— Ты чем занята, Эгле? — спросил появившийся из воздуха Орк. Он тоже немного набрал вес. До настоящей мускулатуры было далеко, конечно. Все-таки, разница между искренними молитвами и случайными поминаниями велика. Но и от таких крох был толк. Как говорится, курочка по зернышку клюет…
— Пытаюсь подобрать пары, — устало вытерла несуществующий пот с белоснежного лба Эгле. — Ведь сорок пять женщин! По крайней мере, сорок из них вполне могут обрести счастье. Пять девчонок пока не в счет. Малы еще.
— И как? Получается?
— Нет. И я никак не могу понять — почему. Ведь не могут они все хотеть замуж за Темного Властелина?! Такого просто не может быть, Орк! Это же не леди. Это же простые женщины, которым командир сотни — подарок Богов. Да большинство из них простым воинам должны быть рады! А они — все- против. И я никак не могу понять — что не так.
Орк чуть напрягся, открывая магическое окно в замок Темного Властелина. Посмотреть было на что.
Нацепив на шпили башенок прочные веревки, с десяток воинов из сотни Черного Эльфа мыли стены. Еще один десяток шатался по двору с граблями, садовыми ножницами, вилами и носилками. Чистили и восстанавливали сад. А поскольку в сотню Черного входили эльфы отступники, то восстановление сада обещало быть успешным.
На заднем дворе распоряжались орки. Разбирали старые конюшни, расчищали место под строительство новых. И через слово поминали Великого Предка. От чего Орк словно бы напитывался энергией. Правда, слова были чаще всего матерными, но тем не менее, свое действие оказывали. Он даже загляделся на своих подопечных. Красавцы же! Все, как на подбор. Мускулистые, могучие, крепкие! Да на таких женщины всегда заглядывались! Он еще помнил, как любили подглядывать за воинами девушки в любое время. А сейчас ни в одном окне не мелькают женские лица. Ни одна девчонка не пробегает с деловым видом по двору. Ни одна женщина не подносит мужикам кувшин с квасом. Более того: женщины усиленно скрываются в стенах замка.
— И что идет не так? — спросил он. — Неужели они так и не простили? И даже то, что их вырвали из рук бандитов, не пробудило в сердцах благодарности?
— Вы изменили своим принципам? — поинтересовался за его спиной Тэрри, так же, как и Орк, возникший из воздуха. Тэрри выглядел на порядок хуже родичей. Он так и не смог пока найти своих подопечных. Следовательно, манну не получал, перебиваясь лишь тем, что давали ему брат и сестра. Этого было мало. Да еще тянулся к нему тонюсенький лучик от кого-то слишком мелкого, чтобы быть весомым.
— При чем тут принципы, — отмахнулась Эгле.
— Война закончилась, а численность населения минимальна. Нужно же ее восстановить. Мы тут подумали и я решила, что женщины будут рожать дочерей. Много дочерей. Чтобы на всех хватило. И да — у них будут рождаться девочки той расы, к которой принадлежат их мужья. Думаю, пары столетий нам хватит, чтобы решить эту проблему.
— А что Темный? Его ты тоже женишь? На ком?
Эгле задумалась, наморщив хорошенький лобик. И тут же погладила его пальчиками. Морщины не красят даже богинь….
— Об этом я пока не думала, — честно призналась она. — Сначала надо решить проблему с этими женщинами.
— И что тебе мешает?
Эгле пожала плечами.
— Они не желают сближаться с мужчинами, хотя в замке сейчас находится самый цвет войск Темного Властелина.
— Может быть, ты слишком торопишься? Женщин ведь совсем недавно освободили. Возможно, их душевные раны еще не зарубцевались?
Эгле отмахнулась. Подумаешь — душевные раны! Любовь — вот лучшее лекарство от подобных ран, и она готова одарить всех своих подопечных этим лекарством.
Когда ты валяешься практически без сознания, балансируя на самой грани между бытием и не бытием, тебе ничего не остается, как ловить за хвост ускользающие видения. Темный Властелин и ловил. Почему-то видения все были из давних. Еще из тех времен, когда он был юн и полон надежд. Тогда и небо было синее, и листва зеленее, и радуга ярче, и девушки краше…. Особенно одна. Невысокая, тоненькая, как тростинка, с пышными золотыми волосами, сплетенными в косу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А еще у нее были синие-синие глаза, — бормотал Темный, мечась на скомканных простынях, беспрестанно сбрасывая с себя одеяло, и тут же снова в него укутываясь. Лекарь Фаншин только головой качал, наблюдая за беспокойным пациентом. Кормить Темного какими-либо лекарствами было сложно, нудно, да и почти бесполезно. То, что он выкарабкается- сомнению не подлежало. Все-таки, Темный — он на то и Властелин, чтобы справиться с отравлением. Просто его настиг откат.
ФАншин и предположить не мог — сколько сотен лет Властелин ухитрялся держать себя в жестких рамках, не позволяя даже малейшего отступления. Сам он считался его личным лекарем порядка пяти веков, но что было раньше — Фаншин не знал. Да и знать не хотел. Единственное, что всегда его удивляло: Властелин почти никогда не говорил о женщинах. Не хвастался победами на любовном фронте. И терпеть не мог, если в его присутствии подобное позволяли себе его соратники. И не то что бы он был таким уж положительным героем, вовсе нет. И женщины в его жизни случались, куда ж без этого. Однако….
Тут Фаншин даже оглянулся по сторонам. Кроме беспамятного Властелина в спальне никого больше не было. И хорошо. А ему нужно своими делами заняться. В замок Властелина сходить, проверить, что там происходит. На том и завязал лекарь с размышлениями о странностях господина. Свистнул Черному Эльфу, выдал распоряжения о дальнейшем наблюдении и лечении, потребовал открыть портал в замок Темного Властелина. Черный Эльф согласно покивал, и отправил Фаншина в по адресу. В самом деле: там восстановительные работы полным ходом идут, а верных соратников у Темного не так уж и много. Так что нечего Фаншину в гостях обретаться, пусть за работой присмотрит. И за бабами. А с Властелином они и сами управятся. Тем более, что отправляться в Бездну на встречу с прародителями он не собирается.
Итак, Темный Властелин болтался на грани. В сером тумане ему то и дело мерещился чей-то силуэт. Смутно знакомый, но определению не поддающийся. Вроде бы и женский, если судить по одежде. А вроде бы и нет….
Ему хотелось дотянуться до этого существа. Коснуться. Ощутить его реальность. Понять, что это не горячечный бред, и успокоиться.
Не получалось. Никак не получалось поднять руку. Тяжелую, будто налитую свинцом. Будто и вовсе рука принадлежала не ему, а кому-то другому.
— Кто ты? — с трудом выстроил в слова неподдающиеся разнокалиберные буквы. — Кто ты? Ответь. Пожалуйста.
— Ты готов заглянуть в глаза своему самому жуткому кошмару?
Голос незнакомого существа был таким же безликим, как и оно само. Будто белесая дымка странного тумана затягивала, скрывая реальность от Темного Властелина.
— У меня не бывает кошмаров, — по-прежнему с трудом думал он. — Никогда. Вот уже много-много лет у меня не бывает кошмаров. Я засыпаю — и будто проваливаюсь в Бездну. Там ничего нет — я проверял.
— Бедный-бедный Темный! — издевался голос. — У тебя даже кошмаров нет! А что есть? Пустота. Вокруг и в тебе самом пустота. Что ты сделал хорошего, Темный? Кому принес счастье? Кого любил? Кого спас? Кому ты нужен?
— Я практически бессмертен!
Он попытался сказать это гордо, и даже представил себя этаким памятником: на коне, с мечом в поднятой руке, взирающим на поверженных врагов. Но конь под ним почему-то вдруг лег на двойной шпагат, растопырив в стороны все четыре ноги, меч дзинькнул и обломился у самой рукояти, а сам он больно стукнулся копчиком, свалившись на камни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Голос рассмеялся зло и как-то обреченно.
— А ведь когда- то ты был другим, — сказал он с затаенной грустью. — Юным, веселым и беспечным. Я помню тебя таким. Зачем ты стал Темным, Властелин?
Темный поежился. Странным холодом вдруг повеяло от безликого существа, и оно принялось растворяться. Медленно и неотвратимо.
— Подожди! — вскинулся Темный. — Подожди! Скажи мне, хотя бы, как тебя зовут!