Через забор! Как сопливого юнца!
Полли щебетала, стреляла глазками и в какой-то момент не выдержала:
— Ами! — воскликнула на весь рынок. — Ну что же ты молчишь? Расскажи же мне!
Я не могла.
То есть могла, но мстительность не позволяла.
— Он приходил к тебе вчера поздно-поздно вечером.
— Кто «он»? Я никого не видела.
— Не ври, Амирин. Я про господина начальника Департамента стражи. Между вами какая-то связь!
— Правда? — мои глаза стали ещё «честнее». Пауза, и уже без смеха: — Между нами ничего нет, не было и не будет. И хватит навязывать мне этого напыщенного самца.
Получилось громко. Так, что все окружающие услышали, и в радиусе нескольких метров стало тихо.
Я огляделась и вздёрнула подбородок, а Полли… Они с «Грэмушкой» случайно не родственники? Подруга всегда была упрямой, но с появлением Эйнардса уровень её непробиваемости взлетел до небес.
— Грэм не напыщенный, — заявила Полли, упирая руку в бок. — И я вижу, что он тебе нравится.
Народ навострил ушки, а я рявкнула злобно:
— Нет! Не нравится!
Развернулась, желая уйти, и… это было дежавю.
Мой разворот, шаг, и я уткнулась носом в чьё-то массивное, мускулистое тело. Прямо в вырез расстёгнутой на груди белой рубахи. И не успела отскочить!
То есть хотела, но меня поймали. Удержали за талию, прижав к себе и шепнув:
— Привет, сердитая моя. Совсем не нравлюсь?
Я подняла голову, на долю секунды утонула в голубых глазах и рявкнула злее прежнего:
— Совсем! Абсолютно!
— А ты мне нравишься, — ответил Грэм Эйнардс тихо. — Очень. Я от тебя без ума.
В следующий миг этот «безумный» наклонился и накрыл поцелуем мои губы. Я даже охнуть не успела как оказалась в плену и подверглась наглейшей из атак.
Голова неуместно закружилась, ноги ослабли, в теле вспыхнуло вполне логичное сексуальное желание. Но таять я не собиралась. С силой стукнула кулаком в мужскую грудь.
Грэм почувствовал, и хватка стала крепче. Губы продолжали пользоваться моей растерянностью, язык вообще охамел. Его кончик скользнул по внутренней стороне моей нижней губы, вызвав желание охнуть, и я стукнула кулаком снова.
Ещё секунда, и пакет с ароматными пирожками упал под ноги, ну а я…
Хватит этих танцев — я начала выдираться! Забилась, зашипела, удары посыпались на Грэма один за другим. Я сопротивлялась яростно, и даже смогла вырваться, но меня тут же поймали снова. Опять прижали, зафиксировав одной лопатообразной ручищей запястья, а вторую запустив в волосы.
— А ну пусти! — рявкнула я.
— Ни за что, — на полном серьёзе сообщил Грэм.
И опять поцелуй! Жесткий, требовательный, суровый. Тело, вопреки желаниям разума, реагировало бурно — это было то же самое, что добраться после диеты до шоколадных конфет.
Я плыла и негодовала одновременно. Убью! Пусть только отпустит — тут же и убью! Растерзаю на тысячу маленьких Грэмов!
Но отпустил он очень нескоро. К этому моменту не осталось сил даже на то, чтобы выкрикнуть закономерное: негодяй!
Вместо тысячи оскорблений, я принялась молча потрясать пальцем, а этот зараза заявил хрипло:
— Прости, Золотко. Я не виноват, что ты такая соблазнительная.
Эйнардс развёл руками, а мне почудилась в его голосе толика смущения. Впрочем нет, не почудилась. Она действительно была!
Всего капля. Этакий лёгкий штрих, едва уловимый оттенок, но я заметила. Тот факт, что этот хам способен смущаться, выбил почву из-под ног.
— Никогда! — я наконец очнулась. — Слышишь? Никогда не смей так делать!
— Прости, но обещать не буду, — а вот это он сказал громко и уверенно, и кто-то в толпе охнул.
Я повернулась, чтобы увидеть вытянутые лица торговцев и сумасшедшую улыбку на лице моей Полли.
В общем, никакой поддержки бедным феям. Мысленно простившись с рассыпанными пирожками, я поспешила сбежать.
Глава 36
Я была очень зла. Негодовала искренне и бурно. Едва переступила порог лавки, как меня прорвало.
Из приличных слов только предлоги. Процесс зачатия и подробности половой жизни Грэма Эйнардса могли повергнуть в шок любого извращенца. Мои обещания мести были и того хуже — словно я не фея, а какой-то кровавый маньяк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
У Габи от всего происходящего аж крышечка приоткрылась. Выпали и жемчужные бусы, и три золотые цепочки, однако шкатулка не торопилась их подбирать.
Заглянувший в лавку покупатель сделал большие глаза и убежал, сунувшийся вслед за ним сосед — тоже. А я продолжала беситься!
— Да как он посмел? Как совести хватило? Ну я ему!
Успокоилась я нескоро, когда весь пар вышел. Обессиленная упала на стул, а Габи не смогла промолчать.
— Кхе-кхе-кхе, — сказала шкатулка с верхней полки. — Ами, милая, а что он, собственно, сделал?
То есть из моей тирады не ясно?
— Он меня поцеловал!
Обида, боль и оскорблённость — вот что вырвалось с этой фразой. Я рассчитывала на поддержку, ведь мы с Габи близки, и она знает меня как никто другой.
Тем неприятнее было услышать осторожное:
— И что? Всё настолько плохо? Выбрал неправильную технику поцелуя? Рот у него слишком слюнявый? Язык вялый?
— Нет же. Целуется он отлично! — отмахнулась я. — Просто…
Увы, но всё, что было сказано дальше, потонуло в насмешках. Мол, а ты ничего не путаешь, Амирин? Тебе же явно повезло, а ты? Зачем жалуешься и воротишь нос?
Я была в какой-то степени согласна. Пожалуй, случись наша с Грэмом встреча как-то иначе, и не будь он объектом всеобщего желания, между нами мог бы получиться лёгкий краткосрочный роман.
Но история не знает сослагательного наклонения, всё вышло как вышло. В свете происходящего внимание со стороны Эйнардса было мне искренне неприятно. Он не имел права вот так меня целовать.
Видя, что взаимопонимания мы с Габи точно не достигнем, я фыркнула и занялась насущными делами. Немного прибралась в лавке, пристально осмотрела новую партию конфиската, а в итоге села на своё обычное место и, спрятав руки под прилавок, принялась создавать монеты — ведь плату за чарку никто не отменял.
Так и прошёл день — в нервах, раздрае, периодических препирательствах с неодобряющей моё поведение Габи.
Когда на город опустилась ночь, я решила, что вот сейчас-то станет легче, но…
Новая проблема обнаружилась на подступах к переулку. Я сперва решила, что мерещится, но нет. Там действительно дежурил отряд стражи, и я сперва прошла мимо, едва не свернув шею в процессе разглядывания парней в форме.
Постояла, подождала и пошла обратно. Стражники никуда не делись, это, вопреки моим надеждам, был не глюк.
Там, за их спинами, в глубине переулка, виднелись огоньки свечей и целая гора мешков с записками. Вокруг было уже темно — самое время снять посты и разойтись по казармам, но нет.
Стражники стояли! И когда я пошла мимо в третий раз, один не выдержал:
— Девушка, что нужно?
На мужчину неожиданно зашикал кто-то из товарищей, пихнул локтем, а я…
Остановилась, выпятила грудь и всё-таки сказала:
— Хочу пройти к алтарю феи, можно?
На меня посмотрели как на дуру.
— Ты разве не знаешь, что все посещения теперь только в дневные часы?
Посещение? В часы?
— Вон же ж, — страж кивнул куда-то в бок, — даже график для вас сделали.
Я проследила за жестом, и рот приоткрылся — на стене храма в самом деле висела табличка с расписанием. Они правда сделали «часы посещения» фейского, то есть моего алтаря?
Это был шок, но пропускать меня не собирались. Группа суровых мужчин загораживала вход, а тот страж, что шикнул на первого, смотрел как-то по-особенному. Большими глазами и с улыбкой на пол-лица.
Передёрнув плечами, я пошла прочь. Решила обогнуть храм, чтобы подойти к переулку с другого края и, будучи уже осведомлённой, попробовать очаровать вторую группу стражников.
И только отошла, причём не так уж далеко, сзади послышалось ворчливое: