Кингстон встает с кровати, и я наблюдаю, как его высокий силуэт движется через комнату к шкафу. Он не включает свет, и мне стыдно признаться, что я хотела бы, чтобы он это сделал, чтобы я могла видеть его более отчетливо. Выдвигается ящик, и раздается шуршание ткани. Он возвращается в постель в других пижамных штанах.
Как неловко! Наверное, сменил штаны, что бы моя влага на них не напоминала о том, что он делал с женщиной.
— Я должна идти. — Пытаюсь сесть, но он обхватывает меня рукой и прижимает спиной к своей груди..
— Останься.
— Я не собака.
Парень сильнее прижимается к моей спине, моя задница идеально вписывается в изгиб его бедер.
— Пожалуйста, останься?
Я должна уйти. Действительно должна. Просто вырваться из его объятий, вызвать такси и попрощаться. На счет три… Один. Два. Три. Иди.
— Тебе удобно так? — спрашивает он.
Нет. Мне стыдно, и мне нужно уйти! Тьфу, но также…
— Да.
— Так ты останешься? — В его голосе звучит непреодолимая мальчишеская надежда.
Мне не хочется уходить, но также не хочется утром сталкиваться со стыдом и унижением. В любом случае, я проиграю.
— Да. Думаю, я останусь.
Кольцо его руки на моем животе напрягается.
Не могу себе представить, что смогу сегодня хоть немного поспать, особенно когда мой разум борется с тем фактом, что я целовалась со своим лучшим другом-геем. Или, что еще хуже, мой лучший друг-гей подарил мне лучший оргазм в моей жизни, при этом, не сняв с меня никакой одежды.
Утро будет отстойным, и мне нужно будет извиниться миллион раз, но сейчас я буду наслаждаться пребыванием в его объятиях и лгать себе, что каким-то образом принадлежу этому месту.
В конце концов, я засыпаю, и где-то в темноте я слышу шепот слов…
Я скучал по тебе, Би.
ГЛАВА 16
Кингстон
Я так и не заснул снова. Держал Габриэллу в своих объятиях, прижимая к своему телу, три с половиной часа, совершенно не смыкая глаз. И мог бы заниматься этим весь день.
В конце концов, я отстранился, когда услышал звонок моего телефона, и только потому, что не хотел, чтобы он разбудил девушку. С тех пор на цыпочках хожу по своему дому, потому что знаю, что это последний раз, когда я затащил ее в свою постель, и эгоистично хочу, чтобы она оставалась в ней как можно дольше.
Но нужно посмотреть правде в глаза — прошлой ночью ею владело сожаление.
Ее извинения было достаточно тяжело слышать, но видеть выражение ее лица — еще хуже. Смущение светилось в ее глазах. Чувство вины было написано на лице. Габриэлла думает, что соблазнила своего друга-гея и корит себя за это.
Если бы она только знала правду.
Она назвала бы меня лжецом и списала со счетов навсегда.
Звук ее босых ног, шлепающих по каменному полу заставляет меня оторвать взгляд от моего кофе и посмотреть в коридор. Я хмурюсь, когда вижу, что на ней больше нет моей одежды. Девушка переоделась в то, что было на ней прошлой ночью. Ее лицо выглядит свежевымытым, волосы убраны от лица и заплетены в косу — она готова уйти. Камень тяжело оседает у меня в груди.
— Ты должен был разбудить меня, — застенчиво говорит она, не глядя мне в глаза.
— Тебе, казалось, было комфортно. — И в моей постели, и в моих объятиях, но я держу эту информацию при себе.
Она садится на диван, где оставила свои босоножки вчера вечером, и возится с ремешками.
— Так и было. — Она опускает подбородок, пытаясь скрыть розовые пятна на щеках, но это бессмысленно.
— Кофе?
— Нет, спасибо. Выпью дома.
— Не торопись уходить. Давай позавтракаем.
Закончив с обувью, девушка присоединяется ко мне на кухне, занимая противоположную сторону острова. Я ненавижу препятствия между нами.
Габриэлла складывает руки перед собой и смотрит на мраморную столешницу.
— Кингстон, думаю, нам нужно поговорить о прошлой ночи.
Я делаю глоток кофе, чтобы проглотить то, что действительно хочу сказать.
— Послушай. — Габриэлла выдыхает, прежде чем, наконец, встретиться со мной взглядом, и когда делает это, наши взгляды соединяются, образуя невидимую связь между нами. Мы не в силах отвести друг от друга глаза, и прилив энергии ускоряет мой пульс. — Эм… — У нее перехватывает дыхание, девушка моргает и отводит глаза, разрушая чары. — Я думаю, что единственный способ пережить то, что произошло прошлой ночью, — это просто быть предельно честными: как думаешь, ты мог бы надеть рубашку для этого разговора?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это настолько отвлекает? — Я лишь наполовину шучу, в основном отчаянно хочу услышать, что так же влияю на нее, как и она на меня.
Воспоминание о том, как она разваливалась на части подо мной, в моей постели, ее язык у меня во рту… Блядь. Мой член такой твердый, что я мог бы превратить в пыль островок между нами, чтобы проникнуть в нее.
— Да. — Она вздыхает, как бы уступая. — Ты очень отвлекаешь.
Моя грудь раздувается от гордости, и я прячу довольную улыбку за своей кружкой.
— Как ты знаешь, я не была с мужчиной уже… — выдыхает она, — действительно долгое время. Я воспользовалась твоей близостью прошлой ночью и сожалею…
— Не надо. — Ставлю свой кофе и хватаюсь за края стойки, чтобы не наброситься на ее рот. — Это я домогался тебя прошлой ночью, а не наоборот.
Габриэлла сводит брови вместе.
— Нет. Я имею в виду, ты не мог этого сделать. Тебя не привлекают женщины.
— Я никогда этого не говорил.
Губы девушки приоткрываются, смыкаются, затем снова приоткрываются.
— Но… ты гей.
Я съеживаюсь, потому что должен нанести удар, и мне ненавистна мысль о том, как он будет ощущаться.
— Этого я тоже никогда не говорил.
За ее удивленным смешком следует выражение суровой сосредоточенности.
— Ты хочешь сказать, что ты…
Натурал.
Я киваю.
— Ох. — Она хмурится, изучает стену прямо за моим плечом, затем пожимает плечами. — Ты говорил, что раньше был с женщинами, просто я тогда подумала, что ты отрицаешь свою ориентацию.
Я больше не могу этого выносить, поэтому двигаюсь вокруг острова к ней.
— Думаю, в этом больше смысла.
Я киваю, позволяя ей обдумать это в своей голове, перерисовать меня в гетеросексуального мужчину, который хочет снова поцеловать ее больше, чем сделать следующий вдох.
Габриэлла улыбается мне, я стою всего в футе от нее.
— Теперь ты чувствуешь себя лучше? Зная, что не воспользовалась своим бедным, ничего не подозревающим другом-геем? — Я тянусь к ее руке, но прежде чем успеваю дотянуться до нее, девушка хватает свой жужжащий телефон.
— Мое такси здесь. — Она обнимает меня за талию.
Я притягиваю ее к себе. Ощущение ее щеки, прижатой к моей обнаженной груди, заставляет меня представить нас в постели, точно так же, как сейчас, но с гораздо меньшим количеством одежды.
— Я чувствую себя намного лучше, — говорит она и слишком быстро вырывается из моих объятий. — У нас все нормально, верно?
«О, Би, у нас, блядь, все более чем нормально».
Я киваю и пытаюсь притянуть ее обратно в свои объятия, но Габриэлла уворачивается от меня и направляется к двери.
— Я не откажусь от тебя, ты же знаешь, — говорит она, открывая дверь. Потом нажимает кнопку лифта и смотрит на меня, когда я остаюсь ошеломленно стоять в дверном проеме. — Я все еще буду твоим ведомым, и мы найдем тебе супер-горячего парня…
— Подожди… Что? Я же сказал тебе…
— Ты бисексуал. Я поняла. — Двери лифтов открываются. — Просто думаю, что я была бы лучше с тобой в охоте на мужчин, чем в охоте на женщин. Для этого у тебя есть твои братья! — кричит она сквозь закрывающиеся двери лифта. — Мы скоро поговорим!
— Бисексуал? — Я откидываю голову назад и стону.
Ей легче поверить, что я бисексуал, чем в то, что она мне интересна.
Закрываю дверь и направляюсь обратно в постель.