— Отпусти меня, — бормочет она.
— Зачем?
— Перестань хоть раз задавать вопросы. Доверься мне.
Я поднимаю бровь, ставя ее на ноги. Она спотыкается, и я хватаю ее за локоть, чтобы поддержать.
Лия обхватывает меня обеими руками и глубоко вздыхает, покачиваясь на ногах.
— Мне нравятся твои руки. Они такие сильные и мужественные. У тебя даже вены в них есть.
— Да?
— Ммм-хмм. Но знаешь, что мне в них больше всего нравится?
— Что?
— Какие они грубые, но в то же время заботливые. — Она прижимает мою ладонь к своему бьющемуся сердцу. — Видишь, как мне это нравится?
Глубокий стон вырывается из моей груди, когда я чувствую ее беспорядочное сердцебиение и наблюдаю, как ее щеки краснеют до ярко-красного цвета. Лия не из тех, кто ослабляет бдительность или свободно прикасается ко мне. Возможно, это из-за алкоголя, но я наслаждаюсь каждым моментом, когда она теряет свои запреты.
В конце концов, ночь не была пустой тратой времени.
Я не только вижу эту ее сторону, но и слышу ее честность. Она никогда не позволяла себе напиваться в моем присутствии после того первого раза в ресторане. Как будто она боится отпускать меня в моей компании.
Потому что она не доверяла мне, даже когда хотела меня. Даже когда она искала моей любви.
И я не позволял ей напиваться, когда она думала, что она Уинтер, потому что она была не в себе и не захотела бы делать это свободно.
Но сегодня она это сделала.
Моя жена охотно решила показать мне эту свою часть.
Лия отпускает мою руку, но я прижимаю ее к ее груди, наслаждаясь ощущением ее прерывистого дыхания.
Она расстегивает мою рубашку, ее прикосновение нетвердое, но решительное, пока она не обнажает мою грудь. Ее ладони прижимаются к моим грудным мышцам, и они изгибаются под ее нежным прикосновением. Ее горло сглатывает, когда она скользит руками вниз по моему животу, ее изящные пальцы время от времени останавливаются на моей коже, пока она не находит мой ремень и не расстегивает его.
Ее движения в лучшем случае шаткие и неловкие, но я не пытаюсь помочь ей, любопытствуя, куда это приведет.
Моя жена опускается передо мной на колени, ее дрожащие руки скользят по моим брюкам и боксерам.
Рычание срывается с моих губ, и плотское чувство вожделения затвердевает на моем члене.
Единственный раз, когда Лия когда-либо сосала меня, был в том переулке, и это было только потому, что она инициировала это. В то время как я постоянно думал о том, чтобы заставить ее взять мой член в ее красивое горло, я никогда не действовал на это, потому что мне нужно было, чтобы она этого хотела. Я хотел, чтобы она встала передо мной на колени, но не потому, что должна была, а потому, что хотела.
Как сейчас.
Она освобождает мой член, ее крошечные ручки обхватывают его, а язык высовывается, чтобы облизать губы.
Мои пальцы зарываются в ее темные волосы, и я издаю глубокий горловой стон.
— Черт, Леночка.
— Тебе это нравится? — Она смотрит на меня своими огромными глазами, все еще поглаживая меня сверху вниз.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что да. — Она обводит языком головку, слизывая капельки предэякулята. — Ммм. Мне нравится твой вкус.
Срань господня.
Это первый раз, когда она говорит непристойности, и это странно заводит.
— Почему ты не трахнул мой рот раньше, Адриан?
— По той же причине, по которой ты никогда раньше не вставала на колени, Леночка.
— И что же это?
— Ты не хотел этого.
Она качает головой, глубоко нахмурив брови.
— Конечно, я этого хотела. Я просто не выражала этого. Не было дня, когда бы я не хотела тебя. Даже когда я думала, что ненавижу тебя.
Я на грани того, чтобы кончить прямо сейчас, еще до того, как она откроет рот и возьмет меня в горло.
Ее слова — самый сильный афродизиак, который когда-либо действовал на меня. Осознание того, что она думала обо мне, возможно, так же, как я думал о ней, наполняет темный уголок моего сердца странным теплом.
Лия пытается сосать меня изо всех сил, даже с ее полуопущенными веками и дрожащими коленями. Моя рука сжимает ее волосы, и когда я толкаюсь к задней части ее горла, она ослабляет хватку, позволяя мне использовать ее рот, чтобы войти и выйти из ее влажного тепла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Моя жена давится, из ее глаз текут слезы, а по подбородку катится слюна. Мне нравится ее вид, покорность в ее взгляде и позе, даже когда она давится моим членом. Она не сопротивляется, не пытается оттолкнуть меня, когда я отнимаю у нее воздух.
Вот почему Лия всегда была для меня особенной. Она принимает на себя удар моих наказаний и возвращается за новыми. Как будто она верит, что я никогда не причиню ей непоправимой боли и что я только удовлетворю ее.
Моя грубость соответствует ее мягкости.
Я выхожу из ее влажного тепла, позволяя ей дышать. Она шумно втягивает воздух, по ее щекам текут свежие слезы, но тут же открывает губы, слегка высовывая язык.
Черт побери.
Крепче сжимая ее волосы, я вхожу внутрь, мой ритм увеличивается.
— Тебе не хватает, Леночка?
— Ммм, — бормочет она вокруг моего твердого члена.
— Тебе нравится, когда я трахаю тебя в рот?
Она отчаянно кивает и протягивает руку под платье, прикасаясь к себе, как будто хочет показать мне, как ей это нравится.
— Ты мокрая, потому что я так грубо использую твой рот?
— Ммм, — ее движения под платьем ускоряются, как и мои толчки.
Я выхожу из нее с животным стоном, хотя мой член такой твердый, что это чертовски больно.
Лия облизывает губы, ее пальцы замирают, когда разочарование отражается на ее нежных чертах.
— Почему ты остановился?
Я хватаю ее, поднимаю и бросаю на кровать. Она падает на спину с радостным визгом, когда я задираю ее юбку до талии.
Она прикусывает нижнюю губу, в ее глазах светится вожделение и что-то похожее на обожание.
— Пришло время для моего наказания?
— У меня на уме кое-что другое. — Я не утруждаю себя тем, чтобы снять с нее трусики, а вместо этого срываю их с ее набухшей киски. Она издает этот испуганный, соблазнительный звук всякий раз, когда я это делаю, и я поставил перед собой задачу слышать его, когда это возможно.
Лия раздвигает ноги, и я проскальзываю в нее с легкостью, которой никогда раньше не испытывал. Она выгибается на кровати, ее ступни впиваются в мои бедра.
Мой темп остается медленным, неторопливым, когда я въезжаю в ее тугой жар. Она всегда чувствовалась как дом, как та, к которой я думаю о возвращении всякий раз, когда выхожу из нее.
— О, Адриан… — Ее губы остаются приоткрытыми, больше не произнося ни слова, только стоны, в то время как я не тороплюсь, входя в ее тело глубокими, длинными толчками. Я двигаю бедрами, позволяя ей чувствовать каждый удар, каждое прикосновение.
Каждый кусочек связи.
Мои руки обхватывают ее, сжимают, хватают. Мои губы находят ее нежные, целуя ее в том же ритме моих толчков, затем я посасываю ее шею, нахожу путь к ее рубашке и снимаю ее одной рукой, чтобы насладиться ее тугими сосками.
— Адриан… О, Боже… — Она тяжело дышит, держась за меня, пока пульсирует вокруг меня, а затем кричит, ее мышцы доят меня, когда она распадается.
Ее тихие стоны и сексуальные, хриплые звуки эхом разносятся в воздухе, соблазняя мой собственный оргазм. Прилив мощный, и мне требуется все, что у меня есть, чтобы он продлился.
Я кончаю в нее дольше, чем когда-либо, моя кровь устремляется туда, где мы соединены. Мои стоны эхом отдаются вокруг нас, когда струи моей спермы наполняют ее и капают на ее влагалище.
Моя жена — единственная женщина, которая когда-либо сводила меня с ума животным чувством удовольствия. Оно такое плотское, что я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Но это не только удовольствие, которое бьется под моей кожей, когда я вхожу в нее.
Это что-то более глубокое, темное, и она испугается, если я когда-нибудь найду слова, чтобы выразить это.