собой очертания ее лица в темноте.
«Мы умерли?» – тяжело просипел он.
Говорить было сложно, язык распух, не слушался и еле ворочался.
– Нет.
– А ты?
– Нет.
– Где я?
– В больнице.
Геля поднялась, зажгла тусклую лампочку у его кровати и ввела лекарство в капельницу. Наклонилась к нему и ласково произнесла: «Я люблю тебя, родной! Набирайся сил!»
Дима закрыл глаза и погрузился в густую вязкую, но такую спасительную темноту.
Прошло еще время и когда его перевели в обычную палату, почти сразу заявились Николай Крылов с Костей Троховым.
Выяснилось, что тем самым настойчивым незнакомцем, искавшем его в больнице, оказался никто иной, как Николай Крылов. Увидев Гелю, он немного смутился и извинился за свое поведение. Ангелина отметила, что благодарна ему и если бы не он, то ей не удалось бы так быстро выяснить, что к ней попал Дима. Оставив троих мужчин обсуждать свои дела, она вернулась к работе.
«Да, Дима, повезло тебе. Ты попал в надежные руки», – иронично отметил Крылов, проводив Гелю глазами.
Дмитрий на это только удовлетворенно хмыкнул и попросил: «Ну, что, рассказывайте, что я пропустил!»
Константин с Николаем подставили стулья к его кровати и наперебой начали рассказывать.
Трохов сообщил, что им удалось задержать Эдуарда и его банду, а обыск в его туркружке выявил много интересного, а самое главное, картотеку группировки. К сожалению, дело забрали федеральные структуры.
«Одно радует», – произнес Константин, – «Что теперь в нашем районе будет намного спокойнее».
«Уж, прости, но твои вещи проходят как вещдоки», – продолжил Трохов, – «хотя одну из них мне все-таки удалось забрать».
Он протянул Диме маленький серебряный крестик на цепочке и помог застегнуть на шее.
«Тебе крупно повезло», – отметил Крылов, – «что рядом с бытовкой стоял старый газовый баллон, который рванул и разнес ее. Если бы он не сработал и тебя не отбросило взрывной волной, то жутко предположить, чтобы могло бы случиться».
«А ведь я просил, чтобы ты один туда не совался», – встрял Костя, – «Хорошо, что все обошлось без…» – он замялся, – «без жертв».
«Да-да», – пробормотал Дмитрий, – «Враг – повержен, мир – спасен, справедливость – торжествует, парень – герой».
«Что?» – переспросил, ничего не понимающий, Константин, – «Ладно, выздоравливай герой, но, чтобы больше без одиночных подвигов!» – шутя, погрозил Диме пальцем.
«Пойдем, Николай», – обратился он к Крылову, вставая со стула, – «пусть отдыхает, не будем его больше утомлять».
Тот тоже поднялся и направился в сторону двери, потом что-то вспомнил, обернулся и сказал: «Да, вот еще, Ираида Максимовна скончалась. Острая сердечная недостаточность. Возраст, понимаешь ли… В ее квартире при обыске мы нашли картины и «Парабеллум». Но, кажется, тебя это не удивляет?»
«Нет», – ответил Дмитрий, – «Я был уверен, что все это будет у нее. Я во всем разобрался».
-36-
После ухода Кости и Николая, Дима с нетерпением ждал, когда Геля снова к нему зайдет, он так боялся, что она придет в тот момент, когда он будет спать, что даже попытался сопротивляться медсестре, которая пришла осмотреть его швы и сделать укол обезболивающего. Потому что, когда он не чувствовал боли, то его клонило в сон. А он не должен спать, он должен дождаться Гелю и многое ей рассказать. Но медсестра победила и Дмитрий, как не старался пересилить сон, вскоре забылся.
Когда проснулся, снова было темно, в не зашторенное окно заглядывала неполная луна. Вскоре глаза привыкли к темноте, и ему удалось разглядеть на круглых часах, висевших на стене, что уже настала ночь.
Почувствовав прикосновение к своей руке, Дима скосил глаза и увидел Гелю. Она спала одновременно сидя на стуле и полулежа на его кровати, подложив под голову правую руку. А ее левая рука лежит рядом с его забинтованной кистью. Он дотянулся и попытался осторожно погладить кончиками пальцев ее руку.
«Геля, нас больше никто не разлучит», – прошептал Дима.
Она пошевелилась и еще в полусне произнесла: «Да-да, я уже иду…»
«Ты уже пришла, – шутя ответил ей Дима, – «Извини, я разбудил тебя».
«Нет, все нормально. Мне приснилось, что меня кто-то зовет», – проговорила она, сбрасывая остатки сна и потягиваясь.
«Это был я!»
«Конечно ты!» – улыбнулась она, – «Я так счастлива, что ты у меня есть».
И тут же радость на ее лице сменилась выражением ужаса: «Мне страшно подумать, что я могла потерять тебя снова. Когда же все это закончится?!»
«Все, Геля, милая, все! Вся эта долгая история закончилась!» – ободряюще произнес Дима.
«Долгая история?» – недоуменно спросила она, – «Ничего не понимаю…»
«Давай я расскажу тебе, все, что знаю», – предложил Дмитрий.
«Только если тебе не тяжело», – озабоченно ответила Ангелина.
«Нет, не тяжело, только слушай внимательно и не перебивай. Все вопросы потом», – предупредил Дмитрий и начал рассказывать:
«А ведь это действительно очень долгая история. Долгая трагическая история ненависти и мести, заразившая нескольких поколений. А началась она более 100 лет назад».
Геля подвинулась поближе и, затаив дыхание, начала внимательно слушать Диму, который повел свой неспешный рассказ, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание:
«Много лет назад, а именно в 1898 году в Санкт-Петербурге, в семье немецкого купца Витольда фон Коха родился мальчик, которого назвали Карл Фридрих. Мальчик рос, ни в чем не нуждался, но в годы революционных потрясений его отец лишился всяких привилегий и, вероятнее всего, своего имущества. Так и не приспособившись к новой жизни, Витольд фон Кох кончает жизнь самоубийством. Его сын, Карл затаивает обиду на новую власть большевиков и начинает подпольно вести антисоветскую деятельность. В его задачу входила связь с иностранцами и привлечение сторонников в свои ряды, в основном молодежи. Он собирал и передавал ценную информацию, потому как в гимназии, где он преподавал, учились дети, в том числе и высокопоставленных чиновников и участвовал в диверсиях.
В 1923 году он женился на дочери аптекаря Аиде Вейгер и молодожены поселились в том самом доме, где позже жили твои родственники. Через год после свадьбы у супругов Кох родилась дочь Софья, но девочка прожила только четыре года и скончалась от воспаления легких. Через год после смерти старшей дочери в 1929 году появилась на свет младшая, которую назвали Ирма.
Карл преподает в гимназии историю и немецкий язык, а еще неплохо рисует. Те, картины, что висели у вас в гостиной, написал именно он. На тех двух похищенных были изображены его жена Аида, в те годы еще невеста, и дочь Ирма. Жили они – не тужили, и, возможно, окружающие находили их приятными и воспитанными людьми, но убеждения, которые культивировались в этой семье, были, как бы