— Олень поддел тебя на рога, — догадался Портос.
— Вот это самое, сударь, — жалобно подтвердил Мушкетон. — Однако я позволю почтительнейше просить вас не говорить так громко. Этим бездельникам вовсе ни к чему знать, что…
— Что ты опять уязвлен в то же самое место, что и пять лет назад неподалеку от Бове? — громогласно осведомился Портос и расхохотался. — Ну, это дела прошедшие, — поспешил заметить Портос, опасаясь, как бы Арамис не вспомнил про «вывих», полученный им самим в Шантильи. — Нам следует позаботиться о Мушкетоне — этот недотепа опять взялся за старое. А я-то собирался взять его в поход.
Услышав слова Портоса о походе. Мушкетон закрыл глаза и застонал так, словно собирался вот-вот испустить дух.
— Думаю, Портос, нам придется обойтись без Мушкетона, в предстоящей экспедиции он будет скорее помехой, чем подмогой, особенно принимая во внимание его теперешнее состояние.
— Ну, что ж, милый Арамис, — согласился дю Валлон. — Мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать в данных обстоятельствах, это предоставить Мушкетона заботам двух моих ленивых слуг. Раз уж они упустили оленя, пусть хоть позаботятся о том, чтобы доставить в замок Мушкетона. Мы же поскачем вперед.
Так и поступили. Страждущий был оставлен на попечение егерей, которые принялись сооружать что-то вроде носилок, а Портос с Арамисом, пришпорив лошадей, выбрались на опушку и поскакали через луг к видневшемуся вдали замку.
Глава семнадцатая
О том, какую пользу можно извлечь из женского тщеславия
Оказалось, что госпожа дю Валлон уже дома и изволит беспокоиться. Эти сведения Портосу и Арамису сообщил лакей при входе в замок. Арамис, украдкой метнувший пронзительный взгляд на друга, с удивлением отметил про себя, что хозяин замка также не чужд умения изменять свой облик — Портос как-то разом усох и стал ниже ростом.
Ему не потребовалось для этого ни замены высоких каблуков на низкие, ни вложенной в костюм ваты, — средств, к которым с таким успехом прибегал Арамис в целях маскировки.
— Значит, мы условились? — тревожно спросил Портос, невольно понижая голос.
— Предоставьте все мне, — тихо отвечал Арамис, сопровождая свои слова ободряющим наклоном головы. — Только… знаете ли, милый друг…
— Что такое?
— Позвольте мне переодеться с дороги. Думаю, так будет лучше.
— Конечно же! Я и сам переоденусь к обеду, мы все в пыли.
— Вот и отлично. В таком случае, пусть кто-нибудь из слуг укажет мне комнату…
— Никаких слуг! Идемте со мной, я отведу вас в самые лучшие апартаменты, какие только есть в моем доме!
* * *
Когда Арамис вышел к обеду, его трудно было узнать.
Темная сутана окутывала его с ног до головы, всегда бледное лицо стало еще бледнее, щеки запали, и только глаза, словно два светоча, сияли из-под монашеского капюшона. Перед г-жой и г-ном дю Валлон стоял аскет — философ, духовное лицо, посвященное в тайны бытия и проводящее свои дни в молитвах о несчастных заблудших душах.
— Вот так штука, черт меня побери! — вскричал Портос, но тут же прикусил язык. — Дорогая, позволь представить тебе моего друга Ара… э-э… господина д'Эрбле из Нанси.
Видишь ли, господин э-э… я хотел сказать — святой отец… состоит в братстве…
-..лазаристов, — кротко подсказал Арамис, одновременно склонив голову в поклоне.
— Ну да! Именно это самое, как я мог забыть! — вскричал Портос, хлопнув себя по лбу. — А это — моя супруга: госпожа дю Валлон.
— Да благословит вас Господь, — тем же кротким тоном промолвил Арамис и поклонился снова.
Портос потихоньку ущипнул себя за руку, желая убедиться в том, что все это происходит наяву.
— Это большая честь для нас, святой отец, что вы посетили наш тихий уголок, — отвечала г-жа дю Валлон, на которую манеры Арамиса произвели впечатление. — Прошу вас к столу. Вы, верно, устали с дороги.
Стол ломился от разнообразнейших яств, но Арамис извинился перед хозяйкой и принялся читать «Benedicite». Г-жа дю Валлон, покраснев от смущения, старалась вторить ему, запинаясь и путая слова. Портос, который не понимал ни слова, стоял, не зная хорошенько, куда девать свои, сделавшиеся чересчур большими и неуклюжими руки, и размышляя о чудесах перевоплощения.
Наконец с молитвой было покончено, и все уселись за стол.
— Разрешите положить вам цыпленка, святой отец, — сказала г-жа дю Баллон.
— Сожалею, но вынужден отказаться, сударыня.
— Тогда, может быть, вам понравится куропатка?
— Благодарю вас за заботу, сударыня, но я воздерживаюсь от животной пищи.
Портос чуть со стула не свалился.
— Вот это красное вино превосходно снимает усталость, господин д'Эрбле. Отведайте, у нас свои виноградники.
— Позвольте мне попросить у вас чистой воды для утоления жажды.
По знаку хозяйки замка слуга принес Арамису стакан воды, и тот с видимым удовольствием осушил его. Портос вытаращил глаза и поперхнулся.
— Что с тобой, дорогой? — осведомилась бывшая г-жа Кокнар, посылая Портосу взгляд, не сулящий ничего хорошего. — Косточка застряла?
Дю Баллон на всякий случай кивнул.
— Друг мой, сегодня ведь пятница. Не подобает доброму христианину употреблять в пищу мясо в такой день, — укоризненно заметил Арамис, покачав головой.
— В самом деле? Наверное, я забыл, — посетовал Портос.
— Ох и верно! — всплеснула руками г-жа дю Валлон. — По пятницам не употребляй пищи мясной. Как я могла запамятовать?! Спасибо, что вы нам напомнили, святой отец, а то — далеко ли до греха! Ну-ка унесите все это, да поживее.
Последние слова адресовались лакеям, которые подхватили заливное, поросенка и дичь и поспешно удалились прочь со всей этой снедью. Портос грустно посмотрел им вслед. Уносимые куропатки и молочный поросенок пробудили в нем какие-то смутные воспоминания, однако пока он не мог понять, какие именно. Почти стертые временем неясные образы ускользали от него.
— Дорогой! Ты нас не слушаешь?
Г-жа дю Валлон перехватила печальный взгляд Портоса, которым он провожал нетронутых куропаток, и решила вернуть его к действительности.
Между тем Арамис занимал бывшую прокуроршу благочестивой беседой и, похоже, уже всецело завоевал ее расположение.
— Ах, святой отец, все, что вы говорите, так верно, — вздохнула г-жа дю Валлон, возводя глаза к потолку. — К несчастью, мой супруг совершенно глух к голосу нашей Святой Церкви. Он целыми днями только и делает, что охотится да вызывает на дуэли соседей.
— Напрасно вы так думаете, сударыня, — мягко возразил Арамис, обед которого состоял из зеленых листьев салата, нескольких ломтиков картофеля и куска хлеба. — Мы ведь с ним давние друзья, и я понемногу склоняю его к нашему образу мыслей.