У самого крыльца он спешился, стараясь не звенеть уздечкой. Славная старушка пегая. Одна из лучших лошадей этой породы. Он сам ее объездил. Лейн привязал лошадь к столбику и подкрался ближе к двери, поднял воротник, надвинул шляпу на лоб и постучался так громко, как только осмелился. В какой-то момент он решил, что она, скорее всего, не услышала, но потом различил звук шагов, приближающихся к двери.
– Кто там?
Ее голос звучал испуганно. Он поспешил ответить, чтобы успокоить ее:
– Это Лейн.
Свет лампы замерцал. Темный силуэт приблизился к окну. Теперь он ясно видел мисс Олбрайт с ее густыми темными волосами, зачесанными назад, и голубыми глазами, широко распахнутыми, когда она всматривалась в темноту.
Узнав его, она приоткрыла скрипучую дверь и поднесла ближе лампу, чтобы получше его рассмотреть.
– Что ты тут делаешь, Лейн? У тебя что-то случилось?
– У меня все в порядке, вот только с голоду умираю. У вас случайно не найдется для меня чего-нибудь подкрепиться, чтобы я мог продержаться до утра?
Дверь открылась чуть-чуть шире.
– Ты что, сбежал из дома, Лейн Кэссиди?
Он попытался придать лицу виноватое выражение.
– Боюсь, что именно так, мэм. Похоже, это ее проняло.
– И долго?
– Долго ли я намерен пробыть здесь, или долго ли я уже в бегах?
– Думаю, меня интересует и то, и другое, – ответила она.
Вроде бы он заметил на ее губах тень улыбки. Значит, еда от него не убежит. Ему всегда удавалось избегать нагоняев от нее. Это было единственным преимуществом того, что его учительницей была девчонка немногим старше его самого.
– Я уеду, как только у меня в животе перестанет урчать так, как будто там идет война. И рад вам сообщить, что сбежал я всего пару часов тому назад.
– А куда же ты направляешься? Он пожал плечами.
– Сам пока не знаю. Но собираюсь вернуться домой утром. Куда я денусь, когда у меня в кармане гроша ломаного нет. И оружия тоже.
Она открыла дверь, отступив чуть назад и спрятавшись за ней, как за щитом.
– Ну, заходи же. У меня есть холодный цыпленок и немного печенья. Но больше ничего.
Прежде чем переступить через порог, Лейн оглянулся, чтобы убедиться, что его пегая надежно привязана. Рэйчел закрыла дверь и поставила керосиновую лампу в центр стола. Она куталась в выцветший голубой фланелевый халатик, накинутый прямо поверх ночной сорочки. Белая хлопчатобумажная сорочка застегнута наглухо, чего и следовало ожидать от чопорной классной дамы.
Когда она вышла, чтобы принести еду, ее толстая коса болталась из стороны в сторону в такт движению.
– Вот, – сказала она, вернувшись. – Цыпленок, печенье и молоко – давай ешь, а я пока схожу за книгой, которую читала до твоего прихода.
Лейн подождал, пока она выйдет из кухни. Потом пододвинул стул и сел. У него слюнки потекли при виде цыпленка, покрытого хрустящей золотистой корочкой, и слегка подрумяненного печенья. Он разломил один кружочек на две части. Тесто было таким рассыпчатым, что раскрошилось на тарелке. За короткий промежуток времени, пока она успела пройти в гостиную и вернуться, он отправил в рот целых три печенины.
Рэйчел села напротив него и начала читать в полном молчании, пока он опустошал тарелки, украдкой поглядывая на нее. Он сам никогда не читал книжек, поэтому не мог понять, что она находит в этом увлекательного. Он пытался разобрать название на обложке, но из букв получалась какая-то абракадабра. Когда на тарелке ничего не осталось, кроме кучки цыплячьих костей, Лейн залпом выпил молоко и бережно поставил пустой стакан рядом с тарелкой.
– Спасибо, мисс Олбрайт, такого вкусного цыпленка я в жизни еще не ел.
С каким-то благоговейным выражением она закрыла книгу и отложила ее в сторону, потом сплела пальцы и обратила на него взор. Он почувствовал, что грядет одна из нотаций и придется ее выслушивать – такова плата за угощение. Когда он еще посещал уроки в сарайчике, именуемом «школой» Последнего Шанса, он потерял счет «воспитательным моментам», посвященным критике его поведения, которое мисс Олбрайт считала своим христианским долгом исправить. Лейн откинулся на спинку стула и вздохнул.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Лейн Кэссиди, и тебе придется смириться с тем, что мне не безразлична судьба ни одного из моих учеников. К тебе это тоже относится.
– Да я никогда не смел в этом усомниться, мэм.
Она подалась вперед, отодвинула в сторону его тарелку и стала внимательно разглядывать его, прежде чем продолжить.
– Ничего не могу с собой поделать – я чувствую свою вину за твою последнюю выходку.
Он нахмурился.
– Вы имеете в виду перестрелку?
– И нечего улыбаться, молодой человек, как будто это большое достижение.
Взявшись руками за верхнюю перекладину стула, он начал раскачиваться на нем.
– С чего это вы взяли, что должны себя обвинять? Вы пытались удержать меня в школе, но не орали на меня постоянно, как дядя Чейз.
– Порой мне кажется, что именно так и стоило поступать. А еще мне нужно было сразу же бежать к твоему дяде, как только я узнала, что у тебя есть револьвер.
Ножки стула с грохотом приземлились на пол.
– Кто вам донес? – рассердился он. – А, голову на отсечение даю, что это маленький вонючка Фредди Уилсон, так?
Фредди Уилсон по прозвищу «Хорек» был сыном местного пастора. Большего непоседу сыскать было трудно. Недели две тому назад он застукал Лейна, когда тот демонстрировал револьвер двум старшим мальчикам на заднем крыльце школы. Похоже, в ход пошли угрозы и кулаки, чтобы отучить Фредди ябедничать.
– Я склонна доверять вашей новой домоправительнице…
– Мисс Эве? Она кивнула.
– Я подумала, если бы она поговорила с тобой до того, как твой дядя обнаружил…
– Думаете, мне от этого стало бы легче?
– Да. – Рэйчел встала, взяла тарелку и стакан, отнесла их к буфету и поставила на полочку. Потом снова повернулась к нему лицом, прислонилась к буфету и скрестила руки на груди. Лейн встал и направился к двери.
Увидев, что он уходит, она несказанно удивилась.
– Куда это ты собрался?
Лейн пожал плечами, поскольку ответа на вопрос сам толком не знал.
– Перекемарю где-нибудь до утра.
– Так ты вернешься домой?
– На сей раз – да.
Рэйчел несколько мгновений хранила молчание, пристально глядя на него, как бы что-то напряженно обдумывая. Наконец предложила:
– Если хочешь, оставайся здесь. А утром я поеду с тобой.
Изобразив точную копию наиболее сардонической гримасы своего дяди, он поднял брови.
– Зачем? Вы думаете, госпожа учительница, что я нуждаюсь в защитнике?
– Нет. Я думаю, что ты нуждаешься в друге. Он как-то не нашелся, что на это ответить в своей обычной язвительной манере. Он был на сто процентов уверен, что у него есть союзник в лице Эвы, особенно после их беседы по дороге домой из города. Она пообещала ему рассказать Чейзу обо всем, когда представится подходящий случай, и она наверняка сдержала бы слово. Но его мужество изменило ему, и он не стал дожидаться, чтобы увидеть, как отнесется ко всему этому Чейз.