поочередно раскатываемые перед ним двумя узбеками в полосатых халатах и тюбетейках. По залу растекался запах тщательно промытой шерсти. Но высказывал одобрение хозяин, по мнению Джафара Алтыбекова, племянника Салима Якубова, очень сдержанно. Словно его что-то беспокоило, не давало полностью переключиться на любование преподнесенными сокровищами. «Да, видно, сильно занятый он человек», — тактично подумал Джафар. Вот жена, стройная молодая женщина в красивом голубом платье, та сияла, не пытаясь скрыть свой восторг. И ковры, а особенно бриллиантовый гарнитур из диадемы, колье, серег и двух перстней повергли ее в натуральный экстаз.
Джафар оценивающе подумал: «А как должна быть прелестна эта красивая блондинка в постели!» И отвел предательски заблестевшие глаза. Он прекрасно знал свое место, в рамках которого не могло быть даже мечтаний о женщинах, принадлежащих старшим по рангу.
— А это Тамерлан, — подтолкнул Джафар вперед невзрачное скривившееся на бок существо, до того никем не замеченное.
— У-у, — невнятно отреагировал Заседин, не понимая связи между шикарными коврами, драгоценностями и этим странным заморышем.
Шестнадцать лет жизни у Якубова не изменили Крысенка. Худой, маленький, одна нога короче другой, узкое личико со скошенным лбом. Полуприкрытые выпуклыми веками, словно от смущения, глаза. Правая рука нелепо прижата к животу. На нем была пестрая в светлый горошек на синем фоне рубаха и брюки-хакки, заправленные в яловые сапоги. Он казался мальчишкой-инвалидом. Жертвой какой-то трагедии. Таким должны хорошо подавать милостыню. Даже несмотря на опрятный вид.
— Стая Тамерлана, уважаемый Аркадий Николаевич, — напомнил Джафар.
— Стая? — удивился хозяин.
— Пойдемте, уважаемый. Там, во дворе.
С фасадной стороны усадьба Заседина была обнесена высоким, выше трех с половиной метров кирпичным забором, имитирующим крепостную стену. Поверху ее украшали три нити колючей проволоки. На площадке между стильным забором и еще более шикарным домом стояли прибывшие сегодня от Якубова фордовский микроавтобус, доставивший ковры, и ЗИЛ с плотно завешенным тентом. Содержимым грузовика Аркадий Николаевич прежде времени интересоваться не стал, полагая, что и так все разъяснится. На всякий случай около него был оставлен дежурить охранник.
Джафар обошел машину и, остановившись метрах в пятнадцати, придержал под локоток шагнувшего было вперед хозяина. Затем дал команду поднять задний полог тента. Шофер отстегнул крепления и потянул за веревки. Показались две прикрепленные к бортам металлические клетки, между ними оставался неширокий проход. Из-за каждой решетчатой стенки на людей глянуло по крупной собачьей морде. На одной из них сию же секунду изобразился оскал, и раздалось негромкое, но грозное рычание, вторая осталась равнодушной.
— Собаки? Это для охраны что ли? — не понял Заседин. — Так у меня бойцы на то есть…
— Дядя хотел сделать вам сюрприз, уважаемый.
— Да? Какой еще сюрприз?
— Давайте отъедем куда-нибудь в лес, где никого не бывает, и я покажу их вам в деле.
— Прямо сейчас?
— Да. Только жену не берите с собой.
— Ну что ж, ну что ж, — пробормотал заинтригованный Аркадий Николаевич и глянул на часы. — Минут сорок у меня есть. А как вы их доставили?
— На самолете, прямо в этой машине. Дядя предоставил транспортный самолет.
* * *
Оказалось, ЗИЛ привез не двух собак. Это стало ясно чуть позже, когда из кузова раздалась целая какофония, состоящая из хрипящего лая и воя. В этих воплях звучала столь неудержимая жажда убийства, такое нестерпимое желание разрушений, что кровь стыла в жилах. Они были ужасны. Но выступлению этого хора предшествовало событие еще более жуткое.
Лесная дорога привела небольшой кортеж на поляну. Там Джафар, попросив никого не покидать автомобили, а только приоткрыть окна, вытолкнул из салона худого узбека неопределенных лет. Потом что-то крикнул покинувшему грузовик Тамерлану и захлопнул за собой дверцу. Узбек бессмысленно оглянулся по сторонам, ухватился за дверную ручку и, напрягаясь всем телом и что-то бормоча, стал тянуть ее на себя. Однако слишком долго предаваться этому занятию ему помешал пес, выпущенный из кузова. Заметив собаку, человек взвизгнул, метнулся к другой машине, забрался на капот, а оттуда на крышу. Джафар высунул из окна руку с пистолетом, направил оружие на несчастного и разразился злобной тирадой. Вняв угрозе, узбек скатился на землю и, пригибаясь, побежал к лесу. Видно, рассчитывал, что пес не заметит его. Но не тут-то было. Это только в кино собака, преследуя человека, пробегает за ним полгорода. В реальности алабаю понадобилось несколько прыжков. Пес сбил жертву с ног и, не принимая во внимание отчаянное сопротивление своей добычи, в течение каких-то секунд добрался до горла, замер над ним, а потом рванул голову назад и вбок. Все было кончено.
Вот после этой короткой и неравной борьбы, поляну и огласили дикие вопли. Заморыш взвизгнул, и лай мгновенно оборвался. Затем он произвел горлом нечто, напоминающее карканье простуженной вороны. Пес, тот самый, что рычал на людей из кузова, оторвался от лежащего на траве человека и, наклонив голову, послушно запрыгнул в клетку. Тамерлан защелкнул две большие щеколды.
Только после этого Джафар открыл дверь машины, и они с Аркадием Николаевичем вышли на поляну. Лицо последнего стало еще более озабоченным и даже рассерженным.
— Ну, вы, бляха, ребята, мастаки! Развлекли, ничего не скажешь! Ты что охренел, Джафар?
— А что?
— Ну, на хера мне эти звери? Чем вы там с Салимом думали?
— Думали, вам интересно будет, уважаемый!
— Ёпрст, интересно мне будет! Это же вам не Азия, это Россия все-таки! Что теперь с трупом будем делать? — раздраженно произнес он.
— Да ничего не надо, уважаемый, — белозубо улыбнулся Джафар. — Мы его сейчас заберем, а там о нем собаки позаботятся — ничего не останется, ни одной кости, проверено.
— Людоеды они, блин, что ли?
— Ну, почему, не только. Они и быка едят, и конину, и кашу им варят из риса…
— А пропажа человека? Как с этим быть? Куда его списывать?
— Это не человек. Это раб был. Без документов, без родственников. Никому он не нужен. Искать не станут.
— Та-ак.
— Со мной еще такие есть, уважаемый.
— Ах, еще есть!? Корм, да?
— Нет, просто рабы.
— А когда кончатся, чем прикажешь кормить?
— Ну, кашу они едят, конину, я же сказал…
— Конину им подавай, дьявол! И что мне прикажешь со всем этим хозяйством делать?
Джафар понял, что столь ценный в его глазах дар вызывает у Заседина скорее недовольство, чем восхищение, но не смутился:
— Укажите место, я поставлю вольеры. Все предусмотрено, уважаемый, — и с ноткой почтительной робости