на качество, если это не слишком бросается в глаза. Главное – чтобы больше и скорее – не любят великие государи ждать. Выстроенный в спешке из не просушенного толком леса, поглотивший прорву выколоченных из народа казённых денег и укомплектованный тысячами среднерусских рекрутов, до того дня в глаза не видевших моря, этот помпезный океанский флот после смерти своего создателя банально сгнил за ненадобностью. Ну и стоило ли ради обезьяньей показухи «поднимать Россию на дыбы»? То же самое примерно ожидает и Нумидию, если Масинисса заглотнёт нашу наживку и соблазнится идеей «морского могущества». А он заглотнёт, куда же он на хрен денется! Тупорылые обезьяны из его свиты в такой восторг придут – как же, Великая Нумидия! – что хрен он их уймёт, если троном своим дорожит. И задрочит он всех своих несчастных подданных точно так же, как Пётр задрочил Россию. Даже немного жаль становится этих бедных нумидийцев, как представишь себе такую хрень! Увы, своя рубашка ближе к телу, а нам же нужно, чтобы как можно больше неуёмной энергии у Масиниссы ушло в пустой «пшик», сработав вхолостую. И ещё нам нужно, чтобы Рим впечатлился стремительным усилением своего африканского союзника и озаботился этой совершенно ненужной ему проблемой. Глядишь – и Карфаген ему тогда понадобится ещё в качестве боевого хомяка, а не одной только дойной коровы. Всего-то нам и надо для этого – произвести некоторые небольшие пертурбации…
25. Военные приготовления
– Макс, ты охренел! – завизжала Юлька, едва услыхав, что нам всем предстоит принять на довольствие больше сотни матёрых испанских наёмников. – Ну вот только этой буйной полупьяной солдатни нам ещё не хватало для полного счастья! Ты ещё папуасов голожопых не мог набрать?!
– Папуасы в Африке не водятся, – успокоил я её. – Они на Новой Гвинее, а она, считай, на другом конце шарика.
– Ну спасибо, утешил! И что с того, что они не папуасы?! Мало нам навязанных твоим тестем конвоиров! Это же ты у нас латифундист, капиталист и вообще империалист хренов! Можешь позволить себе и в солдатики поиграться! А нам чем прикажешь сотню этих прожорливых охламонов кормить?! Сволочь ты, Макс! Сволочь и эгоист! Велия, ну хоть ты-то его урезонь наконец! – ага, на женскую солидарность надеется, гы-гы! Только хрен она угадала!
– Я думаю, можно и больше взять, – задумчиво сообщила моя ненаглядная. – Это же наши, турдетаны.
– Да вы чокнутые! Вы в натуре созданы друг для друга! – Юлька окончательно выпала в осадок, после чего мы смогли наконец обсудить вопрос конструктивно.
– Я как «латифундист, капиталист и хренов империалист» беру к себе тридцать пеших и пятнадцать конных! – положил я начало «постойной повинности».
– Наполеон ты недоделанный! – буркнула Юлька.
– Половину всей конницы? А нам по пять всадников оставляешь? – нахмурился Васькин.
– А сколько ты хочешь?
– Почему бы не десяток? Я осилю.
– И в чём проблема? Арунтий просит нас принять хотя бы тридцать конных. Думаю, даст и больше, если сами попросим.
– Вы, два идиота, не вздумайте! – снова взвилась Юлька. – Ну куда нам больше! Ты, Васькин, если тоже на лошадях помешан, как и этот татаро-монгол, так забирай себе и «нашу» пятёрку, и будет тебе твой десяток!
– Мужики, мне ведь тоже пяти маловато. Это же получается ни два ни полтора. Давайте уж тогда и мне десяток, что ли? – подал голос и Володя, а его Наташка фыркнула, но всё-таки отмолчалась.
– Хорошо, ни разу не вопрос, – глупо было бы возражать против столь здоровой инициативы. – Я потом, если решу, что мне десятка конных мало, ещё у тестя попрошу.
– Тебе треуголка не жмёт? Барабан под ногой не слишком большой? – съязвила Юлька.
– Пеших сколько с Серёгой берёте? – вернул я её к обсуждаемой теме.
– Так и быть – десяток. Сволочь ты, Макс!
– Знаю. А ещё – эгоист, буржуин, рабовладелец и латифундист.
– Юль, у нас же только пять охранников! – напомнил ей Серёга. – Этого же не хватит, если дикари налетят!
– Рабов вооружишь! Это двадцать ленивых рыл, между прочим, за которыми ты совершенно не следишь! Нечего им бездельничать!
– Охренела, что ли? Рабов вооружать…
– Поговори мне ещё! Ещё один Наполеон мне тут выискался!
– Мне – два десятка, – попросил Володя.
– Больше мы никак не осилим, – добавила на всякий случай Наташка, и хотя, на мой взгляд, они осилили бы и три десятка, если бы задались целью, но какие к ним могут быть претензии по сравнению с Юлькой?
– Десятка три я потяну, – выручил Хренио. – Больше, извини, не смогу.
Вот что значит человек женат на античной хроноаборигенке, а не на капризной и избалованной этим грёбаным феминизмом современнице. Бесхозным таким образом у нас оставался ещё всего десяток пеших, и я взглянул на жену, которая, занимаясь нашим хозяйством, знала расклад получше меня и теперь подсчитывала все наши возможности на навощённой дощечке.
– Сможем, – ответила мне супружница на не заданный ей вслух вопрос, закрыв таким образом проблему.
– Милитаристы вы рабовладельческие! – охарактеризовала нас Юлька, даже не подозревая, насколько она права на сей раз.
В отличие от неё, предпочитавшей пускать деньги на тряпки с побрякушками, а не «на ветер», мы с Велией в натуре могли при необходимости безбоязненно вооружить и поставить в строй большинство наших рабов. Ливийцев на нашей «даче» практически не осталось, если не считать нескольких женатых и вполне своей жизнью довольных, потому как основная масса свободных нумидийцев едва ли жила лучше. А уж на остальных рабов – македонян с фракийцами и сицилийцев – тем более положиться можно было вполне.
– А теперь, господа, нам с вами предстоит наметить основы военной науки для младшего командного состава ливийских наёмников Карфагена, – поставил я на повестку дня следующий вопрос.
Суть тут была вот в чём. Ещё со времён Александра Македонского его мощная всесокрушающая фаланга стала образцом для подражания практически во всём античном мире. Не только наследники-диадохи, унаследовавшие её от своего царя, но и греческие полисы, повидавшие её в деле, а некоторые – и схлопотав от неё звиздюлей в чистом поле, реформировали свои собственные армии, заменив свою классическую греческую фалангу фалангой эллинистической, то бишь македонского типа. Даже Спарта уже на неё перешла, и один только Ахейский союз пока ещё остаётся в напряжённых раздумьях. Несмотря на финикийскую основу своей культуры, не остался в стороне от давно назревшей военной реформы и Карфаген, сперва обзаведшийся фалангой македонского типа из понимающих в ней толк греческих наёмников, а затем реорганизовавший подобным же образом и свою собственную африканскую пехоту. И только один Рим, единственный из всех более-менее цивилизованных