Павел прошел проверку успешно. После трех быстрых танцев и одного медленного я решила, что продлю наше с ним общение до утра. На какие-то феерические ощущения я не расчитывала, но в классической программе трубадур-менестрель должен был выступить неплохо. Меня особенно порадовало, что в процессе танца он не нашептывал мне на ушко сомнительные комплименты и не пытался делать заявок на будущее, описывая свои более или менее гнусные желания и намерения. Слишком многие мужчины обожают это делать – страстным шепотом озвучивать дальнейшую программу, подробно пересказывая и смакуя ее, точно сюжет порнофильма!
А мы, женщины, как правило, не любим откровенных разговоров о сексе (меньше слов, больше дела!). Нам нужно говорить о чувствах – о любви, тоске, ревности, можно даже о влечении и страсти, но так, чтобы это не звучало как деловитая заявка золотоискателя на перспективный участок. Лишь очень близкий человек может порадовать меня sms-кой, начинающейся словами: «Любимая, я хочу снять с тебя трусики…» И даже он вряд ли получит в ответ что-то столь же эротичное.
Вероятно, эти мысли о примитивной животной сущности мужского племени отразились на моем лице, потому что предупредительный трубадур спросил, не хочу ли я еще выпить. Видимо, решил добавить мне куражу.
– Еще «Мохито»? Или чего покрепче?
– Пожалуй, текилу! – решила я.
Внутренний голос в панике взвыл, но децибелы очередной плясовой его полностью заглушили. Укоров совести я также не услышала. В конце концов, я взрослая, самостоятельная и свободная женщина! Могу пить что хочу и спать с кем хочу!
Если, конечно, хочу…
Я испытующе посмотрела в спину Павлу, который энергично протискивался к барной стойке в углу зала, и неожиданно наткнулась на острый внимательный взгляд. Буквально напоролась на него, как на колючую проволоку!
У стойки бара на высоком табурете сидел тот самый парень. Посреди всеобщего танцевального хаоса он сохранял каменную неподвижность, только взгляд сканировал толпу да периодически размеренным движением поднималась и опускалась рука со стаканом. Одет он был не самым подходящим образом – как-то старомодно. Тщательно отутюженные черные брюки, бледно-голубая рубашка с галстуком и синий пуловер были бы гораздо уместнее в офисе. Тем не менее я чувствовала, что меня этот странный парень неудержимо влечет.
Мы сцепились взглядами, и я, точно загипнотизированная, двинулась к нему, как вагончик канатной дороги по натянутому тросу. Павел, стоя ко мне спиной, пытался докричаться до бармена, увлеченно жонглирующего бутылками. Я подошла к интересующему меня субъекту почти вплотную и спросила первое, что пришло в голову:
– Вы танцуете?
– Нет.
Ответ был короткий, но вежливый, он даже сопровождался смущенной улыбкой. Поэтому я дерзнула спросить еще:
– Значит, танцует ваша подруга?
– У меня нет подруги.
– Только не говорите мне, что вы голубой! – ляпнула я.
– Кто – я? Голубой?! – Парень искренне ужаснулся. – Неужели похож?!
Он встревоженно оглядел свой нелепый наряд и снова взглянул на меня – с детским испугом, который выглядел так комично, что я расхохоталась.
– Вы похожи на офисную пчелку, по ошибке залетевшую в чужой улей! Но ваша мужественность вне подозрений, – заверила его я. – Я в этом разбираюсь.
– Верю, – уже без улыбки сказал он, все так же пристально глядя мне в глаза.
– Я Анна, – представилась я, не дождавшись соответствующего вопроса.
– Я Даниэль. Можно Дэн, – сказал он после такой долгой паузы, что я уже почти отчаялась дождаться ответа.
И тут в едва завязавшийся разговор вмешался Павел:
– Дорогая, твоя текила! А я…
Он увидел рядом со мной Дэна и перестал улыбаться.
– Ты встретила знакомого?
Я не успела ответить. Едва оживившаяся физиономия Дэна превратилась в безразличную маску, а его взгляд скользнул в сторону, потерявшись в беснующейся толпе.
– Э-э-э… Это мне? – Обескураженная, я едва нашлась что ответить и неизобретательно замаскировала свою растерянность, надолго припав к спиртному.
– Потанцуем еще? – Едва дождавшись, пока я покончу с текилой, Павел увлек меня на дансинг.
Но второй акт марлезонского балета у меня не задался. Спиной я чувствовала пристальный мужской взгляд и пару раз, обернувшись, видела напряженное лицо Дэна. Он тут же отводил глаза и демонстративно разглядывал других танцующих, но вскоре я вновь ощущала его внимание. Оно было как дуновение ветра, но не холодного сквозняка, а жаркого дыхания знойной пустыни. В дискотечном мареве передо мной манящими миражами замелькали картинки из былых турецких, египетских, эмиратских каникул: выложенные роскошной мозаикой бассейны с ароматизированной синей водой, горячие каменные плиты под искусственным звездным сводом и перистые тени широких пальмовых листьев на мягком ковре с разбросанными по нему подушками…
Желание круто развернуться и пойти туда, откуда отчетливо тянуло мускусом, амброй и томительным зноем, стало почти непреодолимым. Я остановилась.
– Может, уже пойдем? – Осмелевший Павел обнял меня за плечи.
Я оглянулась. Дэна у барной стойки уже не было, но табурет, на котором он сидел, еще никто не успел занять. Значит, Дэн ушел совсем недавно.
– Уходим! – кивнула я Павлу и первой пошла к выходу.
Два «Мохито», бокал бордо и порция текилы не прошли для меня бесследно. Меня слегка штормило, так что на крутых ступеньках Павел, идущий за мной, вынужден был меня страховать и поддерживать. Уверена, ему это доставило немалое удовольствие.
На середине лестницы я оглянулась, вновь ощутив уже знакомое жаркое прикосновение к своей спине.
Дэн переместился на дансинг и неумело, но старательно танцевал, копируя движения других танцоров. Поняв, что поспешила уйти, я ощутила разочарование и некоторую обиду. Но рядом был красивый, неглупый и живо увлеченный мной мужчина, сумевший переключить меня с бесплодных сожалений на волнующие ожидания.
Когда мы с Павлом, смеясь и обнимаясь, вломились в тесный холл «Ла Фонтен», балбес-портье на ресепшене вновь блистал своим отсутствием, так что мое моральное падение даже некому было засвидетельствовать.
10
Разбудил меня восхитительный аромат свежесваренного кофе.
– Ум-м-м-м! – Я повела носом и села в разворошенной постели.
Осторожный взгляд сначала направо, а потом налево зафиксировал впечатляющую картину живописного разгрома. По гостиничному номеру словно прошелся небольшой смерч: мое белье валялось на ковре, помятое платье косо зацепилось за спинку стула, один чулок свернулся на подзеркальном столике, а другой повис на торшере, трепеща, как флажок. Подушки с кровати перекочевали на пол, но тут на воображаемый смерч пенять было нечего, наверняка я сбросила их сама. В активном процессе подушки мне обычно здорово мешают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});