без нее дома было тоскливо. Внезапно раздался мелодичный перезвон телефона, Дима поднял с пола, лежавший на подзарядке смартфон на экране которого высветился Гелин номер, и он обрадовано принял звонок: «Слушаю тебя, родная!»
В трубке раздалось шипение, потрескивание, и сквозь шумы прозвучал невнятный шепот: «Дима, помоги… меня хотят убить… Стройка… Медвежка… Забери меня отсюда…».
«Геля что случилось, где ты? Алло! Геля!» – крикнул он в телефон, резко вскакивая с дивана.
Связь прервалась, а номер оказался недоступен.
«Геля я уже еду, не волнуйся», – сказал вслух, быстро натягивая джинсы со свитером и засовывая телефон в карман. Молниеносно зашнуровав ботинки и надев куртку, он схватил с полочки у входной двери ключи от автомобиля, слетел по лестнице вниз, запрыгнул в машину и помчался на северо-восток, по направлению города Мурино.
-33-
Ранее Мурино был поселком городского типа, но некоторое время назад слился с большим быстро разрастающимся городом и практически стал одним из его районов. Медвежий Стан, или как его многие называли «Медвежка», был одним из центральных районов города Мурино.
По дороге Дмитрий несколько раз пытался дозвониться до Гели, но ее телефон по-прежнему оставался недоступным. Он ужасно нервничал. Речь шла о жизни Гели и ему никак не удавалось сохранить хладнокровие в этой ситуации. Павлов был не на шутку встревожен и потерял способность действовать осторожно и осмотрительно.
Только въехав на территорию Мурино, он сообразил позвонить Константину Трохову и быстро заговорил в трубку, не отвечая на его возражения: «Костя, Гелю похитили и грозятся убить. Она на какой-то стройке в Медвежке. Я почти подъехал. Пришли кого-нибудь ко мне. Времени ждать нет!»
Отбросив телефон на сидение, не обращая внимания на входящий звонок от Константина, Дима проехал поселок насквозь, пока в самом его конце не уперся в высокий металлический забор, за которым виднелась коробка недостроенного здания.
Он заглушил двигатель, достал из-под водительского сидения травматический пистолет и вышел из машины. Огляделся, прислушиваясь, и осторожно прошел в темноте вдоль забора. Через несколько метров увидел отогнутый угол металлического листа, подлез под него и проник на территорию. Было темно и очень тихо. Небольшими перебежками он приблизился к не до конца возведенному зданию, заглянул внутрь и, увидев нечто в дальнем углу, как ему показалось, похожее на сидевшего на полу человека, осторожно вошел внутрь.
«Геля, это ты?» – спросил он шепотом. И тут же на него сзади обрушился страшный удар по затылку. Разрывающая голову боль и всепоглощающая темнота. Оглушенный Дима упал на пыльный бетон.
Очнулся он лежащим на животе на грязном деревянном полу от того, что кто-то окатил его с ног до головы ледяной водой. Было очень холодно. Дмитрия знобило, тошнило, голова раскалывалась от боли, а в ушах шумело. С трудом разлепив глаза и сфокусировав взгляд, он увидел перед лицом несколько пар черных ботинок, испачканных глиной.
Павлов собрался с силами, приподнялся на локтях и попытался сесть. Удалось ему это только со второй попытки. Он сидел на полу и держался за голову. Перед глазами все плыло. И невообразимо мутило. Дмитрий вдруг понял, отчего ему так холодно – на нем не было никакой одежды, кроме трусов и футболки и те были насквозь пропитаны холодной водой.
Напротив, стояли люди, в которых он узнал Эдуарда и Михаила, а с ними были еще двое крепких, коротко стриженых парней с битами в руках.
«Ну, что, следак, очухался», – спросил один из парней и гадко загоготал.
«Заткнись», – прикрикнул на него Эдуард.
«Да ладно тебе, Дик», – ответил тот, все еще противно ухмыляясь.
«Значит, Дик, это ты, Эдик», – борясь с тошнотой и пульсирующей болью, жгущей глаза, прохрипел Дмитрий, безуспешно пытаясь встать на ноги.
«Где Геля, что ты с ней сделал? – с трудом спросил он, с ненавистью взглянув на Эдуарда.
Тот смотрел на все происходящее совершенно спокойно, невозмутимо и даже с некоторым наслаждением.
«Нет больше никакой Гели», – ехидно улыбнулся Эдуард, – «Как будто и не было никогда. «И никто не узнает, где могилка ее», – фальшиво пропел он.
Дима оцепенел и покрылся холодным потом.
Эдуард подался вперед, чуть наклонился к Павлову и назидательно сказал: «Я же просил оставить мою маму в покое, ну зачем ты лез не в свое дело».
Дмитрий сделал попытку его ухватить, произнеся при этом: «Что ты с ней сделал, урод?», но моментально получил от Михаила резкий удар ногой под дых. У Павлова перехватило дыхание, и он мешком свалился на пол, согнувшись пополам от ослепившей его боли под гогот бритых парней.
Михаил сделал попытку еще раз его ударить, но Эдуард остановил его, схватив за руку: «Прекрати, а то он скопытиться раньше времени».
Тот нехотя сделал пару шагов назад, готовый продолжить в любой момент.
Спустя несколько минут, Дмитрий пришел в себя, перевел дыхание, снова сел на пол и, смотря прямо Эдуарду в глаза, прерывающимся сиплым голосом произнес: «Это… мое… дело…ты… всех…убил!»
«Я?!» – искренне удивился Эдуард, – «Нет, я никого не убивал!»
Он с презрением смотрел на сидящего перед ним Павлова и ледяным тоном продолжил: «Это проклятый дед твоей подруги был убийцей. А я никого не убивал. Это из-за него моя мама лишилась своих родителей, а я никогда не знал своих дедушку и бабушку. Это из-за него они погибли! Моя мама всегда меня защищала, а сейчас я всего лишь защищаю свою маму!»
После этих фраз у Димы что-то щелкнуло в голове, для него тут же все встало на места, и картинка сложилась.
«Потерпи еще немного. Скоро ты встретишься со всеми встретишься и вдоволь наговоришься», – подмигнул ему Эдуард, под хохот своих помощников.
«Больше не хочу тратить на тебя свое время, будем прощаться. Вещи и машину мы твои забираем. Когда найдут твои обгорелые останки, то решат, что это бездомный бродяга, решил погреться в бытовке, устроил пожар и погиб», – произнес он и обратился к остальным, – «Все парни, уходим!»
Они вышли из деревянной бытовки и заперли снаружи дверь, подперев ее для надежности деревянными балками.
Дмитрий, собрав последние силы, встал на ноги и с разбега ударил в дверь плечом, но никакого эффекта это не возымело. Вскоре он почувствовал запах растворителя для краски и еще через некоторое время едкий дым стал наполнять крохотное помещение.
Павлов судорожно соображал, что можно предпринять: двери были плотно закрыты, окна слишком маленькие, чтобы можно было через них пролезть, шансов на спасение не было никаких.
Он снял мокрую футболку, сложив ее в несколько раз, приложил к лицу, стараясь дышать через нее. На ощупь пробрался