— Взгляните, я нарисовал примерный чертежик, — сказал Криштоф.
На его рисунке красовался вал, две сферические детали в разрезе и соединяющие их шары. Поверх он набросал линии, углы и символы… Стыдно признаться, но я и в родном мире никогда не была сильна в геометрии.
— Я верно понял, точки контакта должны проходить в биссекторной плоскости?
Я не сразу нашлась, что на это сказать вместо абсолютно тупого «че?»
— Криштоф, я вас умоляю! Все, что я знаю об этой штуковине — крутящий момент передается с помощью шаров, вот тут, — я ткнула в чертеж пальцем, — есть специальные канавки, поэтому оно работает под углом на управляемое колесо. Вот что вам необходимо для переднеприводных и полноприводных вариантов. Возможно, когда улучшите управляемость, и скорости подтянутся, и производство в массы пойдет. Кому нужна машина, разогнаться на которой можно лишь по прямой, да и то до первой кочки?
— Вы совершенно правы, моя дорогая! А я опять забылся и пристаю со своими чертежами и цифрами, словно вам это может быть интересно… — Он замолчал и посмотрел на меня рассеянно, будто осененный внезапной идеей. И вдруг предложил: — Или просто пока не осознали, насколько это интересно. Пусть в своем мире вы почему-то не пожелали стать инженером, быть может, настало время об этом задуматься? Выучитесь в столице, а там… Буду рад, если вернетесь, но с вашими идеями, сообразительностью и наблюдательностью перед вами будут все двери открыты!
— Ну уж! Захвалили совсем, смотрите — зазнаюсь ведь, — отозвалась я смущенно. — Но может же получиться, что выучусь — и начну по-другому понимать то немногое, что помню? Соображу что к чему и как это здесь повторить…
— Было бы потрясающе, конечно, но не уверен, что сработает именно так. Но пусть бы и не сработало — все равно выйдет толк, уж поверьте. Ну что, Анастасия, вы подумаете над этой затеей? Обещаю походатайствовать за вас где смогу, связи у меня неплохие.
Я рассмеялась и сказала, что если мы в ближайшее время не рассоримся, то у меня просто выхода не будет. К концу зимы Криштоф непременно заразит меня своей любовью к науке и технике, сама проситься начну.
Кроме шуток — это в самом деле интересно, начать заново. Выбрать себе дело по вкусу, что-то, чем никогда и не думала заниматься. Рискнуть и попробовать все изменить. Вот только…
— Как там вообще, на большой земле? — спросила, задумчиво вертя в руках ажурную сферу из нескольких слоев тончайшей золотой проволоки, судя по весу, пустую внутри.
Криштоф почесал щеку, забрал у меня сферу, подбросил не глядя, и та бесшумно взмыла под потолок. Ох. Надо бы бросать привычку хватать все подряд, по крайней мере, в его мастерских.
— По-разному, — ответил он. — Если сравнивать с жизнью в кальдере, а другой вы у нас не видывали — суетно, шумно, до вас никому нет дела. Но в этом есть и хорошее. Опять же, возможности. Есть шанс многого достичь.
— Или все потерять, — произнесла ему в тон. Но что мне терять, собственно? Все уже потеряно…
— Не без этого. Впрочем, я вас не уговариваю. Было бы нелепо, сам-то я здесь, а не там. Но я маг, для нас Вармстед одно из лучших мест, чтобы работать. Говорят, для многих еще и чтобы жить, если источники силы напрямую использовать… Не суть, вам это все равно не нужно.
Криштоф подвез меня домой, чтобы успеть до снегопада — его несовершенная любимица становилась ненадежной на мокрой дороге. А я для него в данный момент была очень ценным сокровищем. Учитывая мою девичью память и общую бестолковость — ненадолго. Скоро вытянет из меня все что можно, и нам станет не о чем разговаривать.
Довольно. С чего я вообще взяла, что обречена вечно быть ничего из себя не представляющей серостью? Один из лучших в этом мире инженеров, опытный маг в меня верит, а я почему-то боюсь.
Лишившись разом всего, что имела, взамен я получила удивительные возможности. И я ими воспользуюсь. Даже весны дожидаться не стану, придумаю, как на месте что-нибудь из знаний применить. Создать что-то новое. Чего здесь еще не придумали. Но не слишком технически сложное, на такое меня точно не хватит.
Какой-то принцип. Идею… Что там Криштоф рассказывал, их здесь можно запатентовать? Да хоть тот же конвейер. Можно ведь действительно наладить в хозяйстве Йенса маленькое производство лампочек. А с оборудованием артефактор поможет, он любит новшества. Только где бы раздобыть средства…
— Прежде всего я бы на вашем месте беспокоился, как бы уговорить Йенса, — возразил на это Криштоф. — Разумеется, в крайнем случае вы могли бы обратиться к другим акционерам, но тогда можете не рассчитывать на большую долю. Патент останется за вами, я помогу, но…
— Это не так важно, моя цель вовсе не заработать тонны денег. Просто хочу что-то сделать, понимаете? Что-то действительно нужное и важное. Доказать себе, что смогу.
— Милая моя идеалистка! — Он прижал руку к сердцу и взглянул на меня с обожанием. Я не смутилась, когда артефактор бывал чем-то увлечен, он часто выражал свои чувства несколько гипертрофированно. — Это вы сейчас так говорите, потому что сами в успех не верите. А думали ли вы, что лишь интерес в нашей дружбе ограждает вас от обмана с моей стороны?
— Шутите, — хихикнула я.
— Ничуть. Вы, должно быть, не представляете, какие страсти кипят в сфере открытий и изобретений. Вам, сударыня, еще только предстоит это узнать. В благодарность за подаренные мне идеи я проведу вас через это бушующее море… — он аж зажмурился от предвкушения, но заставил себя прервать пафосную речь. — Давайте к делу. Я вас обеспечу по инженерной части, но больше чем на маленькую мануфактуру не рассчитывайте, поставок не будет до весны. Йенс в состоянии проспонсировать всю затею, а с вас самое сложное. Продумайте все до мелочей и дайте нам такой проект, чтобы все ахнули.
— Но я не собираюсь ни у кого ничего клянчить! Если нет возможности взять, например, кредит — пусть все принадлежит Йенсу, я просто помогу и…
— Обижаете. На что ему вообще деньги, если не тратить их для увеселения хорошеньких дам. Для своей личной выгоды и тем более для акционеров он пальцем не шевельнет, но для вас — совсем другой разговор.
— Вы думаете? — переспросила я недоверчиво.
— Уверен. И вы думайте. Подумайте хорошенько, а после предлагайте. До новых встреч, Анастасия! Передавайте господину Полковнику мои наилучшие пожелания.
Пыхнул бензиновым облаком на прощание и укатил. Я стояла у ворот и смотрела вслед, пока не скрылся за поворотом. Вот кому я по-хорошему завидовала. Человек по-настоящему увлечен любимым делом, достиг в нем заметных высот, и все вокруг это признают. У него нет времени на нытье, тоску, сомнения и ностальгию. Он занят.
И меня приобщить пытается, что я как амеба, в самом деле. Надо думать. В первую очередь узнать, что там за лампочки и как их производят. Хотя… Почему бы для начала для чего-то попроще ленту не запустить? Например, для тех же звезд. Их ведь не прямо с куста в мешки ссыпают.
Организовать сортировку и упаковку, как с конфетами на шоколадной фабрике. Йенс, глядя на эффективность идеи, обязательно проникнется, передумает стоять на пути у прогресса, вложится в это дело, и будет у нас завод!
А деньги я все равно просто так брать не стану. Подпишем какой-нибудь договор, возьмет меня в долю. В меньшую, я не жадная. Главное, у меня наконец вроде как появилась мечта. Нет, не так. Терпеть не могу мечтателей, которые вместо того, чтобы действовать, в облаках витают. Цель у меня появилась. Не факт, что достижимая, но я попробую.
26
— Странный выбор, — искренне удивился Йенс, когда я сообщила, что еду на заседание общества трезвости. — Но меня это не касается, конечно же. А вам пора бы отважиться и начать выезжать самостоятельно, достаточно приноровились экипажем править. Прекрасный повод, не находите?
Возражать я не стала, чувствовала — бесполезно. Научилась считывать по его интонации и почти неуловимым изменениям мимики. Под чуткостью и мягкостью скрывался тот, кто привык командовать и не терпел, когда его распоряжения обсуждали.