Я вздрогнул. Слова Локки о любимом образе Барбароссы сбывались с поразительной быстротой. Я отметил, что предсказания Локки в отношении поведения инструкторов сбываются буквально через несколько часов.
– Вы обратили внимание на то, что Змей вел вас к Троллидору? В этом вся тайна. Змей – не часть Троллидора, а лишь омела на его ветвях. Я хочу быть такой же омелой на теле Вселенной.
– Но омела – паразит.
– И дерево паразит. Оно паразитирует на почве, на Солнце, поглощая его лучи, на Земле, питаясь солями и углекислотой. Но, с другой стороны, Земля – порождение Солнца, почва и углекислота – порождение Земли, дерево – порождение почвы и углекислоты, а омела – порождение дерева. Омела вобрала в себя их всех.
– Смотрите, – продолжил он после небольшой паузы, – Змей – омела на Троллидоре, мы – омела на Змее. Поэтому в иерархии существ мы выше Троллидора.
– Выше, но слабее, – добавил он после небольшого раздумья, – а надо встать вровень с ними.
Я вспомнил слова Помощника о том, что материя сильнее, но сознание выше.
Упырь был непривычно радушен. Он налил из термоса душистого крепкого чая, дружелюбно улыбнулся.
– А почему мы все называем Троллидор одним именем? – спросил я, предчувствуя банальный ответ, что, дескать, семя так проросло.
Но Упырь остался верен себе. Резким движением он ухватил меня двумя пальцами за грудную мышцу и крепко сжал. От внезапной боли я издал громкий вопль.
– Вот видишь, ты назвал боль так, как ее назвал бы любой из вас. А почему? Настоящее имя боли – твой крик. Вот и с Троллидором так же. Ты увидел его и от неожиданности закричал: «Троллидо-о-о-ор!»
Возразить было нечего: я действительно не придумывал этого слова. Оно не поднималось во мне из глубины моего сознания, я просто крикнул: «Троллидо-о-о-ор!»
– У тебя есть тело, это твой главный ресурс. Оно все знает, нужно только подружиться с ним. Ты спокойно наблюдай, не мешай ему действовать, и увидишь, как оно дает правильные имена вещам и событиям. Крик боли, стон оргазма, рычание ярости – это правильные имена. Когда ты изучишь этот язык, то сольешься с телом в одно целое.
– Вот вы, инструкторы, одна команда, – осторожно начал я, – но вы все время противоречите друг другу. Толстяк тоже говорит, что главное – тело, а Помощник, Художник и Доктор – что сознание. При этом Доктор считает, что воля должна установить контроль над телом, а его самостоятельная активность – помеха, с которой нужно справиться. Они учат, что нужно осознавать все и что неосознанное не имеет никакой ценности. Как это все у вас совмещается?
– Понимаешь, у нас совмещаются не слова, а практика. Мы ведь Деи, а не профессора. Мы – слаженная команда. Мы играем в сложную игру, в которой каждый стоит на своем месте, защищает свой фланг. Мы с Толстяком занимаем фланг тела, Доктор с Барбароссой — фланг сознания, Скандинав и Черногорец – фланг символов, Помощник и Генерал — особый фланг наблюдения Иного, Локка – фланг отрицания.
– Так Локка – тоже член команды?
– Он отрицательный член команды, он то, чего нет. Он сознательно отрицает нас и потому является членом команды.
– А Меченый?
– Меченый – наша Неудача.
Упырь произнес слово «неудача» с таким нажимом, что стало ясно – это особый жаргонный термин.
– В нем концентрируются все наши проигрыши.
Доктор выслушал меня и сказал:
– Занимайся дальше. Но как только кто-то влезет в твое сознание, поймай его и заставь подчиниться своей воле. Понимание того, что такое Троллидор, дадут не слова, а способность управлять и Змеем, и лентами в Троллидоре. Но только лентами – Троллидор, в отличие от всех других сил, неуправляем.
– Слушая Упыря, я понял, что нужно, наоборот, отдаться телу и не навязывать ему свои представления.
Доктор лишь подтвердил слова Упыря:
– Каждый в нашем обществе занимает свое место. Оно должно быть упругим, наше общество, а для этого в нем должны быть свои напряжения. Есть два соблазна – напряжения выдуманные, когда мы в них только играем, и напряжения, проистекающие из нашей смутности.
Мы боремся за первенство, за привлекательность для девочек, распускаем павлиний хвост – и это такая же ложь, как выдуманные напряжения. Общество живо тогда, когда в нем есть разные существа с разной природой. Поэтому мы используем природные напряжения, но осознанно.
Природа Толстяка и Упыря иная, чем Скандинава или Черногорца, а тем более – чем природа Барбароссы. Мы это понимаем и не боремся с ними, а используем наши различия как генератор энергии. Мы очень разные, общее у нас только стремление к свободе. Прав каждый из нас. Даже Локка.
Меченого я застал у своей палатки. Он беседовал с Локкой. Я не понимал статуса Меченого. По возрасту он был ближе к нам и не мог входить в группу наших инструкторов. Я отвел его в сторону.
– Они уже сделали тебе предложение? – поинтересовался он. – Мне тоже делали, но я отказался.
– Почему?
– Я не хочу быть игрушкой ни в чьих руках. У меня есть свое умение, я его показываю. А играть в их игры – не хочу. Собрались взрослые дяди, возбуждают себя своими сказками и вовлекают в них остальных. Мне их техники интересны, я им даю карате, они мне – растворение и всю остальную хрень, но когда начинаются разговоры о практиках, магиях и волевых Вселенных – увольте. Нету никакого Троллидора, есть троллейбусы и дороги, – довольно засмеялся он над своим каламбуром. – Я поступаю честно: никого в сомнению не ввожу, об их предложении никому, кроме принявших его, не рассказываю.
– А кто у них за главного?
Эта мысль мне не давала покоя. Я не мог уловить иерархию деев, а ведь такое общество не могло существовать без командира.
Меченый с интересом посмотрел на меня:
– Я тоже долго пытался понять, кто руководитель, и так и не понял. Не Барбаросса, я думаю, он работает у них витриной, не Доктор – он их защита, не Скандинав и не Черногорец, об Упыре с Толстяком, а тем более Мавке, я и не говорю. Кто-то, кого мы не видим.
– Генерал?
– Нет, Генерал, как и Доктор, скорее связник с социальной системой.
И тогда я выпалил предположение, сформированное по всем законам детективного жанра:
– Локка?
Эта странная идея появилась у меня только сейчас. Локка вроде бы и был их врагом, но был посвящен во многие их тайны. Его злые слова скорее возбуждали мой интерес. Эти слова вполне могли быть частью игры, вовлекающей в общество деев.
Меченый ошарашено замолчал, бросил взгляд на сидящего у костра в метрах в пятидесяти от нас Локку. Потом пробормотал:
– Никогда не задумывался об этом… Хрен его знает… У меня другая дурацкая мысль, еще дурнее твоей…
– Какая?
В глазах Меченого мелькнула безумная искра:
– Рева, – с придыханием сказал он.
Глава 4
Сгустки сознания
Приехала новая Дневная группа. Их предводитель – рыжий верзила ростом под два метра – обнялся с Толстяком и Черногорцем. Было видно, что он принадлежит к их обществу. На вид ему было лет сорок. Судя по тому, что к нему обращались по имени-отчеству, он пользовался особым уважением. За спиной у него торчал спортивный лук со стрелами. Я подумал, что предстоят занятия наподобие метания ножа Упырем. Впоследствии, увидев, как он виртуозно владеет своим оружием, я назвал его Стрелком.
Нам – мне, Пауку, Волку и Кобре – Инструктор поручил изучать искусство маскировки. Мы должны были определить расстояние, на которое можно приблизиться к группе, оставаясь невидимыми.
Группа рассредоточилась вокруг площадки, на которой растягивали свои палатки вновь прибывшие. Я лежал в траве и раздумывал, как поближе подползти к хате, ничем не выдав себя.
Сверху площадка была видна как на ладони. Хата, пригорок, открытая территория, удаленный метров на семьдесят сарай, шест с лошадиным черепом, высокая трава… Я с интересом высматривал своих товарищей, но не смог увидеть никого из них.