- Мне было так страшно, пока ты не пришел, - тихо сказал Кая. Касиан погладил ее по волосам и присел на корточки, заглядывая в глаза. За счет полуметровой разницы в возрасте она выглядела рядом почти ребенком, которым на самом деле и являлась. Но у нее было тело взрослой женщины, и иногда Касиан испытывал странный диссонанс, глядя на нее. Лишь заглядывая в ее глаза, он ясно видел, что Кая еще не выросла. Однако, другие люди не замечали этого, как он сам бы не заметил, если бы не знал.
В кафе и парках, во втором и на ее работе, она каждый день общалась с десятками взрослых мужчин, и порой Касиану хотелось броситься на них, когда он замечал их флиртующие взгляды. Но он не мог ничего сделать – лишь следить, чтобы ее никто не обижал. А это было чертовски трудно издалека. И он не мог даже взять ее на работу к себе во второй, где теперь кругом были совокупляющиеся белки, волки и зайцы. И Кая продолжала работать официанткой в кафе.
Тем не менее, Касиан очень серьезно подходил к своим обязанностям опекуна, и постоянно писал ей сообщения, обедал с ней каждые четыре-пять часов, прилетал домой, и они разговаривали, иногда часами. Половину своего свободного время он теперь посвящал ей – водил на рыбалку, на соревнования, в театр, в парки. Он никогда не был отцом, и только теперь понял, что отцовство – это постоянный страх, что с ней что-то случится. Поэтому забота о ребенке была одновременно и приятной, и невыносимой.
Он даже не хотел думать, что с ней будет, если миры обрушатся, и они больше не смогут общаться. И что с ним тогда будет. Что будет с сотнями других людей – таких же, как они, привыкших друг к другу, ставших родными и близкими. И даже не знавших друг друга в реальности. Как они все смогут жить после Апокалипсиса?
- Кая, ты должна мне все про себя рассказать, - сказал он, сидя перед ней на корточках и глядя в глаза. Его рука нежно отодвинула рыжие кудряшки от ее лица. – Я хотел бы найти тебя в реальности, если это возможно.
Она дернулась, заморгала и замотала головой – как обычно.
- Это невозможно, Касиан… просто поверь мне, это невозможно, - тихо прошептала Кая и умоляюще посмотрела на него, ее глаза были полны слез. – Я не могу.
Джара, миры Ксеара, седьмой мир.
«Если хочешь поговорить, я рядом», - произнес камень-Аквинсар. Туман-Джара всколыхнулся, меняя очертания: «Думаешь, поможет?»
«Думаю, хуже не будет».
«Ты настоящий оптимист, Аквинсар».
«Я чувствую твою боль. Если бы я мог, я бы взял немного себе».
«Спасибо».
«Скажи мне, я ведь не первая, кого твой брат пережевал и выплюнул?»
«Мы оба знаем, что это было не совсем так, Джара. Но да, ты не первая, кто из-за него страдает, конечно. Ему до черта лет, и он никогда не был ни с одной женщиной долго. Я не уверен, что он вообще это может».
«Как думаешь, он хоть немного меня любил?»
«Думаю, да. Но изменит ли его это? Он такой же, как и в начале ваших отношений, Джара. Просто тогда он был чуть более возбужден и заинтересован, только и всего».
«Я думала, со временем будет по-другому».
«Люди не меняются так просто»
«Думаешь, это я виновата? У нас могло что-то получиться?»
«Ты ни в чем не виновата. Ты такая, а он такой. Вы попробовали – не вышло. Может, через какое-то время попробуете снова».
«Лет через пятьдесят?»
«Почему нет? Тебе надо повзрослеть, хочешь ты это понимать или нет»
«Черт, я понимаю, понимаю. Думаешь, я не понимаю? Повзрослеть, закостенеть, стать такой же флегмой, как все вы. Но я еще живая, понимаешь? И мне больно».
«Думаешь, мы уже умерли?» - хмыкнул Аквинсар.
«Не знаю. Иногда мне кажется, что вы все слишком уж… взрослые. Вам ничего не интересно»
«Ничего? Или нам не интересно то, что тебе?»
«Может быть», - неохотно признала Джара, немного подумав.
«Тебя не устраивает то, что у вас с Яльсикаром нет общих интересов, но подумай, кто из вас должен к кому тянуться? У него взрослые игры, а твои, детские, ему просто неинтересны. Тебе было бы интересно играть с кем-то в кубики?»
«Но я…»
Туман колыхнулся, конденсируясь каплями на камне.
«Не плачь. Поверь, все будет хорошо со временем у вас обоих. Иначе просто и быть не может».
«Я сказала ему, что у меня был другой мужчина».
Аквинсар хмыкнул:
«Хотела сделать ему больно?»
«Нет!.. Может быть, я не знаю, почему это вырвалось. Я чувствую себя виноватой».
«Насчет этого расслабься. Мой брат никого никогда в своей жизни не ревновал».
Анжелика. Лей. Миры Ксеара, первый мир, закрытый клуб «Готика».
- Любознательность, я это так называю.
- Вот как? – Лей искренне забавлялся, недоверчиво глядя на Анжелику. – Ни химии, ни романтики, значит. Только пытливость ума.
- Это зависит от многого. Но ведь неизвестность возбуждает. Стремление научиться, овладеть, как-то так. Для меня это всегда так. Вероятно, поэтому я и открыла свой бизнес. Не терплю идиотов начальников, а в умных всегда влюбляюсь. Невозможно работать, - пошутила она, разведя руками.
- Многие девочки влюбляются в начальников. Их привлекает две вещи: власть и деньги. Зачем ты морочишь головы своим клиентам? – ироничным голосом осведомился Ситте. Анжелика поймала его почти непроницаемый взгляд и догадалась, что он «троллит» ее, пытается вывести ее из себя. Только зачем?
Так или иначе, Лей Ситте был не первым, кто жестко критиковал ее теорию – этим смутить Анжелику было нельзя. По крайней мере, пока никто не переубедил ее.
- Я не думаю, что я умнее многих и читаю лекции не поэтому. Просто я любознательна, и мне нравится обсуждать с людьми такие вещи, которые многие считают глупыми. И тем не менее – сам видишь, сколько у меня людей сидит. Они хотят поговорить об этом, но им с кем. А что касается денег и власти – ну, очевидно, они притягивают многих. Но на все можно посмотреть с другой стороны.
- Допустим. Но страсть предполагает ответ. Если ты изначально предполагаешь неравенство партнеров, то в чем интерес другого?
- По-разному. Все люди в чем-то равны, а в чем-то нет, и, как правило, всегда есть чему друг у друга учиться. Любопытство запросто может быть взаимным.
Зачем он пригласил ее в клуб? Анжелика не понимала этого. Впрочем, она даже не знала, почему сама согласилась встретиться с Леем Ситте. Вероятно, потому, что не чувствовала опасности. Покажись он ей привлекательным – она бы ни за что не пошла. Но в этом мужчине она видела червоточину, которая отвращала ее: он наслаждался властью, которую давала ему «корочка» и близость к сильным мира сего, а значит, был слаб и закомплексован. Поставив ему на лоб такой штамп, она могла чувствовать себя полностью защищенной от возможности влюбиться. Пусть он не глуп, пусть интересен, но есть вещи, которые рушат всю привлекательность человека – его самодовольный взгляд всезнайки, например. Внешне, конечно, Ситте был хорош: густые волосы песочного цвета, серые глаза со смешинками, полные красивые мужские губы. Интересно, что из этого было реальным, а что он доделывал, задумалась Анжелика. Если бы она это узнала, это многое бы сказало об обладателе внешности плакатного красавчика.