бормоча. И каждое ее прикосновение было ледяным.
— Почему поздно?
— Тебя одного он бы отпустил… но теперь он знает, что здесь сильга и постарается меня убить, а тебя захватить. Без двуногого коня ему не покинуть этих мест, а после убийства сильги он не сможет здесь остаться — посмертный танец моих плетеней выжжет и убьет здесь все темное… — потеплевшая ладонь сильги прижалась к моей левой щеке — Ты не убежишь, Рург? Не бросишь меня? Факел не должен упасть… факел не должен угаснуть…
— Я следую за тобой, добрая госпожа Анутта — улыбнулся я, выпрямляясь — Факел упадет только вместе со мной.
— Если я упаду…
— Я защищу.
— Ты не сможешь — ее голос окреп, она выпрямилась, зло свела брови — Моя вина. Недооценила… Если мне не удастся, если не успею — беги, Рург! Или ослепнешь!
— Что?!
— Танец плетений тебя не убьет, но ослепит! Навсегда! Ты услышал меня, Рург? Если я упаду, то…
Вместо ответа я сшиб ее с ног и упал рядом. Перекатившись, подскочил, отмахнулся факелом, в то время как другая рука уже тянула из ножен длинный поясной нож. Для моего меча здесь тесновато…
Вскочившая кошкой сильга зыркнула на меня, затем в сторону и с криком ударила. То, что мне как оказалось не померещилось, изогнулось едва-едва заметной дымной лапой и ушло от выпада. Но зато попало под цветные отблески полупрозрачного клинка и… тут же истаяло, а у меня в ушах льдисто закололо, будто зимний ветер зашвыривал туда ледяные иголки.
— Как ты увидел?!
— Даже не увидел — ответил я, пытаясь как можно шире открыть глаза — Просто… что метнулось к тебя из-за той могилы… Это опасно?
— У такой сильной твари как эта — да.
— Насколько? Я должен знать — спросил я, медленно крутясь и пытаясь разглядеть хоть что-то. Впору забрать у девчонки ее меч.
Будто услышав мои мысли, он ткнула меня чем-то твердым в руку. Взглянув вниз, я толчком вбил свой нож обратно в ножны и выхватил из ее ладони нож с широким лезвием в мою ладонь. И лезвие точно не было из железа — полностью прозрачное, дымчатое, с тончайшими серебряными узорами, оно скорее походило на стеклянное… или хрустальное.
— Прижми к глазам! Он идет! Быстрый!
Едва я успел прижать прохладное лезвие к глазам, мне в грудь врезалась тощая сильга и я, послушно сделав шаг назад, обхватил рукой с факелом ее за плечи и дернул на себя. Так мы почти пробежали несколько шагов к выходу, прежде чем остановились.
— Не туда! — крикнула Анутта, пытаясь высвободиться.
Толкнув ее в сторону, я рубанул ножом почти наугад, держа в памяти то место, где только что увидел метнувшуюся к нам дымную когтистую лапу, выросшую из темноты. Уколы в ушах… боль в переносице… лезвие опять у глаз и я вижу как распадается клочками дыма одна лапа, но из тьмы пещеры уже тянется вторая. Ее встретил меч рванувшейся вперед девчонки. Два быстрых взмаха, по стенам пробежались световые цветные пятна… дикая по силе колота в ушах и я, схватив сильгу за ворот куртки, рванул на себя, поднял, прижал к боку и прыжками понесся к двери, куда я только что швырнул пылающий факел.
— Стой! Рург!
Не обратив внимания, я пригнулся, продолжая глядеть сквозь прозрачное лезвие и с ужасом увидел как в дверь перед нами уперлось сразу две дымные черные лапы, что на глазах утолщались, сливались вместе, а дверь начала закрываться. Чуть повернувшись, дернув вперед продолжающую что-то кричать мне в ухо сильгу, я дал ей увидеть происходящее и это мгновенно оборвало ее крик ярости. Поджав ноги, чтобы не мешать мне, она перехватила меч обеими руками и ударила, перерубая толстую мохнатую лапу. Закричав от вспыхнувшей в ушах боли, выплевывая ругательства, я ударом ноги заставил дверь открыться и вывалился в ночь. Оказавшись снаружи, я не остановился. Я продолжил бежать по каменистой тропе, что едва-едва различалась. И бежал до тех пор, пока не споткнулся и мы оба не рухнули в грязь. Перевернувшись, перевалив на себя придавленную Анутту, я выругался еще разок и почувствовал — полегчало…
— Что ты наделал, палач?! Струсил?! — крикнула лежащая на мне девчонка и ударила меня кулаком в грудь — Мы почти…
— Твоя щека. Левая — отозвался я, с хрипом поднимаясь.
— Щека? — она коснулась щеки и замерла. Мне на плащ упало несколько тяжелых темных капель.
— Он ударил сверху — пояснил я — Ударил быстро. Очень быстро.
— Это когда ты…
— Когда я рванул тебя на себя. Но даже это не уберегло тебя… Проклятье! Что там такое?! Я ведь видел!
— Кхтун… старый матерый кхтун… и он ранил меня… нам надо быстрее к лошадям.
— Он погонится за нами?
— Нет… возможно… сразу ему не уйти — надо стянуть свои плетения, вобрать в себя. Они часть его. Но где-то в этой больной чаще найдутся его темные дымные тропинки…
Когда надо, решения я мог принимать быстро. Вскочив, подхватил сильгу, поставил на ноги и, с трудом разжав намертво стиснутый кулак с тем позабытым и едва тлеющим факелом, перехватив его поудобней и что есть сил начал раздувать едва заметные огоньки, в то время как мы шагали по тропе, спотыкаясь о змеящиеся корни.
— Мой нож?
— Я не потерял. Что это такое?
— Дымный хрусталь. Очень редко встречается в гнездах обычного горного хрусталя — шагающая передо мной сильга пошатывалась, все время прижимая ладонь к щеке.
— Я пока оставлю у себя?
— Пригляди за ним. И за моим мечом… Какой же он сильный… какой злой…
— Погоди… а ты… — шагнув вперед, я успех подхватить упавшую сильгу на руку, чуть не проткнув ей бок ее же ножом.
— Проклятье! — рявкнул я, вскидывая обмякшую девушку на руки и устремляясь вперед по поднимающейся тропе…
— К лошадям… — ее голос показался мне не слабым, а скорее… пьяным… да и бессильно мотающаяся голова, глухое утробное икание… мне на миг почудилось, что нам все это пригрезилось и на самом-то деле мы только недавно покинули деревенский трактир, где вусмерть упились дешевым молодым вином.
Отогнав от себя безумную мысль, я необдуманно ускорил шаг и… опять упал, тяжело придавив собой девушку. Локти я подставить успел, но удар это смягчило мало. Поднявшись — даже не чувствуя веса ноши — я продолжил подниматься, стараясь поднимать ноги выше.
«Но где-то в этой больной чаще найдутся его темные дымные тропинки…»… Так ведь она сказала?
Оглядевшись, я не увидел ровным счетом ничего кроме замерших в