Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

ра́звитые речевые способности питомца: говорил тот действительно хорошо (и много, даже слишком). «Ведьмин кот. Ему положено», – усмехался Бальтазар про себя, а Елизавета со смешком бросала дочери: «Не угадала». Но с именем Елизавета промахнулась. Ещё задолго до неё он много что прочёл о своей эпохе (на одни мемуары год чистого времени потратил, не говоря уж о серьёзной исторической литературе). Будет он ещё переживать за попрание имени папы Бенедикта. Кота он не любил потому, что тому больше подходило имя Вельзевул. Дерзкий, злопамятный и драчливый с теми, кого не любила его хозяйка, рядом с Бальтазаром он приобретал повадки голодного крокодила.

Но день был погожий, а душа полыхала от счастья ярче солнечного света, поэтому глаза искали и находили во всём одно приятное. Даже в Бенедикте.

Кот, застыв упитанным и самодовольным каменным сфинксом, уставился на него немигающим взглядом. Ах, какие у него янтарные глазки! Хвостом по полу не бьёт, уши не прижимает и в целом производит впечатление сытого благодушия. Никакое он не чудовище. Скорее этакий забавный пушистик! Не зли его, будь поласковей, он и замяукает. Верно, Елизавета уже приказала ему быть повежливее с хозяином дома. Пора им помириться.

«Видимо, послала встретить меня», – решил Бальтазар и наклонился погладить кота во второй раз с начала появления того в доме.

– Кыш, с-с-сволота, – прошипел Бенедикт голосом Бальтазара и дёрнул клыкастой пастью навстречу протянутой руке.

Зубы у него, между прочим, были настоящие, и укусы оттого болезненные.

Бальтазар отскочил назад и, сдержавшись, не стал пинаться в ответ. Бенедикт, почуяв слабость, презрительно отвернулся, только слегка наметил уши в его сторону и завибрировал хвостом.

Растерев оставленную клыком вмятину на мизинце, Бальтазар улыбнулся: «Это ничего, всё равно подружимся. Она его перепрограммирует».

– Кис-кис-кис, – позвал он кота и снова протянул ладонь к вредному обормоту.

От такой наглости кот вздрогнул, обернулся и с диким воплем выгнулся дугой. Утробно урча и дёргая распушённым хвостом, он бочком двинулся в наступление.

Бальтазар не сдался и подступил на шажок.

– Не-не-не-не смей! – не выдержав, визгливо заверещал Бенедикт, юркнул в приоткрытую дверь, принявшись оттуда проклинать Бальтазара.

На яростные вопли кота прибежала Мари – дочь Бальтазара. Выглянула за дверь и, столкнувшись лицом к лицу с отцом, поднимавшимся по ступенькам крыльца, замерла в растерянности. Её взволнованное несчастное личико жалобно исказилось, на глазах показались слёзы. Она подалась к нему.

– Папа, всё будет хорошо, – прошептала она, обняв ошарашенного отца. – Она не посмеет.

У того защемило сердце от нехорошего предчувствия. Возведённый в его воображении за́мок семейного счастья рушился стена за стеной. Вслед за ним в бездонную бездну отчаяния летел весь окружающий мир.

– Пойдём, – она решительно потянула его за собой.

Тот стоял столбом и не сдвинулся. Толком ещё ничего не понимая, он смотрел на дочь, не желая осознавать услышанное.

Кот, отиравшийся у косяка двери, не сводил с Бальтазара горящих угольков глаз.

– Лапал меня, – наябедничал, наврав, Бенедикт противным голоском.

– Брысь, инфекция, – хлопнула в ладоши Мари и отпихнула вредину ногой.

В дверях показалась красивая женщина, ухоженная, как новенькая куколка. Она увидела Бальтазара, и на её лице заиграло лёгкое презрение. Нагнувшись, она погладила кота, осторожно выглянувшего из-за двери.

– Что случилось, Бенечка, сладенький мой?

– Кулаком мне грозил, обзывался, – замурлыкал кот. Жмурясь от удовольствия, он отирался о стройную ножку хозяйки. – Пинал сапожищем. И лапал! А я ему только зубки показал, – всхлипнул он навзрыд.

– Ах, пинал мою деточку, моего пупсика. Мы его и за это засудим, – сюсюкалась Елизавета.

– Врёт он, – сквозь зубы произнёс Бальтазар. – Погладить хотел, да. Посмотри в его логах!

– Пинал! Я всё помню, – злобно оскалился Бенедикт и зашипел.

– Елизавета! Так ничего этого не было, ни слов любви, ни примирения? – горестно воскликнул Бальтазар. – Уж не во сне ли ты всё это написала?! – он вытащил записную книжку и потряс ею.

Та молчала с отрешённым лицом, лишь настороженное холодное любопытство проскальзывало в её взгляде.

– Вот, смотри. Несколько писем. От тебя, твоим почерком! – протянул он ей открытый разворот книжки.

Поколебавшись, Елизавета глянула в неё и звонко расхохоталась.

Озадаченный, он посмотрел и обомлел: там осталась всего одна страничка с одним непрочитанным сообщением. Те прекрасные послания, жгучий след которых ещё не остыл в его памяти, исчезли, будто их и не было, будто они привиделись его воспалённому воображению.

– Папа, ты о чём? – с тревогой спросила Мари.

– Да сбрендил он, поповское отродье, – задорно бросила Елизавета. – Недавно прислал невесть что, читать тошно. Любви он захотел, чистой и непорочной. А может, и порочной. Не дочитала, сразу удалила. Но ответила. Видел?

Бальтазар помотал головой и открыл одинокое письмо: «Эй, козлобородый, чего ты хочешь – не получишь. Лучше с чёртом, чем с тобой! Не торопись домой, тебе здесь не рады, тебя здесь не ждут. Изыди!»

Он вздохнул и удалил эту короткую, ясную и острую, как нож, записку, с полуслова вернувшую их взаимоотношения на старый круг. Больше писем от неё не осталось.

– Эй, попик, очнись, – засмеялась Елизавета.

– Мама, перестань! Тебе мало радости? – Мари отошла от матери и встала рядом с отцом. – Она пугает меня каким-то актом. Говорит, добрые люди помогли найти заковыку в законах.

– Каким ещё актом? – удивился Бальтазар.

Мари пожала плечами.

– Увидите каким! – с вызовом крикнула Елизавета. – Секретным до поры до времени! Доченька, скоро ты родного отца увидишь, а я – мужа. Настоящего, не чета этому ханже, этому святоше! – она с презрением оглядела Бальтазара. – Пусть он хоть сгинет, хоть в дальний космос убирается. По-новому копить на своего учёного философа.

Бенедикт, радостно глазевший на Бальтазара, поймал его поникший взгляд и заурчал от удовольствия.

Мари, подбоченясь, глянула на мать.

– Устала тебе повторять: ты здесь только из-за папы. А этот твой «отец» мне не нужен. Вот мой отец! – Мари прильнула к плечу Бальтазара и заглянула ему в глаза. У того задёргалась щека, и Мари поспешно отвернулась. – Ты бессердечная!

– Да, такая! – Елизавета скрестила руки на груди. – Сердце моё в огне сгорело! Отец ей не нужен. Зато мне нужен муж, а не эта поганка! И я не просила его меня воскрешать, – хихикнула она.

– А деньги на своего… «мужа» где возьмёшь? – спросил Бальтазар, заранее зная ответ.

Елизавета недовольно фыркнула. За неё ответил кот, вытянув в его сторону длинный кривой коготь.

Бальтазар вздохнул – ничуть не удивлён. Вмиг лишится всех сбережений, появись у Елизаветы хоть малейшая возможность их прикарманить.

– Письма были, клянусь. И почерк твой: «Поди разбери». Может, это Бе́нечка баловался? Посмотри у себя в отправленных или удалённых!

– Чего? – тут же выгнул спину уязвлённый Бенедикт и зашипел: – Я те покажу…

– Можешь проверить, – проронила Елизавета ледяным тоном, протянув Бальтазару телефон.

Кот затих, недовольный.