нам в общих чертах свое видение нашей службы. Оказалось, что нас угораздило попасть в довольно оживленную обстановку. В глубине страны взбунтовались турдетаны – как мы поняли, местное иберийское племя. У семейства же Тарквиниев находятся там принадлежащие ему рудники и металлургические мастерские, приносящие немалые доходы, и Волний намеревался на днях отправить туда подкрепление. Именно в него нам и предлагалось вступить в качестве воинов-стрелков. Как пояснил нам наш наниматель, сражаться с бунтовщиками в чистом поле там найдется кому и без нас, нам же предстоит охрана тамошнего семейного предприятия. Это в идеале, конечно, поскольку в условиях беспорядков никто ничего гарантировать не может. Но где дополнительный риск, там ведь и дополнительное вознаграждение, а рисковать своими людьми понапрасну в семье Тарквиниев не заведено.
Переглянувшись, мы согласились – без особого восторга, конечно, но выбирать было не из чего. Старик же, получив наше уже окончательное согласие на найм, тут же велел своему управляющему выдать нам аванс, в качестве которого каждый из нашей четверки стал обладателем пяти серебряных монет гадесской чеканки. Кроме того, нам было объявлено, что с этого момента мы поставлены, говоря современным языком, на полное довольствие.
Утром следующего дня хозяйский управляющий повел нас на рынок для закупки всего необходимого. Как оказалось, «полное довольствие» по понятиям этого времени означало лишь еду, питье и кров, а экипироваться мы должны были за собственный счет. Собственно, для приобретения экипировки нам и был выдан аванс.
Впрочем, за некоторым исключением. Когда я, остановившись у лавки кузнеца-оружейника, пожелал прицениться к массивным железным наконечникам для стрел, управляющий сообщил – к моему немалому удовольствию, что расходные боеприпасы идут за счет нанимателя, после чего принялся яростно торговаться с кузнецом. В результате наши дорожные котомки сразу же потяжелели, приняв в свои утробы свертки с тремя десятками маленьких, но смертоносных железяк на каждого. Когда управляющий расплачивался, я обратил внимание, что стоил каждый наконечник одну маленькую бронзовую монетку, которых у нас хватало трофейных. Так же бесплатно нам досталась и нужная для их прикручивания к древку суровая нить, и по мотку крепкой бечевы для запасных тетив. Но на расходниках халява и закончилась.
Прежде всего, посовещавшись, мы вспомнили, что сырое дерево недолго сохраняет свои упругие свойства. То, что годилось в качестве временной меры, не годится для долгосрочного применения, и нам следовало первым делом сменить «кризисно-выживальщические» дуги наших арбалетов на что-то посерьезнее и подолговечнее. Поэтому мы направились к торгующим готовыми изделиями и полуфабрикатами плотникам со столярами в поисках подходящих хорошо просушенных досок. Идеалом был бы тис, но дела с ним никто из нас в прежней жизни не имел, и как выглядит его древесина, мы не имели ни малейшего понятия. Проконсультироваться же с аборигенами – так, чтобы наверняка, без ошибок – было затруднительно даже через нашего переводчика-баска. Все-таки современный баскский – ни разу не древний иберийский. Прикинув хрен к носу, мы тис по этой причине забраковали и решили поискать что-нибудь более знакомое. К счастью, нам удалось обнаружить ясень. В лесу я бы его хрен нашел – тоже ведь не знаю, как выглядит само дерево, но древесина-полуфабрикат – другое дело. С ясенем я как-то раз дело имел, когда делал себе на заводе хороший нож – в то время таких было еще нигде не купить – и на накладки рукояти и ножны искал хорошее дерево, достойное клинка. Эх, сюда бы мне сейчас тот нож! Увы, он остался дома, как и многое еще, что мне бы тут весьма пригодилось… Вот тогда-то, когда я его делал, мне как раз ясеневую древесину и показали, а в процессе работы над накладками и половинками ножен и последующего горделивого любования делом своих рук я хорошо запомнил текстуру.
Она похожа на дубовую, только ясень пористее, а главное – тонкие темные прожилки поперек годичных колец у него идут через всю толщу доски. Хорошо заметно это, конечно, только на полированной поверхности, а к местным, грубо обработанным полуфабрикатам мне пришлось внимательно приглядываться, дабы не ошибиться. Но ничего, разобрался и опознал. Приценились, выбрали заготовки – тоже, кстати, не чисто ритуальная процедура. Полноценными свойствами обладает только ядровая древесина, внутренняя, которая потемнее, а светлая заболонная, что ближе к коре – дрянь. На художественные поделки или на топливо годится, а в серьезное дело – сразу на хрен. Я этот нюанс просек, когда к своему ножу деревяшки делал, а тут еще и Наташка, вдруг заинтересовавшаяся, чего это мы там колупаемся, тоже эту тонкость подтвердила. Она, оказывается, студентка Лестеха! Млять! И не сказала сразу, когда я ломал башку в лесу над деревом для наших агрегатов! Ну и кто она есть после этого! Хотя и мы, конечно, тоже хороши. Володя не вспомнил, я не поинтересовался, посчитав бестолковой гуманитаршей, а ей самой и вовсе было ни к чему. Бабы ведь ставить себя на место другого не приучены, и ей и в голову не пришло, что мы можем не знать столь элементарных вещей. Но так или иначе разобрались, заготовки выбрали, и на пару медяков каждый разорился. Дороговато для мира, где дерева до хренища, а металла не в пример меньше? Так ведь и деревяшка-то не просто вчера срублена, а просушена хрен знает сколько времени и предварительно обработана. Тут от силы четвертушка от медяка за саму деревяшку, а все остальное – за возню с ней.
Щиты у нас уже имелись, а у меня, хвала богам, и хороший медный шлем, что уберегло мой кошелек от серьезной траты – остальным пришлось выложить по половине серебряной монеты – сдачу им отсчитали бронзовыми – за кожаные шлемы. Выбор был достаточно широк – от помпезных, имитирующих греческие коринфского типа, даже под металл подкрашенных и навощенных для блеска, и до совсем уж похабных, из мелких обрезков кожи сшитых, чем и обеспечивалась их дешевизна. Сперва-то все, конечно, приценивались к шикарно выглядевшим «греческим», но быстро поняли, что это вариант для пижонов, по соотношению «цена-качество» далеко не оптимальный. Похабщину брать, конечно, тоже не хотелось, это ведь себя не уважать. Остановились в конце концов на компромиссном варианте – не имитирующем металл, без помпезного гребня, сшитом из отдельных кусков, зато с назатыльником, а сама основная часть укреплена дополнительными полосками и проклепана в наиболее ответственных местах железными заклепками. Да и чисто внешне такой шлем выглядел уж всяко посолиднее дешевки.
А вот на кожаные панцири нам пришлось раскошелиться всем четверым, облегчив свои кошельки на серебряную монету и несколько бронзовых.