всегда надеялись, что я сумею чего-нибудь достичь, но я, казалось, был определенно не намерен их оправдать их ожидания. В Кембрижде я не столько учился, сколько специально выводил из себя приставленных ко мне тьюторов. А однажды ночью меня застукали в достаточно неудобном состоянии, — ответил он.
— В насколько неудобном? — спросила она.
— Неудобном настолько, что я не уверен, что моя сестра одобрила бы, если бы я стал говорить про это с молодой леди.
Я приподняла бровь, выказывая удивление.
— Мистер Годдард, мой обряд конфирмации я прошла давным-давно — я старая дева тридцати пяти лет.
— Но вы вовсе не старая, то есть, вы отнюдь не выглядите…
Я прекратила мучения страдальца, улыбнувшись ему. — Благодарю вас, мой возраст вполне меня устраивает. Это, знаете ли, так освобождает. К примеру, сегодня я смогла одолжить лошадь у вашего зятя, проскакать верхом, миновав несколько деревень, для того, чтобы нанести визит джентльмену, чтобы обсудить розы. Ни одна робко краснеющая дебютантка не смогла бы проделать такое.
Он кивнул в знак согласия, затем остановился перед рядом цветочных горшков и стал на одной из роз обследовать то место, где стебель привоя был привит к подвою, прививку черенками выполнял он сам.
— Это Сувенир де ля Мальзизон. Вам этот сорт знаком?
Я отрицательно покачала головой.
— Это бурбонская роза, цветет белым, бутоны выбрасывает обильно, когда цветки распускаются, то укрывают куст словно шапкой, а запах… слаще любого парфюма!
— Но настолько ли запах этой розы сладок, чтобы приманить стайку из нескольких леди, желающих испить чаю на свежем воздухе? — спросила я.
— Пожалуй, — сказал он с улыбкой, затем перешел к другому столу, стоявшему позади нас. — О, быть может, вам понравится вот эта роза, цветет малиновым, подойдет для пущего драматического эффекта? Мадам Исаак Перер может стать как раз тем, что вам нужно.
Я подумала про садик для влюбленных, который как раз планировала разбить западнее от чайного садика. Мне хотелось, чтобы любой посетитель, шедший неспешным шагом вдоль бледно-пурпурного гелиотропа, светло-розовой эхинацеи и кремовых пионов, то есть растений, символизирующих женственность и душевное спокойствие, испытал шок, очутившись в следующем боскете, был шокирован почти непристойным цветом.
Густо-красные розы, темно-пурпурная сальвия и алые цветущие колосовидные соцветия персикарии. Банановые деревья, японские клены, георгины, тюльпаны — я хотела сделать так, чтобы у каждого вошедшего сюда дух захватило.
— Может, было бы проще начать с того, что нужно мне, — сказала я, вынимая из кармана юбки записную книжку. Она распахнулась на той странице, где я изобразила, как выглядит весь сад целиком с высоты птичьего полета.
— А тут что будет? — спросил он, поворачивая мою записную книжку к себе так, чтобы лучше рассмотреть. Краем мизинца он задел мою руку. Кровь прилила к моим щекам, я смущенно кашлянула.
— Для сада влюбленных мне нужны растения, чья окраска имитирует драгоценности, в чайный садик и садик для детей — максимально бледно-розовые, а для свадебного сада — чисто белые.
Он пальцем постучал по той странице, на которой я сделала надпись «Сад Поэта», и сказал:
— Умно, этакий оммаж[38] увлечению моего зятя. Думаю, вы обнаружите, что Артур всегда наиболее сговорчив, когда считает, что его собеседник в полной мере проникается всей важностью занимаемого им в этом мире места.
— Вы не поклонник мистера Мелькорта?
Мистер Годдард рассмеялся.
— Как раз наоборот, я считаю, что он составил прекрасную партию моей сестре. Хелен, вероятно, одна из самых упрямых и решительных женщин, которых я когда-либо встречал. У нее имеются собственные вполне определенные идеи на тот счет, каким следует быть этому миру, и она полагает это очень раздражающим, когда мы все не подчиняемся безоговорочно и полностью этим ее представлениям.
— Она, кажется, ожидает от всех в своем окружении великих свершений, — высказала я допущение.
— Признаюсь как на духу, иногда это становится утомительно. Я довольно-таки закоренелый холостяк, поэтому, когда меня в приказном порядке вызывают в Хайбери Хаус на эти бесконечно долгие ужины, я порой не могу удержаться от подначиваний. Осмелюсь сказать, вы и сама видели это: у моей сестрицы тихий вечерок не проведешь — у нее к столу никогда не подадут просто холодную мясную нарезку да бутыль вина — всегда помпезный ужин.
— О, да, — согласилась я. — Если сравнивать, то и я веду жизнь достаточно тихую. Когда я начала чаще бывать в рабочих разъездах, два года назад, то мой брат Адам переехал в Уимблдон. Мы частенько с удовольствием к вечеру устраиваем пикник — преспокойно доедаем то, что кухарка приготовил еще утром на ланч, и чувствуем при этом себя гораздо счастливее, несли чем когда приходится высиживать все пять перемен блюд за ужином.
— В Хайбери, как вы понимаете, никто никогда не пойдет на такие уступки ни в целях экономии, ни ради практичности. Мисс Смит, скажите, а вы когда-нибудь раньше скрещивали розы? — спросил он.
— Не… не могу сказать, что проделывала это с розами, — призналась я. Он столь неожиданной смены темы разговор аж заикаться начала. — Я скрещивала другие растения.
Мой отец повторил эксперимент Грегора Менделя с горошком, чтобы объяснить мне про рецессивные и доминантные признаки у растений.
— C розами работают примерно таким же способом. Цвет, запах, листва, схема цветения — все это черты, которые могут быть переданы дальше следующим поколениям. Идемте-ка, — сказал он, указывая на кабинку из стекла и дерева.
— Я собираю и высушиваю пыльцу различных роз, которые хочу использовать в качестве шпильки, — он отпер кабинет ключиком, свисавшим с его брелока для часов, открыл дверь и придержал ее так, чтобы я могла войти, — Не хотите ли выбрать какую-нибудь?
Я осмотрелась и обнаружила, что нас окружают дюжины роз с полностью обрезанными лепестками. Каждая из роз была насажена на кусочек картона, аккуратно подписанный карандашом.
— Сувенир де Мадам Огюст Шарль, Альфред де Дамаль, Шейльерс Уайт Мосс, Глуар де Муссо… — я выпрямилась, — Не знаю, какую выбрать!
— Что вам надо для