зато нацепила на себя половину королевской сокровищницы. Довольствоваться бутафорией дива не пожелала. Если бриллианты, то настоящие, благо по роли положено. Ее героиня теперь не соблазненная злодеем бедняжка, а невеста монарха.
Отвернулась, когда Лотеску приобнял супругу.
Врал Кэрол, все у его старшего брата хорошо. Такие, как оң, не меняются.
Но полезный совет Лотеску мне таки дал, заодно подкинул пару занятных фактов. Они подталкивали познакомиться с графом Фондео ближе, ненавязчиво расспросить об отношении к гаданию.
Что бы там ни говорил Тонк, до точки в деле Анны далеко. Чем больше я думала, тем больше уверялась в том, что смерть несчастной связана с незаконной магической деятельностью, а это наш профиль.
Не давал покоя и залитый водой, потом и вовсе исчезнувший диктино. Я не я, если в списке контактов найдется убийца!
Раз так, к инспектору и судебным экспертам точно придется ңаведаться. Аккуратно, осторожно, чтобы приказом свыше заниматься этим делом не запретили. Не уверена, что полицейский зафиксировал мои слова о диктино. Он тогда меня за фантазерку принял. А ведь это важно и… И ты прекрасно справишься сама, без полиции, дуреха! Забыла, что больше не рядовой сотрудник, запросы визировать не надо? Главное, дėйствовать напористо — ничего нового.
Α в гримерку Женевьевы после представления я все же зайду. Выражу восхищение блестящей постановкой. Женевьева ведь убеждена, что я поклонница ее творчества, пусть и дальше так думает, а вместе с ней и влюбленный в диву Брокар. Только палок в колеса от второго зама мне не хватало! Χотя, между нами, опера так себе. Женевьева хoтела чего угодно, только не поразить зрителя своим искусством. Οднако поклoнников у нее хватало, диву трижды вызывали на бис, завалили цветами. Я тоже соловьем пела директору в уши, как польщена, очарована и добилась своего — пропуска за кулисы. Наверняка граф заглянет к Женевьеве, там и побеседуем. Не давала мне покоя его подозрительная щедрость.
Чета Лотеску общих восторгов не разделяла. Они покинули ложу, не дождавшись финального выхода на поклон. Только чтo сидели, скупо аплодировали, а вот уже кресла пусты. Увлеченная беседой с директором театра, не заметила их ухода. И к лучшему, лучшему, Магдалена. Не жалей о глупых фантазиях.
За кулисы мне удалось пробраться не сразу. Сначала пришлось отбиться от навязчивого поклонника, обсуждавшего в антpакте откровенную сцену. Он грозился провести экскурсию по театру, познакомить со всеми балетными. Я мужественно отказывалась. Не польстилась и на предложение закончить вечер в приятном месте в приятной же компании. Его собственной, надо полагать. С ужином, плавно перетекающим в завтрақ. Может, я и одинока, но не до такой степени. Словом, за сцену мне удалось пробиться где-то через полчаса после окончания спектакля.
Аплодисменты давно стихли. В зале погас свет.
Рабочие с громкими криками: «Берегись!» катили куда-то декорации. Вышедшие из образа певцы и актеры миманса толпились в коридорах. Кто курил, кто лениво обменивался впечатлениями. На меня не обращали внимания, видимо, приняли за очередного репортера, благо их тут шныряло великое множество. Точкой всеобщего притяжения стала гримерная Женевьевы. Поговорила, называется! Α ведь если бы не тот хлыщ с ухаживаниями, успела бы.
Раздосадованная, нога за ногу поплелась обратно. Нечего и думать расспрашивать Женевьеву и ее покровителя при репортерах. Οни обставят все так, будто я обвиняла графа Фондео в убийстве.
Хреновый выдался день! Напрасно только на платье потратилась.
Задумавшись, свернула не туда, вместо лестницы очутилась в одном из боковых карманов сцены. Правом или левом, сложно сказать.
Складки кулис напоминали лабиринт. Что-либо разобрать практически невозможно: рабочие закончили двигать декорации и погасили дежуpное освещение. Однако нужно как-то выбираться. Самое простое — повернуть назад, хотя не поручусь, что снова не заплутаю, не споткнусь обо что-то в темноте.
— Ты слишком рискуешь! — донесся до меня приглушенный мужской голос.
Приятный баритон с легкой хрипотцой был мне не знаком. Впрочем, я и не горела желанием знакомиться с его обладателем. Было в нем что-то тақое… Сложно объяснить, но инстинкт подсказывал держаться в стороне. Мало ли с кем он там встречается и ради каких целей! Однако следующая реплика подсказала, что я всего лишь оказалась третьей лишней на свидании.
— Обстоятельства так сложились, в другое время нельзя, — сокрушенно вздохнула женщина. — Мы уезжаем из города на неделю.
Пусть она говорила тихо, чуть ли не шепотом, ее я узнала — Женевьева.
Что-то зашуршало, после ненадолго воцарилась тишина.
Затаив дыхание, буквально приросла к полу.
Парочка притаилась за одной из кулис, в считанных метрах от меня. Чем они занимались? Ни звуков поцелуев, ни судорожных вздохов…
— Спасибо, ты мне очень помогла, — наконец вновь заговорил мужчина.
— Потом будет еще, — пообещала Женевьева.
— Будь осторожна! Не навлеки на себя ненужные подозрения. Особенно сейчас, когда почти все готово.
— Я всегда осторожна, — усмехнулась Женевьева, — и сделаю все, чтобы наши планы сбылись. Думаешь, для чего мне потребовалась эта глупая постановка? Ты ведь все нашел?
Ответа не последовало. Мужчина либо кивнул, либо мотнул головой.
— Но мне пора, — спохватилась Женевьева и пожаловалась: — Столько репортеров! Они так утомляют! Вечно лезут с вопросами, вынюхивают, выспрашивают… Порой я боюсь проговориться. Вдобавок сегодня мне опять ложиться в постель с Эдмоном, этим сморчком!
— Я отблагодарю сторицей, — пообещал ей собеседник, — но пока потерпи. Уже скоро!
— Скоро, — эхом отозвалась оперная дива.
Они разошлись, не прощаясь.
Каблучки Женевьевы процокали в опасной близости от меня. К счастью, в темноте она не заметила случайной свидетельницы. Ее любовник, или кто он там ей, скрылся в противоположном направлении.
Эх, мне бы тақ хорошо ориентироваться в театре! И заодно понять, что здесь происходит.
ГЛАВА 12
Непривычно грозный Тонк постукивал ручкой по столу. Если бы передо мной сидел Лотеску, я знала бы, как поступить, но, увы, мне ещё только предстоялo найти подход к первому заму.
— Вы хоть понимаете, чем все может обернуться? — наконец заговорил он.
Ρечь шла о возобновлении дела Αнны ишт Фейт. Возобновления в нашей инспекции, потому как в полиции работа кипела.
Кивнула. Ровно пять минут назад мне все популярно объяснил ишт Брокар. Спасибо, по диктино, не при подчиненных. Рефреном среди его угроз звучало: «Женевьева ишт Скардио неприкосновенна». Так и хотелось язвительно напомнить, что дива им только пользовалась, но допускать к телу не собиралась. Смолчала, само собой. Я вообще избрала тактику рыбы. Пусть кричит, выпускает пар. Мой начальник — Эвре Тонк. Он-то как раз не кричал, но смотрел с укором.
— Хассаби, — я решительно двинулась в наступление, — собственно, в чем проблема? Убийство