Читать интересную книгу Возвращение к любви - Георге Георгиу

Валя захлопнула альбом, положила его на колени и прижала руками — это была небольшая прогулка в прошлое, хватит на сегодня, зачем бередить воспоминания? Валя стала рассказывать:

— Часто мы все собираемся в этой комнатке. Приходят Мога, Назар — один или с женой. Начинают спорить. Мога и Михаил иногда сильно ссорятся… Ты знаешь, какой Михаил скорый, как придет ему в голову какая идея, тут же давай ее реализовывать. А Мога рассуждает иначе, он сначала все разбирает по косточкам, доказывает, что переходить к делу рано, нужно многое продумать… Вмешивается Назар, всегда тактично, что-то уточняет, проясняет, и все с улыбкой, все с шуточками… — Валя понимала, что с той минуты, как Павел увидел фотокарточку Анны, он думает только о ней, и старалась отвлечь его: — Если я начну только перечислять все вопросы, которые обсуждаются в этом доме, то потребуется тысяча и одна ночь…

Фабиан слушал ее, как во сне, хоть и старался быть внимательным. Если бы Валя говорила громче, может быть, ее голос заглушил бы тот, что настойчиво звучал в глубине души: «Дорогой мой…»

Валя, конечно, понимала, что происходит с ним, и ни словом не обмолвилась про Анну. Говорила о чем-то совсем другом… «Потребуется тысяча и одна ночь…» Ах, да… Чтобы рассказать обо всем… Я же уезжаю через несколько дней…»

Накрытый стол, уставленный едой, ожидал их. Но хозяйка и гость совершенно забыли про еду.

— Я экономная хозяйка, не так ли? Кормлю тебя словами. А ты молчишь и не протестуешь!

Фабиан усмехнулся.

— Ты умная, Валя. И славная…

— О, мне давно никто не делал комплиментов! — засмеялась она, поднялась с дивана, положила на место альбом, придавила его пепельницей.

— А теперь — за стол! — непререкаемым тоном вымолвила она, давая понять, что на этот раз все сказано.

Внезапно в передней послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и вместе с Михаилом ворвалось в дом дыхание зимы. Михаил остановился как вкопанный, потом, как был одетый, не отряхнув снега с воротника и шляпы, кинулся к Павлу:

— Грандиозно! Фантастично! Валя! Погляди-ка ты на этого типа! Нет, ты гляди на него хорошенько, кто его знает, увидим ли мы его еще в стенах нашего дома!

Михаил искренне обрадовался, хотя на его лице еще лежала тревожная тень, которую он не успел оставить там, за дверьми дома. Валя сразу же уловила его тревогу и поняла, что беседа с Андреем Велей не принесла Михаилу удовлетворения. Но ничего не спросила. Лишь поспешила поставить третий прибор. Между тем Михаил сбросил пальто на спинку стула и сказал Павлу:

— Ну и тип же ты! Не подать весточки, что почтишь нас своим посещением! И после этого еще приглашать его к столу!

Михаил плюхнулся на диван рядом с Павлом и обнял друга за плечи:

— Ты должен поставить Мирче угощение! Он привел меня сюда, — сказал Павел. С появлением Михаила он совсем пришел в себя.

— Послушай, друг, если ты присудишь Моге просидеть еще десяток лет в Стэнкуце, вот тогда я ставлю магарыч.

— Это тебя так устраивает? — улыбнулся Фабиан.

— Валя сказала тебе, конечно, что Мога уезжает? Я помчался в райком, чтоб не забирали его у нас…

В дверях кухни показалась Валя.

— Я буду председателем. Ясно? — ответил Михаил на ее тревожный взгляд.

— Не понимаю! — воскликнула Валя.

— Вот так! Я заделаюсь председателем, если мой дорогой друг Фабиан не приговорит Могу! — засмеялся Михаил. — А теперь — за стол! — добавил он, как и Валя желая на этом поставить точку.

Но Павел иначе понял слова, которыми перебрасывались Михаил и Валя, — как продолжение их вечернего спора, о котором ему рассказала Валя.

Валя убирала со стола. Собрала тарелки, приборы, стаканы; бросила взгляд на Михаила — то ли случайно, то ли прося помочь ей, но он не заметил ее взгляда, и тогда Фабиан поспешно вскочил из-за стола, схватил тарелки и понес их на кухню.

— На сколько же дней ты приехал? — Валя была задумчива, словно что-то ее сильно тревожило.

— На неделю, — ответил Павел. — Надеюсь, хватит, чтоб разобраться с Мирчей…

— А я думаю о Михаиле, — сказала Валя. — Мне кажется, он совсем запутался. Но со мной, как видишь, не хочет поговорить.

В это время Михаил созвонился с Могой. Он приглашал его в гости, сообщив о приезде Фабиана, но Мога настаивал, чтобы, наоборот, Михаил пришел к нему в правление. «У меня тут товарищ Анна Флоря, нам нужно разрешить несколько вопросов, и я хотел бы, чтобы ты участвовал… А потом уж сообразим, что делать…»

Несколько секунд Михаил стоял у телефона, не зная, что предпринять. Странно… Словно они заранее договорились — Анна и Павел, оба в один и тот же день приехали в Стэнкуцу! Как быть? Сказать ли Павлу, что Анна здесь? Или бежать в правление и привести Анну сюда?

— Вот какая история, — сказал он Павлу, входя в комнату и делая вид, что ничего не случилось. — Мога срочно вызывает меня. Он еще председатель, я должен подчиниться.

Он поспешно оделся, заглянул на кухню, откуда вернулся в сопровождении Вали.

— Через полчасика вернусь. Может быть, и раньше… Приведу с собой Могу…

— Пойду-ка и я с тобой, — сказал Фабиан. — Ты знаешь, что я приехал сюда не для того, чтобы сидеть на пиру и за трапезой.

— Брось ты его к черту, этого Мирчу, — махнул рукой Михаил. — Можешь же ты хоть один вечер побыть с друзьями?..

— И я прошу тебя, — вмешалась Валя. — Или тебе стало скучно у нас?

Павел посмотрел на нее с упреком: как можно думать такое?

— Оставь мне сигаретку, — обратился он к Михаилу. Подошел к печке и прислонился к ней, словно желая избавиться от озноба, внезапно охватившего его.

— Вот тебе целая пачка! — обрадовался Михаил. И тут же удивленно застыл с пачкой в руке. — Друг мой, а с каких это пор ты отравляешь себя?

— Да вот случается такое, — неопределенно ответил Павел.

5

Сломалась жизнь, которую Анна считала нерушимой. Она думала, что мерное течение этой жизни, в которой были радости, красота и покой, не поколеблется, пока они живы, и продолжится в детях. У Анны было все: любимая работа, дочь, которую она обожала, муж, который боготворил ее, оберегал от волнений, предупреждал ее желания. Случалось, конечно, что он повышал голос, срывался, но Анна считала это естественным — семейный очаг не вечный праздник.

Вечных праздников не бывает…

Когда же пошатнулся первый камень в основании их семейной жизни? Невозможно было установить минуту, час, как невозможно ощущать землетрясение, эпицентр которого находится очень далеко от тебя!..

Одно время она думала, что все зло идет от ее чрезмерного увлечения своей работой. Виною были те дни, когда она с утра и до поздней ночи пропадала на виноградниках, вечера, ушедшие на собрания, заседания, вечера, отнятые у мужа.

Но это была всего лишь дымовая завеса, которая отделяла их обоих от истинной причины.

В какой-то момент в доме появилось два хозяина. Анна уже не подчинялась Илье, ее личность, некогда подавленная его властным характером, как бы проснулась и потребовала прав на собственное существование не только в поле, но и дома.

И Илья, привыкший командовать и подчинять ее своей воле, взбунтовался. Нашел, а может быть, встретил случайно другое существо — мягкосердечное, всегда готовое потакать и безропотно подчиняться ему. Это была молоденькая учительница, не красавица, не дурнушка, но достаточно смекалистая, чтобы понять его слабости. И незаметно он, которого Анна всегда считала волевым, мужественным человеком, оказался в ее власти.

Анна ни в чем не упрекала учительницу.

Не упрекала и Илью. Нашла в себе достаточно твердости, чтобы, убедившись в необратимости случившегося, окончательно порвать с ним. Забрала Марианну и перешла на квартиру к своей бывшей хозяйке, тетушке Иляне.

Тяжело ей было оставить мир, где она впервые познала радости любви и отдала годы своей молодости созиданию того, чем имела право гордиться. Она уходила не на день, не на год, она никогда больше не вернется в Албиницу, надо было уехать, иначе мучились бы и она и дочь. Илья приходил иногда проведать Марианну, и девочка вся светилась счастьем; в такие минуты Анна винила себя, что не сумела сохранить семью.

До того как Анна встретила Могу, она еще не решила, куда уехать. Ее обрадовало его предложение: она будет среди друзей, ей легче будет заново начинать жизнь. Она почувствовала сердечную благодарность к Моге, за поддержку в тяжелую минуту.

На другой день, придя в правление за приказом об освобождении от работы, она узнала от Арсене, что Мога уезжает из Стэнкуцы. Известие ошеломило ее, спутало все ее планы, оно же и заставило Анну немедленно пуститься в дорогу…

Она выложила Моге все, как на исповеди. Ни с кем еще не говорила она так откровенно о своей беде. Мога ни о чем не расспрашивал. Он внимательно выслушал Анну и стал рассказывать ей о перспективах Стэнкуцы.