- Я работал в РСУ цементобетонщиком,
А теперь я на углу
С розовым бидончиком.
Бросьте, братцы, мне в бидон
Рублики-копеечки,
В Ритку я давно влюблен,
Это вам не семечки.
…
- Мне прораб Кузьмич читал
О женском поле лекции,
Только я давно пропал
От твоей комплекции.
Я работу задвигал,
Планы и задания,
И тогда Кузьмич сказал мне:
«Лёша, до свидания».
Марго засмеялась, даже захлопала в ладоши, услышав, как испортила судьбу парня белокожая Ритка:
- Только я не Дорофеева! – «И носик свой задрала повыше! Стерва!».
- Да? А я, честно говоря, и фамилию твою не знаю! Неудобно даже, Рит!
- Длугош моя фамилия!
- О как?! Полячка, что ли? – удивился Косов.
«Это многое объясняет… про ее характер! Да и внешность – тоже!».
- Ну да… предки были из ссыльных! После восстания… еще при царях.
Иван, замолчал, выпил залпом уже остывший чай.
- А я? – подала голос Танька.
- А для тебя, красавица… Слушай!
- Ее глаза небесно-васильковые
Притягивали взоры, как магнит!
За ней ходила вся шпана дворовая,
А я среди шпаны был знаменит!
…
— Вот, видите, женщины… и концерт послушали. Ну, все-все… за работу! – разогнал Александр персонал, - Ну, что? Вы продолжаете?
И они продолжили выбирать одежку.
Рано утром, договорившись с Завадской о встрече, Косов – «метнулся мухой» к себе в клуб. А то неудобно будет – такие красавицы с ним, а он одет как шпана! Вернувшись в город, Иван чуть подумал и – махнул к месту своего прежнего жительства.
«Надо навестить Веру! Решил же тоже ей помочь? Надо выполнять!».
Где ее место работы, детский сад, расположен он примерно знал. Нашел. Заглянул. Попросил позвать.
«Оп-па! И что я сейчас вижу?».
Вместо стройной, даже худоватой, его бывшей подруги, перед ним стояла… такой… арбузик на ножках.
«Мля… это что же – тоже я? Да нет… быть не может! Если посчитать… А может… Да нет – не сходиться! По времени не сходится!».
Вера была… глубоко беременна.
- Ой, Ванечка! Привет! Сколько я тебя не видела уже! Как я рада! Ты такой… красивый! А я… видишь… вот!».
Вера смутилась.
- Ну что ты! Ты – молодец! Только… как же ты решилась-то? Это же… четвертый уже? – Иван все никак не мог прийти в себя.
- Ну… да. А что там решаться-то… Как вышло… Ой! Слушай, давай отойдем чуть подальше… вон – за угол! А то сейчас увидят меня… с тобой, бабы наши! Разговоров будет! А оно мне надо?
Они отошли за угол следующего здания, недалеко от крыльца детсада. Встали за какие-то елочки.
- Ну, ты рассказывай, как у тебя дела? У меня-то… сам видишь. Ну – не женился еще, кобель?
- Не… не женился. И не собираюсь пока!
- Ну да, ну да… тебя, пожалуй, заставишь жениться! Ой, Ваня… как же я вспоминаю… так сладко… и горько становится…
- Как сама? Как ребятишки? Андрей у тебя как?
- Да что там… все хорошо, Ванечка! Ребятишки… да вон – здесь двое, со мной! Старший – дома. Школа-то закончилась. Он у меня первый класс закончил. Молодец! Учиться хорошо! Дома все помогает! А Андрей… тоже все – слава Богу! Бригадирит! Важный стал, что ты! Все ругается, рассказывает дома… мол, лучше бы простым работягой остался! А то все за других ругань слушает! А в зарплате ничего так у него… подходяще получается. И жить нам стало попроще… Мне вот только… рожать скоро. Ну да – это дело для меня привычное!
- Вер… Я чего спросить хочу… Даже неудобно…
- Чего, Ваня? Спрашивай уже!
- А это… не с наших встреч… результат?
- А ты что же – испугался, что ли? Если так… дак я тебе ничего… никаких претензий. Мой это… мой и Андрея ребенок.
- Да нет… не испугался я. Просто… знать хочу.
- Вань! А я и сама не знаю… Если только… в последние разы что вышло. Ну так… я же и с мужем жила. Чего уж там… И Андрей… тоже ничего не знает. И даже мысли не допускает, что не его. Только говорит, что, дескать, не ко времени… вот. А так он – не против. Да… даже если и твой… то – что? Ты же тоже светленький. Так что – не поймет Андрей. Да я и сама… Говорю же – не знаю. Уж все думки издумала… а никак не пойму. А потом и вовсе – думать бросила! Мой – и все! А где три, там и четыре!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ты… ты молодец, Вера! И Андрей твой – молодец! Я… рад, что у Вас так все… хорошо. Знаешь… я вот… помочь тебе хочу. Только не знаю, как ты… Андрею объяснишь. Вот… тут деньги. Пять тысяч… Дом там поправите, одежку какую… себе, да ребятишкам.
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.
- Ваня… Ты сдурел, что ли? Откуда у тебя… такие деньги-то? Украл, что ли? Или убил кого?
Он разозлился от неожиданности:
- Да какой украл-убил! Сама же знаешь… песни я сочинял. Вот… за песни эти, если их артисты поют, филармония деньги авторам перечисляет! А мне они куда? Я и так работаю… и за сторожа… а еще отучился на киномеханика. Кино кручу. Тоже зарплата идет. На еду, да прочее… хватает! А эти… копились, копились и вот. А мне уезжать через месяц. В училище я поступать буду, в военное. В Омске. А там деньги мне не нужны. Там меня государство и кормить, и одевать будет.
Он посмотрел на ее поправившееся лицо.
«Обабилась Верка. Обабилась совсем! Хотя… может родит, да потом в норму опять придет. Не первый же раз рожает!».
- Ну вот… я и подумал – а куда мне их? Пусть уж Вам… пойдет. Говорю же – дом поправить… Или вообще – пристрой прирубите, все же детей-то у Вас сейчас прибавится. Тесно будет! А так… в общем, возьми! Только как с Андреем быть… Как объяснишь ему, откуда… Не побьет ли тебя? Боюсь за тебя.
Она задумалась, потом посмотрела на него:
- Вань… Деньжищи-то какие! Даже боюсь брать… Да так бы они нам… А с Андреем? С Андреем, что… Объясню как-нибудь… Или вообще… покаюсь ему. Не побьет. Он сейчас вообще и пить-то почти бросил. Нача-а-а-льник! Я смеюсь ему… говорю – ты еще и в партию вступишь! Нет… не побьет! Ругаться будет… это – да! А потом… Поплачусь, покаюсь… Может… ну – как ты меня научил…
Она рассмеялась:
- Очень уж ему так нравится… Вот… Вину заглаживать буду…
Потом как спохватилась:
- Вань… а как же… я же даже и отблагодарить тебя не смогу! Вишь, как разнесло меня! – она показала ему на свой большой живот, - Может… если только ртом?
- Вер! Я сейчас не для этого… Правда! Просто – помочь. И… в память, как мне было хорошо с тобой!
Она пригорюнилась:
- Ой, Ванечка… А мне-то как было хорошо… Я ж часто… вспоминаю.
- Ладно… все, Вера. Идти мне надо. Вот, возьми. Да спрячь! Людям-то не объяснишь, чего еще навыдумывают себе…
- Да… это так… только повод дай!
Он коротко поцеловал ее в такие знакомые губы и ушел. Не оборачиваясь.
- Сегодня Вы, Иван, что-то особенно развернулись! Расточительно как-то…, - посмотрел на него Александр, подняв голову от счётов, посчитав все покупки и заказы его женщин, - Почти восемь тысяч… Осилите?
- Зряшное это дело, считать чужие деньги, Александр. Зряшное! А деньги? Что деньги? Песок… Вот только были, а раз – и нету их! Зато женщины довольны! И ведь красивее стали, не так ли?
Александр в ответ что-то пробурчал о том, что они и до этого были красивы. Косов рассчитался.
«И все одно – денег у меня сейчас до неприличия много! Ну что там – Верке пять, сейчас – восемь. Тринадцать… А осталось еще… больше тридцати семи. И куда их? В Фонд мира? Так нету его еще… вроде бы. Да и не буду я такую чушь творить! Пусть государство разные партии и партийки за рубежом поддерживает! Развели… понимаш… Коминтерны разные…».
Они еще посидели в ресторане, плотно перекусили. По раннему времени, зал был почти пустым, что не помешало им пообщаться, поболтать. Женщины были чуть утомлены и от этого – томно-красивы. Кроме Таньки. Та развила бурную и довольно заметную «тайную» деятельность по организации их «тайной» встречи. Было забавно наблюдать, как Елена снисходительно посмеивается, а Ритка чуть покусывает губки в раздражении.