– Герцог Бекингем? – остолбенела я.
– Да, он приехал из Лестера как раз в разгар потасовки.
– Откуда ты знаешь, что это правда?
– Конюх мэра рассказал. Парень только что вернулся из Ковентри, где он встречался со служанкой полотых дел мастера. Этот мастер, близкий друг мэра, принимал участие в столкновении.
Я закрыла глаза. На сердце полегчало. Джон был в безопасности. Я мысленно представила себе людей, вооруженных пиками, выкрикивающих проклятия и приказывающих Сомерсету убираться из города. Тот же гнев и проклятия я видела и слышала в Лондоне.
В ту ночь я спала крепче, чем все предыдущие недели. На следующий день пришло письмо от дяди. Я дала посыльному монету, задыхаясь, сломала печать, развернула листок и прочитала:
«Моя дорогая племянница Исобел!
Твое письмо дошло благополучно. Я долго размышлял над твоей просьбой поговорить с королевой. Сэр Джон Невилл, которого ты полюбила, человек безупречный. Как тебе известно, я часто встречался с ним много лет назад, когда он был еще юношей. Я не видел в нем ни одного недостатка. Но я нарушил бы свой долг перед тобой и твоей матерью, если бы не указал, что этот брак не в твоих интересах. Так уж случилось, что перед отъездом в Рим я буду вынужден побывать при дворе. Там мы встретимся и обсудим этот важный вопрос с глазу на глаз.
Храни тебя Бог.
Писано первого декабря 1456 года в Дублинском замке.
Твой любящий дядя,
Джон Типтофт, граф Вустер; лорд-наместник Ирландии; посол его королевского величества Генриха VI при дворе его святейшества папы Каллиста III в Риме».
Когда я складывала письмо и прятала его у себя на груди, мои руки дрожали. Почувствовав потребность помолиться, я пошла в часовню и попросила Господ; помочь мне найти слова, которые могли бы повлиять на дядю.
Он прибыл через неделю и тут же вызвал меня. Посланный им паж прибыл, когда я завтракала. Я проследовала за мальчиком по коридорам, забитым свитскими, гонцами, слугами, клириками и всеми остальными, как знатными, так и простолюдинами, спустилась по выбитым каменным ступеням во внутренний двор, а потом поднялась в просторные покои дяди, находившиеся в восточной башне. Слуги дяди таскали его сундуки и расставляли пожитки. Дядя Джон, никогда не тративший время даром, стоял и диктовал письма двум писцам сразу, иногда прерываясь, чтобы дать указания слугам, куда класть ту или иную ценную вещь. Когда стоявший у двери йомен известил о моем приходе, дядя поднял взгляд. Его суровые черты смягчились, на губах заиграла улыбка, и я бросилась в его объятия.
– Дядя, дорогой дядя, как я рада тебя видеть! – Я крепко обняла его и чуть не заплакала.
Брат матери был моим единственным живым родственником; он завоевал мое сердце еще в детстве Дядя Типтофт сажал меня на колени, читал книжки, играл со мной в жмурки и относился ко мне снисходительнее, чем моя няня. Я любила его так, что над этим чувством не были властны ни время, ни расстояние, и поэтому ощутила укол печали, увидев, как он изменился. «Ему уже за тридцать; годы берут свое», – думала я, глядя на его поседевшие виски, впалые щеки и морщины на переносице, подчеркивавшие его единственную непривлекательную черту – глубоко посаженные голубые глаза. Однако это не мешало ему оставаться красивым мужчиной. Возраст не заставлял его сутулиться; дядя держался очень прямо.
Он знаком отослал слуг, и те со стуком закрыли за собой дверь.
– Садись, детка… – Он показал на стул, только что освобожденный одним из писцов, сам сел за письменный стол напротив и смерил меня взглядом. – Чудесно выглядишь. Честное слово. Жать гордилась бы тобой, если бы могла видеть, какой ты стала.
Я опустила глаза. Моя мать, красавица Джоан Типтофт, умерла, когда мне было шесть лет, и я знали, что буду тосковать по ней до конца моих дней.
– Да, детка, она гордилась бы тобой не меньше, чем я… – Еще какое-то время он рассматривал меня, а потом хлопнул себя по колену. – Так что там с этим типом Солсбери?
Я чуть не улыбнулась. Дядя всегда брал быка за рога. Я изложила ситуацию, не вдаваясь в подробности. Он слушал внимательно.
– Дядя, я люблю его, – закончила я.
– Это безрассудно, моя дорогая… очень неразумии. Невиллы – сторонники герцога Йорка, а враждебность королевы делает положение Йорка очень ненадежным. Ходят слухи, что теперь, когда король Генрих выздоровел, герцога могут отправить в Тауэр. Королева жаждет отрубить ему голову.
– Я прожила при дворе три месяца и все понимаю, но это ничего не меняет. Я люблю сэра Джона Невилла. Мы хотим пожениться. Я не смогу жить без него. – Я потянулась к руке дяди. – Когда ты потерял свою вторую жену, Элизабет Грейндор, то был безутешен. Клялся, что больше никогда не женишься, и сдержал клятву. Милый дядя, ты знаешь, что такое любовь. Избавь меня от участи прожить без этого чувства.
Он задумался, надолго умолк, а потом тяжело вздохнул.
– Ладно. Сделаю все, что в моих силах.
Я чуть не сошла с ума от радости, однако следующие слова дяди охладили меня.
– Но не питай слишком больших надежд.
Днем я сидела в большом зале, читала Горация и время от время косилась на окна палаты, где дядя обсуждал с королевой ирландские дела… и мою судьбу. К ужину я еще ничего не знала, потому что после встречи с королевой дядя поехал прямо к архиепископу Кентерберийскому. Хотя королева пригласила меня ужинать за ее столом вместе с другими знатны ми особами, выражение лица дяди было непроницаемым, а задумчивый взгляд, которым во время трапезы меня несколько раз удостаивала Маргарита, только усугублял мою тревогу. После ужина она пригласила всех фрейлин и нескольких благородных дам к себе в светлицу. Я смогла поговорить с дядей только тогда, когда церковные колокола пробили всю черню.
Он предложил мне сесть, а сам остался стоять, сложив руки на груди и потирая подбородок.
– Исобел, ты пробыла при дворе совсем недолго, и уже успела повлиять на государственные дела. Из-за тебя герцог Сомерсет оскорбил королеву, причем так серьезно, что она приказала ему отправиться в Уэльс и написала королю Якову Второму Шотландскому письмо с предложением выдать за Сомерсета сестру короля Жанну.
Я громко ахнула.
– В ответ на мою просьбу – признаюсь, я был так красноречив, что чуть не довел себя до слез! – она согласилась на твой брак с сэром Джоном Невиллом.
У меня перехватило дыхание. Я попыталась встать, но обнаружила, что ноги меня не слушаются, И снова опустилась в кресло.
– Но я должен предупредить, что она назначила за тебя чрезвычайно высокую цену. Поскольку ты являешься единственной наследницей всех моих владений и титулов, цена, которую она требует за брак между тобой и сыном Солсбери, неслыханна и не идет ни в какое сравнение с ежегодным доходом, который ты получаешь от своих земель.