Вы больше здесь не работаете?
–Нет. Пока тебя не было, я уезжал за океан. Там кислорода в воздухе на целых два процента больше, чем здесь.
–На целых два? Ого-го! Отвезёте меня туда, а?
–Конечно, Свен, конечно.
Мы улыбались друг другу, хотя оба понимали, что это невозможно. Я постепенно, старательно и мучительно, выуживала из пучины мыслей и чувств нереальностей, что обитали в моей голове целых шесть месяцев, всё то, что имело отношение к Земле, к прошлому и настоящему. Думая и вспоминая, я всё отчётливее понимала, как мало теперь общего у меня с этой планетой, а значит с реальностью. Кроме одного, воспоминание о котором точно пронзило меня током и заставило воскликнуть:
–Постойте! А где Йон? Он всё ещё спит?
Доктор Леман потупил глаза, избегая моего вопросительного взгляда. Это испугало меня не на шутку. Йон – мой единственный друг, единственный человек, который мне действительно дорог. Где он? Что с ним? Ни одного ответа, а лишь вопросы, атаковавшие мой запутавшийся мозг со всех сторон.
–Свен, – начал доктор Леман, немного помолчав. – Он отвёл свою кандидатуру.
–Что?
Точно шквал ледяной воды обрушился на меня. Я сидела на постели и не могла пошевелиться. Как? Ведь он обещал! Я не могла оставить его одного! Перед тем, как погрузиться в сон, я заставила его поклясться, что он последует за мной. Выходит, он не сдержал своего слова…. Гнев и страх попеременно накатывали на меня, и я не могла справиться ни с одним из этих чувств.
–Он… Он же обещал мне!
–Йон нашёл свою кузину. Точнее, она нашла его. Сама знаешь, двенадцатилетняя девчонка по законодательству не может работать наравне со взрослыми, поэтому не проживёт и месяца без кормильца.
Эта информация хранилась, очевидно, очень глубоко. Прошло несколько минут, прежде чем я вспомнила о кузине Йона. Она пропала сразу после смерти её родителей – его дяди и тёти. Он потратил много времени и сил, чтобы отыскать её и помочь хоть чем-то. У Йона было лишь два человека, ради которых он сделал бы всё, что угодно. Я и Зои – его кузина. Из-за смерти родителей я была убита горем, поэтому он посоветовал мне поучаствовать в проекте искусственного сна. Что касается Зои, Йон боялся, что её уже нет в живых. Если честно, я и сама не верила, что такой маленькой девочке удалось выжить в нашем жестоком мире без средств к существованию. Но Йон не переставал надеяться. Значит, он всё-таки нашёл её… Я была рада за друга, но новая мысль пробудила меня от воспоминаний и развеяла положительное чувство.
–Вступили в силу какие-то новые законы? Ведь раньше никаких льгот на содержание несовершеннолетних не было.
–Всё по-прежнему, – хмуро отозвался доктор Леман, до этого терпеливо ждавший моих выводов.
–Нет, нет, ведь зарплаты Йона ни за что не хватило бы на двух человек! А, зная его, я уверена, что Йон всё сделает ради сестры.
Последние звуки я произнесла монотонно, почти не разжимая губ, словно боясь своих слов и мыслей. Так и было. Всё внутри стремительно холодело, к горлу подкатил комок. Сиплым голосом я проговорила последнюю фразу:
–Где Йон?
–В больнице имени Стеффании. Его доставили…
Больше я не слышала ничего. Всё, что говорил доктор, стало для меня лишь побочным шумом. Голову сдавило ещё сильнее. Я вскочила с кровати, засунув ноги в тапки, кажется, перепутав левую и правую, вздёрнула хлипкое тело вверх, но ноги не выдержали, и пол всё-таки притянул меня к себе. Из глаз брызнули слёзы, даже не столько от боли в затёкшем теле, сколько от обиды, от безысходности. Доктор Леман поспешил схватить меня за плечи и усадить назад на постель. Ещё чуть-чуть, и он позовёт санитаров, и они привяжут меня к этой чёртовой лежанке, как умалишённую. Я не могла этого допустить. Не могла позволить хоть чему-то на свете помешать мне добраться до этой злосчастной больницы. И я не позволила.
Доктор Леман не ожидал этого, да и я от себя такого, признаться честно, не ожидала. Всё-таки аппарат электростимуляции мышц сработал на ура. Согнувшись пополам, я одним рывком высвободила руку и что есть силы ударила локтем стоящего за спиной доктора. От неожиданности он разжал обе руки, сделав как раз то, что мне и было нужно. Я не знала, откуда взялась сила. Моя тень бежала по коридору, по его своду гулко растекались аритмичные шаркающие шаги, попеременно сменяющиеся бегом. Коридор был пуст, лишь один санитар проводил меня безучастным взглядом, не предприняв ни единой попытки остановить сбегающего пациента. Но в тот момент я даже не думала о том, что кто-то может меня остановить. Мысли занимало лишь одно. Остальное – побочное.
Я сбежала с лестницы здания Центра Искусственного Сна. Доктор Леман, кажется, кричал что-то мне вслед. Я не слышала. Дыхание перехватило. Лёгкие как будто кто-то сдавил прямо изнутри. Колени сами собой подогнулись и в глазах на мгновение всё потемнело. От ужаса, от мысли, что я не смогу добраться до больницы, какая-то невидимая внутренняя сила подняла меня и заставила идти. Я вдруг поняла: я дышала относительно чистым воздухом, пока была в палате. Теперь, встретившись с безжизненной смесью углекислого газа и прочих веществ с ничтожным содержанием кислорода, мой организм испытывал сильнейший стресс. И я думала и повторяла про себя и вслух – уже не понимая, как: «Всё равно! Лишь бы дойти, лишь бы дойти…». Благо Больница имени Стеффании была в двух шагах от центра Искусственного сна.
Лестница не третий этаж показалась самым страшным испытанием, хоть и воздух в больнице всё же был чище, нежели на улице. Я уже бывала здесь ранее, многие жители нашего района побывали здесь, района с самым высоким загрязнением воздуха из-за химического завода, регулярно проводившего выбросы в ранние утренние часы, как раз тогда, когда мы выходили на уборку улиц. Отчего-то сомнений, что Йон был именно здесь, у меня не было. А где же ещё? Что ещё могло подкосить здоровье сильного молодого человека, как не этот чёртов воздух, медленно сжигавший наши внутренности парами хлора и фенола, и ещё бог знает какой гадости.
Прерывистым голосом я спросила у медбрата, где палата Йонсона Дея, но тот растерянно помотал головой. И тогда я замерла, глядя в одну точку. Я стояла рядом с огромной комнатой с дюжиной высоких больничных столов. Над каждым из низ нависали потухшие больничные лампы, какие обычно ставят в операционных. На некоторых лежали люди, все в трубочках и