— Подумал, что… — взгляд голубых глаз резко стал расфокусированным.
Эйнардс зевнул снова, и…
— О, Небо, ну наконец-то! — воскликнула я.
Нестриженная голова упала на грудь, плечи расслабились, руки бессильно повисли. Я стояла напротив и ещё не верила. После очень долгой паузы приблизилась, потыкала в Грэма пальцем и облегчённо выдохнула. Не мерещится, стражник действительно уснул.
Ещё секунда, и меня охватили сомнения, вкупе с угрызениями совести, но это длилось опять-таки недолго. Я проверила свою корзину и стол — не осталось ли каких улик в виде посуды, а потом… Это был не лучший вариант, но куда деваться? Ведь в случае Грэма действовать нужно наверняка.
Я торопливо расстегнула полосу пуговиц, которая тянулась от горла и до самого пояса, и сбросила на пол платье. Нижнюю сорочку тоже сняла, оставшись в одних лишь туфельках и шёлковых трусах.
Вся снятая одежда была со скрипом утрамбована в ту же корзину, а я распустила волосы и призвала силу. По венам побежали маленькие колючие искры, за спиной распахнулись перламутровые крылья, голова немного закружилась с непривычки. В последний раз я призывала полную силу очень давно.
Несколько секунд на то, чтобы привыкнуть, и я сделала шаг к столу, за которым спал Эйнардс.
Взмах рукой, мерцающая пыльца на ладони, и я подула, осыпая стражника этим мерцанием. Прошептала:
— Забудь.
Пауза и продолжение:
— Забудь меня, Грэм Эйнардс, начальник Департамента стражи. Ничего не было. Мы незнакомы. Меня не существует — нет и никогда не было в твоей жизни.
Ну и маленькое пожелание:
— Прощай и будь счастлив. Без меня!
Подхваченная корзина, шаг к окну, распахнутая створка, и я взмахнула крыльями. Взлетела легко и привычно, словно каждую ночь этим занимаюсь, но поморщилась — увы, осыпать пыльцой Грэма это ещё не всё.
Эйнардс личность популярная, свидетелей у его симпатии к одной лавочнице было много, придётся потрудиться, чтобы всё исправить.
С другой стороны, ночь сегодня хорошая, вполне себе тёмная, а у меня сейчас нет недостатка в волшебстве.
Взмахнув крыльями, я поднялась выше — над шпилями и башенками здания Департамента. Сыпанула пыльцы так щедро, что сам воздух замерцал. Осыпала и полетела дальше — я собиралась завернуть в лавку, чтобы избавиться от корзины и продолжить с заклинанием забвения.
Людям ни к чему помнить о нашем с Грэмом «романе». Всё. Конец.
Глава 41
В моей «человеческой» жизни существовало несколько непреложных правил, одно из которых: антикварная лавка работает чётко по расписанию! Но с появлением в столице Грэма всё начало рушиться, катиться непойми куда.
Вот и сегодня — я вообще не открыла лавку, потому что спала. Потому что сил моих после минувшей ночи не было. Одно успокаивало — это в последний раз, и завтра будет лучше. Мой кошмар закончился, можно расслабиться и не переживать.
Глаза я смогла открыть ближе к десяти утра, и в голову сразу полезли непрошенные картинки. Первым вспомнился Грэм, мирно уснувший в собственном кресле, а потом… чарка и конфискат.
Про вещи, изъятые у преступников, кто-нибудь точно вспомнит, ведь существуют документы о передаче, а фейский предмет, найденный в каком-то ручье… Вот тут прям неудобно получилось.
Я ведь даже аванс ему не отнесла!
Совесть встрепенулась, поворочалась и буркнула, что грызть меня-хорошую не станет. А я решила, что чуть позже, когда появится благоприятная возможность, подсуну Эйнардсу эти пятьдесят тысяч и всё.
С этой мыслью я соскребла себя с кровати, спустилась на первый этаж, сварила кофе. После нескольких обжигающих глотков, когда глаза, наконец, открылись, отправилась к сейфу. Стоило приоткрыть толстую металлическую створку, как пространство наполнилось отборной бранью…
Шкатулка, украшенная замысловатой эмалью, ругалась даже заковыристее, чем я.
Габи вещала о степени моего скудоумия, и с её слов я получалась совсем уж конченой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты что натворила, коза малолетняя?! — Одна из самых приличных фраз, на которой я подавилась. Кто малолетняя? Я?
Подруга завелась не на шутку — она сразу поняла что к чему, и уж с её-то памятью ничего не случилось. Ведь волшебство забвения было рассчитано на живых существ, более того на людей, а Габи вообще-то предмет.
— Неблагодарная! — верещала шкатулка. — Этот стражник к тебе со всем сердцем, а ты!
Я ретировалась на кухню, потому что не собиралась оправдываться.
— Амирин, а ну стой! — возопила Габи гневно.
Ой нет.
Примерно через час шкатулка перестала орать, и мы перешли к нормальному диалогу.
Я сидела на кухне, ела яичницу с чесночными гренками, а шкатулка стояла на столе, напротив тарелки, и печально вздыхала:
— Ами, девочка моя, что ж это такое? Когда ж это кончится? Сколько можно отваживать женихов?
Ну, объективно, отваживала я только одного, Грэма. Остальные претенденты сбегали сами и гораздо раньше.
— Неужели тебе не надоело быть одинокой, Ами?
— Я не одинокая, а свободная, — ответила с улыбкой.
— У-у-у! — протянула шкатулка сокрушённо, и всё-таки завела лекцию о необходимости сильного плеча, близких душевных отношений и банального физиологического секса.
Про последнее с появлением Эйнардса я тоже думала часто, и мысль насчёт юного парня, похожего на фея, никуда не делась.
Впрочем, нет. Не нужно худеньких и хрупких, лучше заведу кого-нибудь шкафообразного. Чтобы руки во, плечи во, и всё остальное тоже ого-го как.
Но не сейчас. Вот с делами разберусь…
Я допила кофе, подхватила и прижала Габи к груди, а потом сказала:
— Уйду на несколько часов. Нужно кое-что сделать. Хочу, наконец, разобраться с одной проблемой.
— Что за проблема? — выдала шкатулка ворчливо. И тут же догадалась: — Наура?
Я кивнула.
Сестра Тевлогия — запуганная, зажатая, привыкшая «не выносить сор из избы» и одновременно очень гордая. Но я найду к ней подход!
Деньги не проблема, я могу снять для Науры с Тими жильё, назначить временное содержание, а там что-нибудь придумаем. Самое сложное — убедить упрямицу принять помощь. Она слишком боится Тевлогия, чтобы перечить.
Эх, если б её можно было просто заколдовать!
Отставив Габи на стол, я накинула лёгкий плащ и отправилась знакомым маршрутом. Солнце светило ярко, птицы пели, прохожие улыбались… А я сжимала кулаки и готовилась к бою. Нужно закрыть этот вопрос. Решить проблему с Наурой раз и навсегда!
Глава 42
Я была готова драться, но лезть на рожон всё-таки не хотела. Именно поэтому, подходя к дому Тевлогия, накинула на голову капюшон и начала непроизвольно жаться к стене.
Чем ближе к нужному крыльцу, тем сильнее колотилось сердце, но решимость моя только крепла! А потом произошло неожиданное — дверь распахнулась, да так, что ударилась о стену и едва не раскололась. На крыльцо выпрыгнул Тевлогий, и мне стало нехорошо.
Я не чувствительная. В первое время после переезда к людям аж голова кружилась от посторонних эмоций, но со временем эффект сгладился. Меня не задевала чужая злость, или другие сильные чувства, но здесь и сейчас аж мурашки побежали, а к горлу подкатила тошнота.
Тевлогий… он был ужасен. Перекошенное лицо — это полбеды. Его чувства, вот от чего кровь холодела! Я застыла с занесённой для следующего шага ногой, но быстро опомнилась, и… трусливо натянула капюшон пониже.
Возникло ощущение, что если святой отец заметит, то убьёт. Просто убьёт, невзирая на белый день и достаточное количество свидетелей вокруг.
Но обошлось. Несколько долгих секунд служитель стоял на крыльце, потом взял себя в руки и, захлопнув дверь, сбежал по ступеням. Он развернулся и пошёл в противоположную моему стоянию сторону. Я облегчённо выдохнула и едва не осела на тротуар.