«Да… беременность для балерина – это полная жопа!».
Сколько прошло времени – он не знал. Было темно. Хотя – как темно? В конце июня в Сибири по ночам особо темно не бывает. Так… густые сумерки.
- Ну и как ты себе это представляешь? Как ты меня подсаживать будешь? – обратилась к нему Танька.
«М-да… потолки тут высокие, что есть – то есть!».
Окна первого этажа, забранные решетками, поднимались… метров до трех! Потом… потом – еще метра полтора… даже – больше… около двух! И окна второго этажа, куда им и нужно было попасть.
- Ищи свое окно! Не будем же мы ломиться через соседей. А как? Посмотрим…, - задумчиво смотрел на преграду Косов.
- Да что его искать? Вот оно! – ткнула Танька рукой в окно ближе к углу здания.
Хорошо, что окна ее комнаты выходили во двор здания. Было тихо, только с улицы изредка доносился шум проезжавших машин. Редко доносился. А народ… народ уже давно спал – завтра же на работу! Но все равно – разговаривали негромко, не сказать, чтобы шёпотом.
- Ага… слушай, а где у Вас вахтер сидит? Далеко? – спросил он у девушки.
- Далеко! Вон там, где-то… на входе в здание. У нее там же и топчан стоит, за загородкой, - Танька махнула рукой куда-то «втустепь».
- А здесь что? Вот под Вами на первом этаже? – указал он на интересующие его окна.
- Здесь? Здесь – кастелянная, здесь склад какой-то… А здесь… у-у-у… кабинет комендантши! – потрясла кулачком Танька.
Она была вообще в таком… интересном состоянии. Толи пьяная, толи сонная, толи расслабленная до предела. Похоже – девица словила дзен!
- К-х-м-м… так это же прекрасно! А скажи-ка мне… красавица… А к Вам часто в окна лазят? – опять поинтересовался он, пробуя на прочность решетки окон первого этажа.
- К нам? К нам вообще не лазят! – «как-то грустно у нее получилось!», - А вон там… там, бывало, раньше, лазали! Ну помнишь – я тебе рассказывала, что у нас эти… кобылы из филармонии живут? Ну – которая хвасталась, что с Калошиным крутит? Вот… к ним лазали парни. Но потом кого-то поймали, и их предупредили, что, если еще хоть раз – выселят! И все… больше не лазят…
«Похоже… подруга Игорька… тоже – затейница та еще! Х-м-м… а подруга подруги Игорька? Интересно… меня же приглашали сюда, тогда… перед концертом! Но – видно не судьба… Просто времени на всех не хватит!».
Косов на взгляд оценил высоту до окна второго этажа, потом – перевел взгляд на подружку, которая высоким ростом похвастать явно не могла.
«Даже если я подниму ее на руках… на вытянутых вверх руках… Вопросов много! Во-первых – смогу ли я ее так удержать? Ну… допустим – смогу! А сможет ли она так устоять? А вот – не факт! Тогда что? Тогда…».
- Танюшка! А ты сможешь сейчас… залезть ко мне на спину, и руками обхватить меня за шею, а ногами – за поясницу? – как она в таком состоянии – цепкая ли?
Девчонка икнула, подумала, и кивнула:
- А чего там не смочь? Смогу!
- Ну… тогда – давай, как-то надо твою соседку разбудить, чтобы она окно открыла! Как, кстати, зовут ее?
- Кого ее? – не поняла Танька.
«У-у-у… похоже все-таки – окосела!».
- Соседку твою… как зовут? – тихонько спросил Косов.
- А тебе зачем? Ты на нее… навелся, что ли, как ты говоришь? – прищурившись, с подозрением, спросила Танька.
- Тань… послушай! Ну ты чего, а? Я ее и не видел ни разу! Как бы я на нее навелся?
- Откуда я знаю… как? Ик! Ты кобель известный… вон и Елену кроешь… и Ритку… сучку эту рыжую… и меня! Может ты… это… дистанционно! Вот!
- Нет… я не навелся на нее! И таки да! Мы же с тобой… только что! И несколько раз, если не помнишь! Мне сейчас это зачем? Я просто тебя хочу в комнату поместить…
- Ага… понятно! Кобель! Меня – в комнату… а Машку… значит – того!
- Так ее Маша зовут, да?
- Ну а я что говорила – кобель! Уже и на нее слюной капаешь, да? Вот же ты… А может… может я сама… еще хочу? Может мне – мало было?
«Похоже назревает женский бунт… пьяный, бессмысленный и беспощадный! Как-то надо… побыстрее все это… и сваливать! Или еще плеснуть ей граммов этак сто… и она бы ушла «баиньки». Но – где взять-то?».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Косов пошарил под ногами и нашел штук пять разных совсем небольших камешков.
«Ага! Еще окно разбить не хватало!».
Так что три камушка он потратил по стене здания, чтобы потренироваться в силе броска – по принципу: «много», «мало», «в самый раз!».
«Стук!» - негромко в стекло нужного окна. Тишина…
Еще раз – «стук!». За окном светлым пятном вроде бы мелькнуло лицо. Косов помахал руками, активно показывая на Таньку. Пара рывков изнутри комнаты и окно раскрылось.
- Чего Вам? Хулиганите? Я сейчас вахтера позову!
«Таньку, похоже, не узнали. Ну да… темновато!».
- Маш! Ты чего? Я вот соседку твою доставил. Сейчас нужно прикинуть как до койки ее поднять…
Сбоку раздалось бурчание Таньки, что она, дескать, сама «доставилась».
- Ты, Смелкова, совсем ослепла? Меня не видишь, что ли? – выразила недовольство Танька.
- А ты, Гордеева, рехнулась! Бродишь по ночам, как привидение! Вот увидит кто – будет тебе на орехи от комендантши!
- Так… ладно! Вань! Как мне туда попасть-то? – спросила подруга Косова.
- Ну… у меня одно предложение – хватаешься руками мне за шею, ногами – обхватываешь пояс и держишься покрепче. А я как мать-бибизьян… нет, все же отец-бибизьян медленно и аккуратно ползу вверх по решетке. Там вон… перехватываюсь, доползаю до окна, и ты уже, по мне – шмыг и в комнате!
- А мы с тобой… не рухнем? Нет… так-то ты – сильный! Но вот решетка эта…
- Да я проверил, вроде должна выдержать… Только ты держись покрепче!
- Ага… сейчас…
- Ну? Готова? Маш! Встречай нас там, наверху. В смысле – подстрахуй Таньку, чтобы не свалилась, когда с меня перелазить в окно будет.
Но пара попыток оседлать Косова, как Вакула черта, показала – что-то здорово мешается!
- Ну ты чего, Тань?
- Чего-чего… юбка, блин, узкая… Ноги раздвинуть не могу!
Косов не удержался от «шпильки»:
- Что значит ноги раздвинуть не можешь?! Ты же вот, недавно – очень хорошо раздвигала!
Сверху послышался смешок.
- Ой-ой-ой! Какие мы юморные! Говорю же – юбка мешает… узкая. Сейчас, подожди… я юбку сниму! Поддержи меня, а то… могу упасть! – раздраженно бормотала Танька.
Сверху послышалось:
- Гордеева! Ты что, пьяна? Совсем, Танечка, с ума сошла?
- Да не пьяна я… ну… может только чуть-чуть…
Косов придерживал Таньку, поглядывал на нее, но больше смотрел наверх. Там сейчас было интереснее – Маша далеко высунулась в окно и наклонилась, пытаясь разглядеть ситуацию получше. И была она в халатике с запАхом… и халатик был не совсем… запАхнут!
А Танька? А чего Танька? Там он уже все видел! А здесь… здесь было явно видно – все побогаче и поинтереснее!
- Гордеева! Ты… ты что – без трусов, что ли? – соседка была… очень удивлена… мягко говоря.
Косов повернулся посмотреть. Ага… так и есть!
Танька замерла с юбкой в руке:
- Ваня! А где мои трусы?
Косов чертыхнулся:
- Ну ты чего? Ты же сама заявила… что промокла до мокрых трусов. И надевать тебе их – противно! У меня в сумке они!
Опять смешок сверху и чуть слышный шёпот:
- Да они оба сумасшедшие!
- Ну! Чего стоим, чего ждем? Давай, хватайся. Сейчас же тебе ничего не мешает? Или мешает?
- На вот… юбку мою туда же… в сумку, к трусам!
Наконец-то Танька угнездилась у него на спине. Да крепко так… зараза! Бока сдавливает ощутимо. Ну конечно, ножки-то у нее накачаны – будь здоров! Вот бы шею еще так не давила…
- Скажи честно… Татьяна! Ты меня сейчас задушить хочешь? Что плохого я тебе сделал? Кроме того, всего хорошего… у-ф-ф… так… ногу вот сюда закинуть! Ага! Ты же сама говорила… как тебе хорошо…
- Может я тебя задушить хочу… в объятиях любви! Чтобы ты, кобелина такая… Ик! Больше эту Рыжую… не драл!
«А смотри-ка… и держится крепко, и рассуждает еще что-то. Может и правда – не сильно уж и пьяна?».