его глаза опять отражаются в бирюзе взгляда Марты:
— Так что бы ты сделал, человек, считающий себя разумным, с тем, кто сознательно вооружает тупую, беспринципную обезьяну?! Ну?!
После долгой паузы старший ученик слышит свой тихий, полный печали голос:
— Я бы убил его…
— Ну, так пойди и убей. Убей! Убей!! Убей!!!
Разум Кеба рывком возвращается в реальность, и оказывается, что он делает уже пятый, завершающий, очень быстрый шаг по направлению к тому, кого он считал своим наставником и учителем. В его голове всесокрушающим набатом гремит слово «Убей!!!», а прямо из мышц предплечья вытянутой вперед правой руки вырос странный обсидиановый меч с очень тонким хрупким острием. И это острие несется к груди приземистой, но судя по всему очень сильной твари из ночных кошмаров, за спиной которой трепещут громадные, полупрозрачные зеленые крылья. Однако и существо, в которое превратился Главный маг Империи Тукан, не стоит на месте. Оно замахнулось бывшим посохом, ставшим секирой, широкое лезвие которой сейчас перерубит руку Кеба. Но неизвестный, сдвоенный источник силы, подпитывающий стремительность старшего ученика, настолько мощен, что крылатый монстр опаздывает на тысячную долю удара одного из двух его сердец. Кончик острия меча все же достигает груди лже-Ако, вонзается в нее, обламывается, и только потом лезвие секиры отрубает по локоть правую руку Кеба!
И сразу же время возвращается к своему неторопливому ходу. В его теперь медленно истаивающих мгновениях старший ученик с Невром кричат дико и страшно, но каждый по своей причине. Кеб потому, что удар оружия лже-Ако не только отсек ему руку, но и моментально лишил магии. Лишил навсегда. Сам же Невр кричит от отчаянья. Его перехитрили. С ним поступили гораздо хуже, чем просто убили. Его пометили как дичь для охоты, вживив метку Великого Дома Ибер. Он теперь никуда не сможет скрыться от объединенной крови Яра и Марты, две крохотные частички которой навечно соединились с его кровью. Планы, чаяния, даже бегство из Тукана с этого мгновенья потеряли всякий смысл. Единственным шансом выжить и защитить свою беспомощную супругу для Второго Отца Великого Дома Пикчу теперь стало нападение первым. И как можно скорее. А он к этому еще не был готов…
Невр в ярости замахнулся секирой на лежащее в луже собственной крови, едва дышащее тело Кеба. Постоял так несколько мгновений, потом его оружие нехотя опустилось, принимая вид жреческого посоха, а образ Второго Отца Дома Пикчу перетек в личину согнутого годами Верховного жреца Сешта. Он теперь злился на самого себя. Неимоверное количество лет, проведенных среди хезуров, по-видимому, стало сказываться даже на нем. Похоже, он действительно перенял от них заразную каплю спонтанности в поступках и чувствах, если начинает испытывать эмоции к чужому, бездумному орудию. Ведь даже из поражения надо извлекать хоть какую-то выгоду. Пусть то, что осталось от старшего ученика, послужит живым, а не мертвым, примером для вероятных отступников.
Усилием воли лже-Ако заставил себя успокоиться и принять равнодушный вид. Старческим шагом подошел к креслу, сел в него, отставил посох, а затем два раза громко хлопнул в ладоши. Сразу после последнего хлопка в комнату ворвались пятеро жрецов-магов, слышавшие оба крика, но так и не посмевшие потревожить своего наставника и учителя без особой на то команды.
Ако брезгливо указал пальцем на тело своего бывшего старшего ученика:
— Он — предатель, лишенный волшбы и получивший по заслугам. Бросьте его в трущобах возле западной стены столицы. Пусть догнивает там…
Это были последние слова, которые слышал Кеб. А потом его мозг утонул в боли и черном безумии, приходящих ко всякому человеку, потерявшему навсегда часть тела и магические способности…
* * *
Вестник Императора, тяжело сопя и постанывая, вылез задом наперед из носилок, с кряхтеньем попытался распрямиться, но его в этот момент так качнуло, что он едва не впечатался головой в уличные плиты. Хвала Богам, один из бывалых в подобных делах воинов — начальник караула, успел ухватить его, правда, совсем бесцеремонно, сзади за парадную юбку, поставить прямо, а потом еще и развернуть лицом к воротам. Но такая бесцеремонность все же лучше, чем совсем уж неподобающее валяние в пыли перед домом персоны, приглашаемой Владыкой в гости. Дело в том, что за сегодняшний день посланник должен был посетить десять таких лиц и передать им приглашение на пир от имени Повелителя, силы, конечно, ему, радости и здоровья. И все бы ничего, если бы не одно «но». После зачитывания приглашения, в соответствии с дурацким законом, утвержденным еще дедом нынешнего Императора — большим выпивохой и жизнелюбом, хозяева преподносили посланцу радостной новости два объемистых, в четверть кувшина, кубка димашского белого крепкого. Первый — в честь Богов Тукана, второй — во здравие Императора. И отказаться от подношения, в соответствии с тем же законом, было ну никак нельзя. Отказ граничил с государственным преступлением, со всеми вытекающими. А подобных приглашений вестник передал за сегодня уже пять… Зная от таком положении дел, опытные чиновники договаривались со своим почетным караулом, состоящим из четырех воинов, о перераспределении ролей. После каждого второго будущего гостя Самодержца очередной воин надевал на себя юбку, парик и медальон вестника, по памяти зачитывал приглашение, выпивал положенные ему кубки и величественно покидал посещенный дом в сопровождении подельников. Поэтому послания передавались быстро и четко. Можно даже сказать — весело и с огоньком. Однако этим воинам, как назло, достался совсем неопытный, только-только получивший свое первое назначение чиновник, абсолютно не ведающий, как с достоинством выходить из подобных ситуаций ко всеобщему удовлетворению. Он по незнанию, пес, принял весь груз официоза на свое бренное тело, совершенно испортив настроение сопровождающему его почетному караулу.
Начальник караула привычным за сегодня, несколько раздраженным движением поправил на посланнике парик, небрежно отряхнул свиток с приглашением (тот все же успел побывать в уличной пыли) и отступил на два шага назад, критически оценивая внешний вид подопечного. Удовлетворившись увиденным, пробормотав при этом — «и так сойдет», он решительно развернулся, взял в руки деревянную колотушку и три раза сильно ударил ею по бронзовому диску, прикрепленному к воротам:
— Радуйтесь вести из дворца, хозяева! Именем Императора — отворяйте!
Створки тут же, будто за ними только и ждали последнего удара дерева о бронзу, широко распахнулись, и небольшой отряд вошел во двор усадьбы, принадлежащей фенешийскому купцу со странным именем Яр, по упорным слухам — новому фавориту Повелителя. Управляющий поместьем, назвавшийся Уоти, вежливо, но без подобострастия поклонился посланнику и предложил следовать за ним. Пройдя через пышный, красивый сад, полный ярких цветов