Не только её терзали сомнения. Карахафр механически поднимался по ступеням, не замечая ничего вокруг. Свалившаяся новость оглушила его мягко, но сильно, словно набитая бараньей шерстью подушка. И он никак не мог решить, что делать с опасным знанием, которое он выманил у глупой девчонки. «Донос на самого наместника в Нидосе. А ведь он муж сестры нашего сепаха!». Седак чувствовал, что дело, куда он втягивается помимо своей воли, может привести к невиданному взлету, либо к смертельному падению, но вот удержаться на месте никак не получится.
Странно, но вместо страха, мужчина ощутил какую-то веселую злость. Поднявшись к тридцати годам до должности помощника старшего писца главного инспектора города, получив звание седака, что значит «достойного исполнять высшую волю», он считал свою карьеру вполне удачной. Но, что если это только начало? Вдруг боги специально послали ему эту девчонку и таинственный донос?
Не глядя на узников, провожавших его удивленными взглядами, Карахафр вошел в каморку тюремщика. С лежанки поднялся мрачный старший мождей.
— Надеюсь, мое унижение того стоило?
— Прости, господин Моотфу, — поклонившись, развел руками седак. — Но девчонка должна была мне поверить, увидеть, что мы с вами ссоримся…
— Для этого ты задавал мне эти глупые вопросы? — смуглокожий красавец скрестил на широкой груди могучие руки.
— Еще раз прошу простить, — собеседник поклонился. — Но вы настолько прямой и честный, что не смогли бы изобразить настоящий гнев.
— Поэтому ты злил меня нарочно? — усмехнулся Моотфу, довольный лестью помощника старшего писаря.
— Да, — признался тот.
— По мне так проще выпороть, — мождей вновь уселся на лежанку. Карахафр поставил на пол скамеечку.
— Вы хотите, чтобы её увидели на суде чуть живой от побоев?
— Ну и что? Она чужачка, — пренебрежительно махнул рукой Моотфу.
— Уже нет, — смело возразил седак. — Люди вдруг вспомнили, что она из Абидоса. Жалеют, особенно после того, как твой человек провел её по городу в таком виде.
— Плевать! — отмахнулся старший мождей. — Она виновна.
— Значит, её будет судить главный инспектор, — сказал Карахафр. — И приговорит к справедливому наказанию по воле живого бога, Владыки Реки и берегов, государя, жизнь, здоровье, сила.
Моотфу недовольно засопел, а собеседник продолжал, словно не замечая его хмурой физиономии.
— А если её замучить до смерти, в городе могут вспыхнуть волнения…
— Брось! — отмахнулся стражник. — Из-за какой-то девчонки.
— Сорок лет назад в Канобе люди напали на мождеев за то, что те отколотили нищего сказителя. Только чудом удалось избежать бунта.
Помощник старшего писца не зря привел этот пример. Тогда старший мождей и главный инспектор обложили горожан непомерными дополнительными поборами в свою пользу. Моотфу тоже любил знаки внимания от крестьян и ремесленников. Да кто их не любит! Вот только наглеть-то зачем?
— Нельзя приучать простых людей к жестокости, — продолжал увещевать он. — Вспомни, когда в Абидосе последний раз приговаривали к смерти? Пять или шесть лет назад. А сейчас? Второй пророк храма великого бога — колдун! Убит тюремный сторож, исчез младший писец, а ты еще хочешь смутить горожан видом избитой девчонки? Или вообще убить её?
Его собеседник расцепил сжатые челюсти.
— Ну, а ты такой добрый, узнал что-нибудь?
— Алексу помогает еще кто-то из горожан, — уверенно проговорил седак.
— Это и так понятно! — отмахнулся Моотфу. — Кто помогает?
— Анукрис этого не знает, — сказал Карахафр. — Алекс сам назначал место и время встречи. Этот чужак очень недоверчив для парнишки…
— Не рассказывай мне сказки!
— Это не сказки. Она ждала этой ночью. Но его кто-то спугнул. Ваши мождеи сказали, что вы приказали им следить за каналом.
— Да. Мне рассказали, что ночью там видели подозрительную лодку…
— А он, скорее всего, шел берегом! — проговорил седак. — И заметил ваших людей.
Старший мождей сдался.
— Ну и как его выследить? Где искать?
— Он скрывается в развалинах неподалеку от храма Баст.
— Мы все там перерыли…
— Рыть не надо, — прервал его Карахафр. — Попробуйте устроить засаду. Спрячьте людей в храме. Пусть сидят и не высовываются. Если Алекс не любит повторяться, то в следующий раз он поплывет на лодке.
— Я подумаю.
— И усильте охрану тюрьмы, — посоветовал помощник старшего писца.
— Думаешь, он попробует освободить девчонку? — встрепенулся Моотфу.
— А вдруг? — вскинул брови седак. — Не знаю, чего можно ждать от этого парня, но он очень опасен.
Стражник недовольно засопел.
— Засада в храме Баст, охрана здесь… Где я возьму столько людей?
— Не забудь про дом Анубенха, — напомнил седак. — За портным тоже надо приглядывать!
— И кто это будет делать?
— Попросите у сепаха его гвардейцев, — посоветовал Карахафр. — Вам он не откажет.
Красивое лицо Моотфу сморщилось.
— И обязательно надо обратиться за помощью к богам, — продолжал помощник старшего писца. — Пусть первый пророк храма Сета совершит большое жертвоприношение.
Старший мождей скривился еще сильнее. Словно не замечая этого, седак продолжал, как бы разговаривая сам с собой:
— Хорошо бы еще найти где-нибудь амулеты Нейт. Говорят, эта богиня помогает охотникам находить добычу в пустыне и тростниках. Ну и покровителя наших земель не стоит забывать. Надо что-то и Себеру пожертвовать. Без помощи богов нам чужака не поймать.
— А кто будет платить за это? — фыркнул старший мождей.
— Думаю, затраты надо поделить пополам, — рассудительно ответил помощник старшего писца. — Половина за счет сепаха, а вторую от Дома людей живого бога.
— Вот и займись этим! — прорычал старший мождей. — А мне некогда. Надо ловить убийц.
Губы Карахафра чуть дрогнули в слабой тени улыбки. В дверь робко заглянул тюремный сторож.
— Заходи! — гостеприимно махнул рукой седак. — Я просил господина Моотфу прислать тебе кого-нибудь в помощь. Но если вдруг он не послушает, и тебе придется ночевать одному, ни в коем случае не выходи за дверь. Что бы ни случилось. Понял?
— Да, господин, — Гебту нервно сглотнул. — Вы думаете, чужак придет за своей женщиной?
— Не знаю, — вздохнул помощник старшего писца, не глядя на перетрусившего сторожа.
Ему надо еще представить отчет начальству и решить, кому из них и что можно рассказывать.
Раату занимался одним из своих основных дел. Он творил суд. Для этого двор Дома людей очистили от просителей, поставили полотняный навес, в тени которого на резном деревянном кресле с высокой спинкой уселся главный инспектор, облаченный в белоснежное платье с узким передником, украшенным продольными золотыми полосами. Гордо вскинутую голову украшал пышный парик из человеческих волос, а на плечах, поверх расшитого бисером широкого воротника, лежали золотые пластины ожерелья с иероглифами, обозначавшими многочисленные имена живого бога. На среднем пальце правой руки сверкал перстень с именной печатью, и даже на сандалиях поблескивали серебряные вставки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});