Но теперь пелена спала с глаз.
И я прозрел.
Злость на себя на неё срывает башню.
Не желаю больше чувствовать.
Жалость. Сопереживание. Боль. Раскаяние.
Я и так позволил себе слишком много.
И забыл, что всё это всего лишь работа. Моя работа, которую просто следует исполнить.
И я сделаю это.
Узнаю то, что она скрывает.
Заставлю её рассказать то, что может поставить под удар всё, чего я добивался таким трудом.
Информацию всегда добывает Палач.
Он это отлично умеет.
Поэтому сейчас я собственноручно отдаю ему бразды правления.
Девчонка жалобно скулит, пока я расправляюсь с её одеждой.
Будто со стороны наблюдаю за этой картиной.
Перепуганная малышка вдавливает ногти в мои раны. Но у меня будто грёбанная анестезия.
Ничего не чувствую. Ничего не слышу.
Она умоляет меня остановиться, но я продолжаю.
- Скажи мне Лира, - голос ровный, отстранённый.
Какой-то части меня до странного тошно от того, что делает Палач. Однако я не делаю ничего, чтобы его остановить.
Грубо сжимаю мягкие сиськи.
Выкручиваю соски. Она визжит и выдирается, но куда там.
Палач гораздо сильнее неё.
- Просто скажи, - упорно повторяю я.
Адреналин разносится по телу, делая его деревянным.
Удары маленьких ладошек почти не ощущаются.
- Я... я... - её грудь высоко поднимается от частых глубоких вдохов. Живот втянут так, что через кожу выступают рёбра.
- Всё закончится, когда ты скажешь, - настаиваю, свирепо сверля её взглядом.
Член уже болезненно ноет от желания. Её беззащитность и доступность будит во мне всё самое тёмное.
Сжимаю пальцами обнажённый лобок.
Лира вздрагивает и встаёт на носочки, сводя ноги плотнее.
Волоски на нежной коже встают дыбом, она покрывается острыми кольями мурашек.
Раздвигаю пальцем мягкие складки.
Сухая. Она охрененно сухая. Неприветливая будто пустыня. Блядь!
Кладу ладонь на её шею и сжимаю. Она хрипит и лупит по спине руками, пока мой палец снизу ищет девственный вход.
- Не надо... - страшный тихий шёпот вырывается из её рта. - Не так... не тут.
Я жмурюсь от этих слов.
"Умоляю вас... не тут... только не тут!" - шумит у меня в ушах.
Перед глазами тут же встают страшные образы.
Военные сапоги... и женщина, распластанная на полу в комнате... её глаза полные слёз и леденящие душу крики "Не тут! Не тут".
Тошнота подкатывает к горлу.
Палач разжимает пальцы и отступает...
В ужасе запускаю пальцы в волосы. Меня начинает трясти от пронзающих душу образов из далёкого прошлого. Кошмаров, что приходят ко мне по ночам. Нет... только не снова!
Будто подкошенный падаю на колени.
Кажется, что голова вот-вот взорвётся!
Упираю руки в стены по обе стороны от своей жертвы. Утыкаюсь лицом ей в бёдра.
- Пожалуйста, - мой голос кажется охрипшим и безжизненным. - Не заставляй меня делать это. Просто скажи... скажи сама...
Чувствую, как Лира начинает дрожать всем телом. Её будто озноб бьёт. Впрочем, как и меня.
- Я... - слышу жалобный голосок. - Я рассказала ему о твоей семье...
Слова эхом доносятся до меня.
Я слышу их откуда-то издалека, будто крики морской чайки.
Дышу тяжело, и с трудом поднимаюсь на ноги.
- Что? - мои глаза жжёт будто перец в них попал.
- Я не могла иначе... - голубые льдинки её глаз хаотично бегают по моему лицу в поисках намёка на понимание. - Я не назвала имён... лишь сказала, что твоя семья...
- Молчи, - обрываю её я.
Внутри всё холодеет от внезапного понимания.
Она слышала мой разговор. Она знает, кто я.
Обречённо отступаю на шаг назад и тянусь к оружию, что спрятано за спиной.
Вариантов нет.
Я больше не могу потакать своим чувствам.
Она знает слишком много.
Эта девочка - бомба. Бомба, которая рано или поздно взорвётся и к херам снесёт всё, что мне удалось построить.
Решение лишь одно - поджечь этот фитиль раньше, чем кто-либо из врагов успеет к нему добраться.
Глава 15
Лира
Иногда мне кажется, что бороться дальше не имеет смысла.
Хочется просто поджать лапки, лечь на спину и позволить обстоятельствам сделать со мной всё, что угодно.
Нет сил.
Захлёбываюсь отчаянием будто горькой солёной водой, что радушно принимает безжизненное тело в свою пучину.
Несколько дней назад в конюшне Палач спросил меня: "Зачем продлевать страдания заведомо обречённому на смерть существу?"
Тогда я ответила что-то о ценности жизни...
Каким глупым сейчас мне кажется тот ответ.
Наверное, и он тогда посмеялся надо мной, сказав: "ты просто никогда не страдала по-настоящему."
И был прав.
Прав до этого момента. Сейчас, хлебнув из чаши страданий, я больше не хочу пить.
Спина покрыта ссадинами от трения по грубому камню.
Ледяные руки обнимают трясущиеся плечи.
Щёки стягивают засохшие слёзы.
Я больше не могу бороться... и даю ему то, что он хочет услышать.
Палач понимается.
Его глаза красные и до странного влажные.
Стою перед ним полностью обнажённая.
Не только физически, но и душевно.
Его варварская сущность вырвала из меня признание, вывернула душу наизнанку.
Поднимаю опухшие веки и натыкаюсь на свинцовый взгляд его тёмных глаз. В них читается приговор.
Я знаю слишком много. Я для него опасна.
Я почувствовала перемену в нём, как только сказала то, что он хотел услышать.
Он отступает от