Глава шестнадцатая
Старые друзья
Итак, костюм, предусмотрительно надетый Арамисом, чтобы обмануть соглядатаев его высокопреосвященства, спас его от дружеских объятий.
— Вижу, что сил у вас не убавилось, милый Портос, — отдышавшись, выговорил Арамис, освободившийся из мощных дланей господина дю Баллона.
— Мне все кажется — я сплю, — прогудел Портос, в подтверждение своих слов протирая глаза. — Как вы тут очутились? — И он снова протер глаза, чтобы смахнуть выступившую на них влагу. — Вы оживили в моей душе воспоминания, — пояснил он, чтобы скрыть свое смущение.
— Как видите, я тоже решил оживить воспоминания — и вот я у вас.
— Превосходно! Вы приехали как раз к обеду.
— Это кстати, — произнес Арамис, не желавший вдаваться в подробности своего появления во владениях Портоса. — Я как раз проголодался.
— В таком случае, что же мы стоим! Едем, вы, верно, устали с дороги. Постойте, мой повар мигом излечит вас, он у меня хорош, — с гордостью добавил Портос.
— Я невольно помешал вашей охоте.
— Да, мои гончие подняли оленя… Но бездельники егеря упустили его! Знаете. Арамис, все мои слуги — это шайка дармоедов и лодырей, которую я не разогнал до сих пор из одного лишь человеколюбия.
Оба егеря в это время стояли неподалеку, почтительно выслушивая нелестные отзывы Портоса.
— Но я не вижу Мушкетона! — повысил голос Портос. — Вот единственный человек, на которого можно положиться.
Отвечайте, бездельники, где он, да поживее!
Так как егеря не могли сказать ничего определенного по атому поводу, Портос предложил Арамису сесть на лошадей и отправиться в замок.
— Мушкетон, должно быть, уже там, — заметил он.
— Рад слышать, что этот малый по-прежнему верно служит вам, — сказал Арамис.
— Мушкетон не перенес бы разлуки. Да в этом и нет никакой надобности. Однако, где же он?
— Вы высказали предположение, что он мог вернуться в замок.
— Я вдруг сообразил, что в этом случае ему пришлось бы поехать по этой самой дороге. Мы не могли разминуться.
— В самом деле? Вам не откажешь в логике, дорогой Портос.
— Правда?
— Еще бы!
Арамис поглядел на друга и заметил, что последнее его замечание оказало свое действие: Портос засиял как новенькая монета.
— Это потому что я живу тут. Сельское уединение располагает к логическим построениям и размышлениям.
— Портос! Вас просто не узнать. Не стали ли вы писать стихи?
— Ну нет! До этого, надеюсь, не дойдет никогда.
Затем Портос посмотрел на друга и вспомнил, что Арамис имел обыкновение заниматься тем самым предосудительным занятием, о котором он, Портос, только что отозвался так неодобрительно.
— Я хотел сказать, что мне никогда не сравниться в этом с вами, дорогой друг, — сказал он, покраснев.
— Благодарю вас, Портос. Скажите мне, вы по-прежнему сильны в стрельбе?
— Бью вальдшнепа влет без промаха.
— Рука ваша не отвыкла от шпаги?
— Позавчера я дрался на дуэли.
— Все с тем же успехом, что и в прежние дни?
— К сожалению, нет.
— Как так?!
— Этот наглец легко отделался. Следовало, конечно, убить его, но мне показалось, что достаточно проткнуть ему плечо и обезоружить. Но это еще можно исправить, дорогой друг. Если вы погостите у меня подольше, мы дадим ему время на поправку, и, когда он окончательно выздоровеет, я вызову его снова. Чтобы поразвлечь вас, мы подыщем ему секунданта для пары. Постойте-ка… Да вот хотя бы виконта де Майбуа, если вы, конечно, посчитаете его достойным скрестить с вами клинок. Таким образом, я позабавлю вас и уложу наглеца д'Аннуа.
— Погодите, Портос! Мне послышалось, вы сказали — «де Майбуа»? — смеясь, проговорил Арамис.
— Майбуа — это вам, а мне — другой. Он зовется д'Аннуа… Впрочем, если вам больше по душе этот, мы можем поменяться.
— Что вы, Портос! Вы разве забыли, что говорите с монахом.
— С монахом!!! — вскричал Портос, с выражением лица, немало позабавившим Арамиса.
— Ну да, с монахом. Разве вы не знали об этом?
— Помнится, д'Артаньян как-то писал мне что-то в этом роде, да я, признаться, не верил. Однако на вас костюм мирянина.
— Тс-с, это для маскировки! Тут замешана политика.
— Политика! — громогласно вскричал Портос и тут же огляделся по сторонам. — Политика, — повторил он снова шепотом. — А-а, понимаю!
— Еще бы, дорогой Портос. Я и не сомневался, что вы меня поймете с первого слова, — еле заметно улыбнувшись, отозвался Арамис.
— Вы упомянули о д'Артаньяне, — добавил он. — Так вот, речь идет о нем.
— Тысяча чертей! С нашим другом приключилась какая-нибудь неприятность?!
— Вы угадали.
— Проклятие! Рассказывайте же, рассказывайте!
— Д'Артаньян попал в Бастилию.
— И господин де Тревиль не помешал этому?!
— Это было не в его силах, поскольку приказ был подписан королем.
— «Королем»?! — вскричал Портос. — Вы говорите — «королем»?!!
Видя, что великан никак не может уразуметь это сообщение, Арамис счел своим долгом повторить его.
Наконец смысл сказанного полностью дошел до Портоса.
— Хорошие же дела творятся в Париже, нечего сказать!
В наше время король не имел привычки отправлять своих мушкетеров в Бастилию, разве что это делал за него господин кардинал.
— Ну, уж без него в этот раз тоже не обошлось, можете не сомневаться.
— Значит, вы приехали…
— Чтобы предложить вам составить мне компанию.
— Вы собираетесь…
— Прогуляться в Париж.
— И выручить д'Артаньяна.
— Вот именно.
Портос одарил Арамиса восхищенным взглядом.
— Черт побери, друг мой! Ваш поступок делает вам честь.
В стенах своего монастыря вы узнали, что д'Артаньян попал в беду, тогда как мы с Атосом сидим в своих замках и проводим время в праздности.
— Так вы присоединитесь ко мне?
— Черт побери! Почему вы спрашиваете!
— Но ваша супруга, Портос… госпожа дю Баллон, она тоже?
— Проклятие! Увидев вас, я позабыл все на свете! — И на чело великана пала тень.
— Вот видите, дело не так просто, как кажется.
Портос густо покраснел. Он понял, что Арамис догадывается о его семейных обстоятельствах.
Оба бывших мушкетера ехали шагом. Деревья пошли реже, они приближались к опушке. Дальше начинался луг. За ним, примерно в полулье, виднелся замок дю Баллон.
— Вы представите меня госпоже дю Баллон… — начал Арамис.
Услышав это, Портос покраснел еще гуще. В простоте душевной он только сейчас сообразил, что его друг никогда не встречался с бывшей прокуроршей, которую он, Портос, всегда заочно рекомендовал как «герцогиню». Арамис же был в близких отношениях с настоящей герцогиней, которую называл «белошвейкой». Теперь, предчувствуя близкую встречу Арамиса со своей супругой, Портос пришел в крайнее смятение.