— Да. А ты?
Я захлопнула рот и поняла, что чуть ли не забралась на стол, пока напирала на Кобэ.
— Сядь, — велел он. — И успокойся.
Я нехотя подчинилась, и мэтр продолжил:
— Парни знали, что будут проверки. Учитывая реакцию прежних тьмагов на близость Тьмы и черни, мы не имеем права рисковать. Да, они сильнее всех, кто бывал на границе раньше, но лучше убедиться во всем здесь и сейчас, чем лишиться всей группы в первом же рейде.
Глаза защипало, и я отвернулась.
Он не обязан был ничего мне объяснять, и все же объяснял, еще и на истерику мою реагировал относительно спокойно.
— Как вы смогли? — тихо спросила я. — Как сымитировали чернь?
— У военных есть… образцы.
Ну конечно. Уточнять, насколько живы эти образцы, я не стала. Лучше не знать.
Мы помолчали, и наконец мэтр вздохнул:
— Давай руку.
— Не надо. Я потом…
— Это приказ, Валборг.
Я медленно протянула через стол грязную окровавленную ладонь, и Кобэ, что-то бормоча себе под нос, сплел весьма недурственную для боевика целительскую схему. Порез очистился и затянулся за считанные секунды.
— Никогда больше, поняла?
Я в очередной раз кивнула.
— И завтра на занятии попробуешь повторить тот же щит сначала с одним, потом с двумя потоками.
Еще один кивок.
— Все. Свободна. Лестница направо по коридору, дверь внизу не заперта. Выйдешь как раз в сторону общаг.
Кабинет я покинула, не прощаясь, и даже пошла в указанном направлении, но до лестницы не добралась. К горлу подкатила тошнота, и, зажав рот рукой и оглядевшись, я нырнула в дверь со значком женской уборной. Добежала до раковины, согнулась и через пару минут бесплодных спазмов поняла, что стравить мне попросту нечего. Желудок болезненно сжимался, в груди все ныло, но из меня выходили только слезы.
Я стискивала скользкие края раковины и тихонько выла. Затем опустила взгляд на свое окровавленное платье, потянулась было к магии, но та забилась в угол и тоже поскуливала, словно побитый щенок.
«Прости, милая, прости».
Не думая и почти ничего не видя из-за слез, я задрала юбку, опустила грязный край в раковину и пустила воду. Затем нащупала брусок мыла.
Когда за спиной послышались шаги, пенная вода уже лилась через край, я вся была мокрая, а треклятое пятно не желало исчезать.
Я не оборачивалась, все терла и терла, сдирая кожу с костяшек.
— Боги, Кая…
Шаги ускорились, меня обхватили за плечи, оттаскивая от раковины, потом мужская рука закрутила вентели.
— Тише, тише… — Леннарт развернул меня к себе, сжал теплыми ладонями лицо, заглянул в глаза. — Все позади, слышишь? Ты в безопасности.
А я вцепилась в его пиджак и наконец разрыдалась в голос.
27
Кто бы мне сказал месяц назад, что вскоре я буду сидеть на узком подоконнике в одной из женских уборных ИОВ рядом с Виктором Леннартом, положив голову ему на плечо и при этом впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности, в жизни бы не поверила. Но именно так заканчивался этот странный день.
Успокоилась я довольно быстро, а потом мы просто молчали, и было в этом молчании что-то уютное. Как давным-давно в маминых объятиях, как в домике Ульфа у камина.
Леннарт держал меня за руку, которую недавно порезал, и, будто задумавшись, водил по ладони большим пальцем. А я завороженно следила за его движениями.
— У нее глаза были другого цвета, — внезапно произнес он, и я вздрогнула.
Подняла голову, нахмурилась:
— Что?
— Глаза. У нее были голубые, у тебя зеленые. Я только недавно понял.
Я попыталась отстраниться, хотя было особо некуда, но Леннарт удержал. Тогда я отвернулась, уставившись в стену. Что я могла сказать? Что деду было настолько на меня плевать, что он даже с цветом глаз ошибся?
— Я наблюдал за ней пару дней, прежде чем подойти, — продолжил Леннарт. — Видел, как она на людях миловалась с любовником. Как оскорбляла слуг. Как устроила скандал в ресторане из-за миддлемистов на столе, якобы у нее неподвластная магии аллергия. Еще подумал тогда, какая же эта Валборг сука, и чего я кинулся ее спасать? Но я и не спас, да? Потому что настоящая Кая Валборг краснеет от одного только упоминания поцелуев в беседке, спасает дворецкого от отморозков и любит миддлемисты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Может, это она настоящая, — прошептала я.
— Нет. У той девочки, что плакала передо мной в оранжерее, тоже были зеленые глаза.
Я всхлипнула, закусила губу, зажмурилась и глубоко вдохнула. Только не снова… хватит на сегодня срывов и истерик.
Я неуклюже сползла с подоконника.
— Что с тобой произошло? — спросил Леннарт, тоже спустившись на пол и замерев за моей спиной.
— Да, ты не спас меня, — тихо ответила я. — И никто не спас. Да никто и не должен был.
Он аккуратно развернул меня, обхватив за плечи, заглянул в глаза.
— Я извинюсь, когда найду слова, хорошо? А сейчас просто хочу понять, как помочь. Это Тьма? Ты тоже… тьмаг?
— Вроде того.
Я криво усмехнулась, всем сердцем желая разорвать зрительный контакт, но не смея.
— Ты знал? — спросила вместо этого. — Про проверку? Тоже хотел посмотреть? Как с цветами?
Я подняла руку, напоминая про браслет с нежными бутонами, которые успела где-то потерять. На запястье теперь болталась одинокая ленточка.
— Нет.
Одно слово. Ровный голос. Прямой взгляд.
И я поверила. Несмотря ни на что, я почему-то верила всему, что говорил Леннарт.
Да и откуда ему было знать? Просто в отличие от нас он не ощутил черни, не впал в панику и наверняка прощупал парк и нашел преподавательскую засаду. Вот и отреагировал.
— Они тебя расспрашивали?
Леннарт кивнул:
— Рассказать, что я ответил?
— Не нужно.
Стал бы он выручать меня этим порезом, если б хотел сдать.
— А ты? Расскажешь? Обо всем.
— Да. Но сначала мне нужно объясниться еще кое с кем.
Я ни на миг не могла забыть жуткие взгляды парней там, у скамеек. И дело не в моей силе, о которой как минимум Берг уже явно догадывался, а в том, с какой легкостью я подчинила их магию. Я ненавидела деда, превратившего меня в марионетку, а сама сделала кое-что похуже.
И плевать на обстоятельства и благую цель — многие злодеи мнят себя героями, но это не повод им уподобляться. Я преступила черту. Да, поддавшись страху и отчаянию, и все же… Парни вряд ли простят, особенно когда узнают о моих планах, но скрывать их и дальше я не собиралась. Будь что будет.
Леннарт еще мгновение смотрел мне в глаза, затем медленно наклонился и поцеловал. Поначалу легко, невесомо, едва касаясь губ, а когда я не отшатнулась и даже подалась навстречу — жадно и горячо. Скользнул ладонями по плечам, огладил спину, прижимаясь теснее, затем обхватил рукой затылок и углубил поцелуй. Я плохо понимала, что делать, и лишь повторяла каждое движение его губ и языка, остаток сил пуская на то, чтобы удержаться на подгибающихся ногах.
Воздуха не хватало, но я скорее умерла бы от удушья, чем прервала свой первый в жизни поцелуй. Я хотела взять от него все. Запомнить в мельчайших подробностях.
Наконец Леннарт слегка отстранился и, тяжело дыша, прижался своим лбом к моему.
— Думал, ты снова меня пнешь, — прошептал с улыбкой.
— Снова? — не сразу поняла я.
— Да. Мне рассказали, как ты приводила нас с Кобом в чувство, когда мы ввалились в ваш тренировочный.
Я вспомнила и тоже улыбнулась:
— Мне хотелось пнуть сильнее.
— Надо было.
Он нежно коснулся пальцами моего лица:
— Прости за неудачный выбор места.
— Ничего.
— Ты же в курсе, что я теперь не отстану?
— Я все расскажу, правда.
— Я не о том.
— Знаю.
О том, на что он намекал, я думать не могла. Точнее, меня подмывало все испортить, ляпнув что-нибудь едкое, обидное, в стиле «теперь мой уровень силы тебя устраивает?», но я понимала, что это несправедливо. А еще такой чудесный повод для ссоры лучше оставить до рейда, из которого я с большой вероятностью не вернусь, если тьмаги откажутся помогать и придется делать все самой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})