Он старался игнорировать всё.
Он даже не посмотрел, какое место назначения Уинтер напечатала на панельке с картой, располагавшейся в стене между искусственным интеллектом-водителем и их сиденьем.
Это не имело значения, бл*дь.
Уже ничто не имело значения… видимо.
Он сидел и смотрел перед собой, когда робо-такси начало плавно выезжать из переулка.
Затем Уинтер скользнула к нему на колени, подвигаясь ближе, забираясь на него. Она наполовину обвилась вокруг его тела прежде, чем его разум успел подумать, поспеть за происходящим, определиться, как реагировать… и уж тем более понять, что происходит.
Вместо этого Ник подхватил её, обнимая обеими руками и крепче прижимая к себе, запуская пальцы в её волосы. Он до сих пор действовал слишком грубо. Бл*дь, он был слишком груб с ней.
Но Уинтер ахнула, и он ощутил, как та боль в ней усиливается, а тело расслабляется в его руках, под его ладонями и пальцами.
Её губы нашли его рот, и Ник стиснул её, отвечая на поцелуй, целуя её ещё крепче, издавая низкий рык, от которого она ещё сильнее вцепилась в него.
Он знал, что должен её оттолкнуть.
В этих бл*дских такси стояло видеонаблюдение.
Здесь были камеры…
— Слишком поздно, — рявкнула Уинтер, поднимая голову и сердито глядя на него. — Когда это уже отложится в твоей бл*дской башке, Ник? Слишком поздно… давно уже слишком поздно.
Уставившись на неё, он постарался думать, подавить боль, накатывающую в груди.
Он смотрел на неё и видел, как она смотрит на него в ответ.
Её глаза снова остекленели, как в клубе, и Ник готов был поклясться, что теперь ощутил это ещё сильнее… он чувствовал в ней ту боль, пока её грудь вздымалась, пока она глядела на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я не хочу тебя потерять, — прорычал он, заговорив прежде, чем успел обдумать свои слова. — Бл*дь, я не хочу тебя потерять. Ты это понимаешь?
Она нахмурила лоб.
Её злость не развеялась, но теперь она смешивалась с раздражённой озадаченностью.
— И поэтому ты расстался со мной? — рявкнула она. — Какой в этом смысл, Ник?
— Ты знаешь, какой, — прорычал он в ответ. — Ты знаешь, Уинтер… не притворяйся, будто ты не знаешь, о чём я говорю. Не притворяйся, будто ты так мало понимаешь в том, как это устроено. Я не могу быть с тобой вот так. Не могу. Не в таких отношениях, каких хочешь ты. Если бы ты хоть немного меня слушала, чёрт подери, ты бы это знала.
Она моргнула, озадаченно уставившись на него, и нахмурилась.
Когда она открыла рот, Ник перебил её прежде, чем она успела ответить.
— Я изменю тебя. Я изменю тебя, чёрт возьми. Ты это знаешь. Я изменю тебя… и мне этого не хочется. Это пугает меня до усрачки, Уинтер.
— Я это знаю, — огрызнулась она. — Я знаю, что это тебя пугает, Ник.
— Ну, тогда может тебе стоит ко мне прислушаться. Может, тебе стоит уважать мои опасения в данной ситуации и не твердить мне, что я реагирую излишне остро… будто всё это только мои выдумки. Может, тебе стоит перестать притворяться, словно у меня нет чёртовых обоснованных причин для этих опасений…
Она уже качала головой.
Часть злости ушла из её голоса, когда она ответила ему.
— Слишком поздно, Ник.
Он нахмурился.
— Тебе это может не нравиться, — добавила она. — Но уже слишком поздно.
— Нет, — прорычал он.
Она не дрогнула.
Выражение её лица вообще не изменилось.
Он наблюдал, как она смотрит на него, и ненавидел знающий, понимающий взгляд её глаз. Он ненавидел тот факт, что на каком-то уровне (может, на многих уровнях) он осознавал её правоту. Это знание лишь усиливало боль в его груди. Оно лишь заставляло его чувствовать себя дерьмово — будто всё плохое, что случилось, всё плохое, что он сделал, было неизбежным.
— Нет, — мягко произнесла Уинтер.
Её пальцы ласково убрали волосы с его лба.
Та боль в ней усилилась, вынуждая Ника прикрыть глаза, когда она расслабилась на его коленях.
Она стала целовать его лоб, щёки, подбородок, горло.
Она целовала его, массируя шею сзади, грудь, руку.
Он почувствовал, что смягчается под её ласками.
С этим он тоже как будто ничего не мог поделать.
Похоже, он вообще ни хера не мог предпринять.
Когда она опять открыла рот, Ник поднял ладонь.
— Нет, — прорычал он. — Больше никаких разговоров. Не здесь. Я не могу. И я серьёзно, бл*дь, Уинтер.
В этот раз в её глазах мелькнуло раздражение вместе с пониманием… и вместе с болью, которая едва не парализовала их обоих.
В итоге она лишь кивнула, обняв его руками за шею. Сдув до сих пор потную чёлку со лба своего идеального худого лица, она посмотрела мимо него, в заднее окно такси.
Она больше не пыталась заговорить с ним.
Ник тоже молчал.
Он также не мог оторвать от неё глаз.
Они молча ехали в такси; Ник смотрел на неё, тогда как сама Уинтер смотрела поверх его плеча, и её лицо ничего не отражало, оставаясь совершенно лишённым эмоций. Он по-прежнему ощущал её чувства — тоску, раздражение, терпение, злость на него, обиду на него, ту глубинную боль, желание остаться с ним наедине в месте, где она могла бы говорить свободно.
На её лице ничего не отражалось.
Если судить только по её лицу, она с таким же успехом могла сидеть в такси одна, направляясь Бог-знает-куда в Бог-знает-какое-время-ночи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Почему-то это выражение вызывало у Ника желание встряхнуть её.
Но он этого не сделал.
Он также не отводил от неё взгляда.
***