— Брат, не все интуиты сволочи.
— Неужели? За исключением тебя и ещё парочки знакомых ребят, больше ни о ком ничего хорошего сказать не могу.
— Не мерь всех поступком Лизы.
При упоминании этого женского имени, лицо Матвея посерело, кадык дернулся, костяшки на пальцах побледнели.
— Не упоминай при мне этой дряни, — тщательно выговаривая каждое слово, выталкивая их из себя, точно через силу, выдавил он. — Удушу при первой же встрече. Можешь ей так и передать.
— Она и без моего "передавания" знает, что с тобой ей лучше не сталкиваться. Поэтому активно хлопочет, чтобы руководство не связывалось с тобой и не приглашало на работу. Ты же её грохнешь прямо в коридоре.
— Грохну. И плевать на последствия.
— Так нельзя.
Ладонь Матвея с шумом опустилась на поверхность деревянного столика. Они сидели на крытой веранде, с которой хорошо просматривалась подъездная дорога к отелю. Легкая, уютная, утонувшая в тени плакучих ив, с мебелью из искусственного ротанга — самое то, что нужно, чтобы отдохнуть тихим осенним вечером в компании с другом и бутылкой пивка. А еще расположена очень удачно. Никто не сможет проскользнуть мимо нее незамеченным. Это первое. Но не самое главное. Второе и основное — парни выбрали веранду, чтобы самим быть на виду. Вот сидят два старых товарища, распивают пиво, никому не мешают, никого не трогают. Распивают обильно и со смаком. Не красота ли? Типичная ситуация для отдыхающих. В поздний час — ну и что? Они же никому не мешают.
— Можно. И нужно, — сдерживая агрессию, которая была направлена на человека из прошлого, прорычал Ионов. — Сталкер… Не приведи Господь тебе оказаться на моем месте. Не приведи… Пережить то, что я пережил. Предательство. Удар в спину. Я же разговаривал с Лизкой перед командировкой, вот как сейчас разговариваю с тобой. Глаза в глаза. А эта сука уже знала, чем обернется моя поездка. Знала, что мне не в Израиль надо лететь, а нестись домой сломя голову. Она видела, как резали мою семью. Мою жену. Моего ребенка. И после этого ты хочешь, чтобы я её простил? Всё забыл и заново начал доверять интуитам?
Сталкеру нечего было ответить на выпад Матвея. Он, как и многие в Центре, знал историю Ионова. Елизавета Перинова, курирующая операцию в Израиле, которую возглавлял Матвей, ради успешного её завершения не сообщила Ионову, что у неё было видение. Она видела, как сбежавшие из колонии преступники набрели на дом Матвея и убили всю его семью. Перинова решила, что Матвей успеет вернуться из Израиля.
Он не успел.
Его семья погибла.
Видение Периновой так бы и осталось её личной тайной, если бы она не рассказала об этом другой девушке, их секретарше. А у какой же секретарши язык держится за зубами? На следующий день о видении Елизаветы знали все. Звонок Ионову был сделан слишком поздно.
Матвея, ворвавшегося в Центр с бешеными глазами и криком: "Убью!" останавливали четверо парней. В том числе и Сталкер. На тот момент Перинову спасло лишь её отсутствие в Центре. Срочная командировка в Бразилию. Да, руководство Центра не желало расставаться с ценным сотрудником, коим была Лизавета. Она относилась к числу тех интуитов, для которых прежде всего была важна личная выгода. Остальное — второстепенно. Чьи-то жизни, чьи-то дети. Лишь бы у неё всё было хорошо. Тогда она ещё не понимала, что в лице Матвея нажила себе смертельного врага. Да и не только в его лице. Парни отчетливо осознавали, что их могут подставить в любой момент. Матвей был их другом, членом их семьи. И его боль стала общей.
Многие категорически отказывались сотрудничать с Периновой. И тогда та, чтобы продолжить подниматься по служебной лестнице, предложила руководству эксперимент по созданию генетических интуитов.
— Я ничего не прошу, — глухо отозвался Сталкер, возвращаясь из воспоминаний в реальность. — Я хочу, чтобы ты начал вести полноценную жизнь, выбрался из своей глухомани. Вернулся к нам.
— О возвращении не может быть и речи, — тоном, пропитанным металлическими нотками, сказал Матвей. — В Центр меня не затащишь и на аркане.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Жаль. И… Извини за воспоминания.
— Проехали, — поморщился Матвей и залпом допил полбутылки пива. Поставил пустую тару на пол, рядом с ножкой стола, и открыл следующую.
Сталкер повторил его манипуляции.
— Слушай…
— Нет, Сталкер.
— Да я ещё ничего и не сказал!
— По тону понял, что речь снова пойдет про Асю.
— Ага.
— И чего ты щеришься?
— Да вот думаю говорить ли тебе, что я одним глазком видел вашу сцену в лесу.
— Мать твою! — рычание Матвея усилилось.
Сталкер наигранно вскинул руки вверх.
— Я же говорю — только одним глазком. Понял, что вы там вытворяете, и сразу убрал картинку.
— Вот за это я вас, интуитов, и ненавижу, — покачав головой, Матвей принялся вливать в себя ещё одну бутылку пива.
— А я ничего не мог с собой поделать, — оскалился Сталкер, откидываясь на спинку стула.
— У вас всегда так. Мы не виноваты, всё вышло само собой.
— Так и есть.
— Тьфу на вас. Никакой личной жизни, — Матвей постарался расслабиться.
Он был благодарен Сталкеру, что тот не стал развивать тему его возвращения в Центр. Не стал он так же говорить о том, что получал звонки от руководства Центра ежемесячно. Только снимал глушилки — звонок проходил. Ждали, гады. Поставили на него маяк. И наезды к нему, в глухомань, парней тоже было дело не случайным. Все спланировано. Почему Цент с маниакальной упорностью жаждал его возвращения в ряды своих солдат, Матвей не знал. И не понимал. Желающих из спецназа было полно. Только свистни.
— Сам просил территорию просканировать. Кто ж вас заставлял безобразничать в лесу. Нет, чтобы дома, как все нормальные люди…
— Сталкер, заткнись.
— Уже.
Но по довольной физиономии Сталкера Матвей сделал вывод, что тот только начинает пускаться в разгон.
— Я тебя предупредил.
— Так я ж ничего ещё и не сделал, — внезапно лицо Сталкера сделалось серьезным. Мужчина нахмурился.
— Эй? — Матвей мгновенно уловил перемену в его настроение.
Сталкер посмотрел на друга и расслабился.
— Я, конечно, не в курсе… И меня как бы совсем не интересует твоя интуитка. Но, — тут он сделал паузу. — Я тебе просто сообщу для общей информации. Вдруг заинтересует. Сейчас Ася поднимается в номер. В одном халате. И не совсем трезвая.
Матвей, выругавшись, вскочил на ноги и быстрым шагом направился к отелю.
ГЛАВА 10
Естественно, его в номере не было. Конечно, будет Ионов сидеть в номере и скучать. Как же. Вернется через часок после одной рюмочки водки! Размечталась!
Ася застыла каменным изваянием посреди номера, сжимая руки в кулаки и не замечая, как короткие ноготки врезаются в мягкую ткань ладоней, оставляя тонкие отметины. Её затрясло от злости.
Вот почему так всегда? Почему мужики в принципе не могут быть верными и порядочными? Какого хрена им надо? Неужели этот чертов бирюк не удовлетворился ею и пошёл дальше покорять женские сердца? Вернее, тела!
Или сердца тоже?
Из горла Аси вырвался возмущенный то ли стон, то ли рык.
Нетушки, хрен вам, а не симпатия. Ишь, чего надумали. Она находит Ионова симпатичным? Так только полная дура не найдет его таковым! Альфа-самец. Чего тут ещё добавишь? Глядя на такого, у любой увлажнится между ног! И личная привязанность тут ни при чем. Он сильный, защищает её, пусть и весьма своеобразно, но общается, а что ещё надо, чтобы женщина растаяла и чисто по-женски его отблагодарила? Именно в женской благодарности и дело, а ни в коем случае ни в какой-то личной симпатии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Черт. Черт! Черт…
Ася осмотрела номер в поисках того, что можно швырнуть в стену. Выпустить пар. Ничего подходящего не было. Чисто. Вещи-то они так и не успели разложить. Конечно, кое-кто очень спешил покинуть номер. Спешил к одной мымре.
Ася прищурилась. А пойдет-ка она навестит эту самую Анастасию. Расскажет ей, что не хорошо приличным девушкам строить глазки мужикам, которые уже заняты.