class="p1">Фавра ободряюще погладила девушку по плечу и поймала её взгляд.
– Ты должна беречь себя. Не делай глупостей. Живи как жила, помогай Марье по дому, жди караван обратно. Постарайся забыть на время наш разговор
Полина хмыкнула. Почему-то отъезд Фавры отзывался внутри девушки щемящей тоской и предчувствием некой беды.
– Я постараюсь вернуться как можно скорее. Будем надеяться, при благоприятных обстоятельствах.
Фавра ободряюще улыбнулась и пошагала в сторону Безымянного леса. Полина не долго смотрела ей вслед, после чего развернулась и направилась в противоположную сторону к реке. Ведунья ушла и теперь ей надо думать, что сказать Ваньке, чтобы объяснения выглядели достаточно убедительно. Эта задача выглядела почти не выполнимой.
Глава 5
Совет
Дорога, ведущая из Своельги к главному северному тракту, не была дорогой в известном её понимании. Ей пользовались лишь дважды в год, когда торговый караван уходил из деревни и возвращался. Да ещё ваны нерегулярно привозили новых жителей. За последние три года это случилось всего дважды, когда приехали Полина и позже Катя.
Прежде шумный тракт полностью зарос травой, похудел, иссяк, растворяясь среди наседающих полей. Там, где заканчивалась возделываемая земля, начинались карликовые северные деревья, кусты, а дальше и вовсе росли рощи деревьев, расширяющиеся по мере удаления от деревни. Хотя дорогой пользовались не часто, за ней следили и не давали росткам берёз, тополей, ив и прочих деревьев разрастаться на ней. Молодняк, пробившийся на обочине, осторожно выкапывали и пересаживали в другое место, оставляя ростки дальше от дороги, чтоб её не изрывали корни.
Дорога упиралась в южные ворота, которые название носили лишь номинально, как и прочие в Своельге, не имея этих самых ворот. Не было от кого охраняться и запирать входы в деревню. Чужие, кроме упомянутых ванов, которым до здешних земель особенного дела не было, сюда не доходили, а дикие звери не показывали носа из леса, наученные горьким опытом встреч с охотниками. Россказни о нежити, объявляющейся по ночам на противоположном берегу Туи подтверждения не имели и своельжцы по вековой традиции скинули напрасные тревоги на авось.
Сейчас люди высыпали из южных ворот навстречу каравану, который приближался к деревне, растянувшись по узкой дороге, вздымая вокруг себя пыль от высохшей под жаркими солнечными лучами земли. Караван задержался на несколько дней и оставшиеся в Своельге жители уже начали тревожиться.
Несколько всадников во главе с могучим предводителем пустили лошадей рысью, стараясь скорее добраться до родных, которых не видели больше месяца. Следом за ними тяжело вышагивали быки. Водя могучими рогатыми головами, они приветствовали знакомые места утробным мычанием, разносившимся по широкому полю. Телеги, которые они тащили за собой поскрипывали, жалуясь на длинный путь, который им пришлось преодолеть.
Полина стояла в первых рядах вместе с Ванькой и Марьей, обняв девочку за плечи. Ванька стоял чуть в стороне. Он до сих пор дулся на неё за странную отлучку той ночью и старался избегать её общества, проводя дни на пастбище с другом Владимиром. Хотя прошло уже много дней, он всё ещё подозревал Полину в том, что она ходила к Фавре без него, когда он не нашёл её рано утром в её спальне. Полина, конечно, сочинила историю, что она просто гуляла, мучаясь бессонницей, но ушлого Ваньку провести было сложно.
Полина выглядывала вперёд, удерживая Машку, порывающуюся побежать навстречу каравану.
Вот уже показались серьёзные лица Божана, гарцующего на лошади рядом с повозкой и Малики которая правила быками.
Впереди всех скакал на здоровом чёрном скакуне Олли. Самые резвые и нетерпеливые юноши не осмеливались выскочить из-за спины старейшины, придерживая норовящих вырваться вперёд лошадей, которые вскидывали головы и осуждающе косились на нерешительных всадников.
Олли улыбнулся, приметив своих домочадцев и прочих своельжцев, поднял в приветственном жесте руку. Но Полина зорким взглядом отметила, что улыбка старейшины была чем-то омрачена. Глаза мужчины не горели огнём, тая в себе тревожную мысль.
Олли прискакал вперёд всех и грузно спрыгнул с коня. Удерживая скакуна за поводья, он подошёл к жене и крепко обнял её одной рукой. Полина обратила внимание, что Астрид шепнула что-то на уху мужу, от чего лицо Олли ещё больше посмурнело. Наверняка сообщила новость об исчезновении ведуньи, подумала Полина.
Супругов окружили подъехавшие следом за Олли его сыновья на таких же маститых конях, что и его.
– Я рад приветствовать вас, жители Своельги, в добром здравии! – раздался над толпой зычный голос старейшины. Его подхватил радостный гул и понёсся по-над людьми. – Спешу сказать, что торг прошёл удачно и каждый глава семейства может похвастаться удачным обменом, в чём вы сможете убедиться, когда все они прибудут сюда! Но! – Олли внимательно обвёл взглядом присутствующих, многие из которых отвлеклись, не слушая главу Совета, высматривая в подъезжающих своих родных. – Не могу таить от вас и то, что привезли мы с собой дурные вести, чего уж не случалось много лет! Потому сегодня же вечером, после того как быки будут распряжены, а телеги разгружены, я жду вас всех на вечевой площади, где состоится совет, который не терпит отлагательств!
Над толпой прокатился встревоженный рокот. Полина вопросительно посмотрела на Божана, который уже поравнялся со своими домочадцами. Дети бросились к нему и Малике, повиснув на шее взрослых. Подхватив Машку на руки, Божан хмуро произнёс:
– Не хорошо вперёд главы говорить. На совете всё будет сказано.
Он положил руку на плечо Полине, перехватив Машку и успокаивающе взглянул в глаза девушки.
– Я рад вас видеть.
– Как и я, Божан, – улыбнулась Полина.
Она не могла не связать уход Фавры и пока неизвестную ей дурную весть, что принёс караван из Гнездо. Неясная тревога разлилась внизу живота девушки, сея противные мурашки по телу.
Больше месяца прошло с Ночи обряда, когда площадь полнилась весельем, громкой музыкой, танцами и смехом своельжцев. Теперь же люди снова собирались, постепенно наполняя широкое пространство площади, тревожно переговариваясь, ожидая узнать, какие же новости привезли с собой родные из Гнездо.
Площадь со всех сторон была окружена плетнем, служившим сразу и оградой ближайших дворов Олли, Ронстейна, Энгиля и Сновида.
В Своельге жило двенадцать семей: выходцы из северной Европы, славянских земель и финских лесов. Ваны распределяли людей, стараясь объединить близкие друг к другу культуры. И Своельга издревле стала пристанищем именно этих трёх народов. В Своельге каждый этнос, несмотря на то, что все жили дружно, всё таки держался друг друга. И деревня, пусть номинально, делилась на скандинавскую, славянскую и финскую части.
Над оградой по периметру площади колыхались на ветру ветви фруктовых деревьев: яблонь и слив, которые тянули к земле