Ничего подобного. Юйся явно рвалась идти с ним. То, что Джахандар уже шестьдесят секунд как отправился к своим семидесяти двум черноглазым девственницам, а Шеймус все медлит, злило ее неимоверно, и чувствовалось: если он промедлит еще столько же, она схватит оружие и уйдет одна.
Неизбежное участие Юйси в предстоящем этапе операции вынуждало Шеймуса тщательнее продумывать детали. Со слов Ричарда выходило, что им предстоит идти по открытому склону, на расстоянии выстрела от людей с хорошими винтовками.
– Можно ли попасть туда же, не выбираясь на открытое место? – спросил он.
– Можно идти через лес, – ответил Ричард, кивая в сторону деревьев сбоку от тропы, – но это гораздо дольше. – Он задумался. – Вроде бы я минуту назад слышал, как там стреляют.
– Я тоже. То ли Джонс встретил неприятеля, то ли решил атаковать подпольную лабораторию по производству метамфетамина.
– В здешних краях вероятнее найти плантацию конопли. Далековато от дороги для метамфетаминовой лаборатории.
– Так или иначе, они, видимо, идут через лес, – сказал Шеймус. – И это их замедлит.
– Если пойдете верхом, – заметил Ричард, – то будете над ними. В случае чего придумаете, где укрыться. А если возьмешь «AI», у вас будет преимущество.
(Он узнал винтовку Джахандара и был уверен, что Шеймус узнал тоже.)
– Отлично, идем верхом. – Шеймус постарался сказать это как можно решительнее, чтобы унять Юйсю, которая прыгала вокруг в камуфляже, словно мишка второго плана из комиксов про Медведя Йоги. – Что из оружия мне взять, а что оставить тебе?
– Если намерен перестрелять кучу негодяев, можешь забрать все.
– Должен заметить, что вопрос сложный, – ответил Шеймус. – По нашему следу идет пума, которая определенно боится нас куда меньше, чем мы – ее.
– Знаю. – Ричард огляделся. – Приятно, конечно, заполучить снайперскую винтовку, но дрочить на нее я не собирался, а больше с ней в лесу делать нечего.
– Может, помповик?
– Помповик возьмет Юйся. Она умеет из него стрелять, и он ей к лицу.
Под одобрительными взглядами двух мужчин Юйся заулыбалась всеми ямочками на щеках.
– Не спорю.
Шеймус подошел к изрешеченному трупу.
– Не поверишь, но у него револьвер.
– То-то мне показалось, что стреляет шестизарядник, – сказал Ричард.
– Скорее пятизарядник. Большой калибр. – Шеймус встал на колени и внимательно разглядел револьвер. Потом аккуратно поставил его на предохранитель и поднес ближе к лицу. – Трофейный. Раньше служил американцу.
– Самое то для схватки с пумой. Я беру его, а ты – «AI».
– Годится, – ответил Шеймус.
Меньше чем через минуту они с Юйсей, заново вооруженные, уже бежали по серпантину.
* * *
Укрывшись в холодной мокрой яме под упавшим стволом, Соколов размышлял о возрасте. Мысли эти были вызваны событиями последнего получаса или чуть больше. Он изготовил куклу, дождался, пока ее расстреляют, пробежал по скальному выступу, затем – по открытому склону. Раз двадцать он делал прыжки с перекатом на острых камнях, каждый из которых оставил на теле след, в том числе – ушибы кости, которые будут болеть много недель. Столько же кувыркался в ледяной грязи. Добежал до заброшенного рудничного лагеря, понятия не имея, что будет там делать, нашел идеальное укрытие, через три минуты выдал себя, застрелив высокого негра, и поэтому вынужден был вновь прыгать и ползти в неудобных местах.
И ценою всех этих усилий, всех ушибов и риска он убил ровно одного из своих многочисленных врагов.
Будь ему семнадцать, он бы как дурак вообразил, что должен добиться большего, что труд, боль и риск обязаны окупиться сполна. Он бы не сразу выскочил из дома, не сразу отказался от мысли застрелить моджахеда за будкой, вступил бы в перестрелку с основным отрядом. В итоге его бы окружили и прикончили – именно так бывает с молодыми и наивными, верящими, что мир перед ними в долгу.
С другой стороны, будь он на несколько лет старше или не в такой хорошей спортивной форме, ему бы куда труднее было бегать и перекатываться. Усилия и холод вымотали бы его гораздо быстрее. От усталости и отчаяния он бы напорол глупостей и погиб в точности как гипотетический юнец.
Итак, при всей своей нелюбви к самоодобрению Соколов вынужден был признать, что находится ровно в том возрасте и в той физической форме, какие необходимы для его нынешней миссии.
На первый взгляд есть все основания себя поздравить. Впрочем, если хорошенько поразмыслить – а времени на раздумья, пока боевики шарахались по кустам, было довольно, – радоваться особенно нечему, ведь это означает, что все его миссии до сегодняшнего дня выполнял глупый мальчишка, уцелевший только по большому везению, а все будущие миссии предстоит выполнять человеку на склоне лет, чьи лучшие годы позади.
Надо срочно подыскивать себе другую работу.
Но именно это он постоянно говорил себе после Афгана, и вот результат.
Минут через десять Джонс приказал боевикам уходить: спешка перевесила желание отомстить преследователю. Когда все окончательно стихло, Соколов осторожно высунул голову из укрытия и тут же залег обратно. Он повторил этот эксперимент несколько раз, а когда выстрелов не последовало, вылез из-под бревна и двинулся по лесу. Теперь он думал о том, что моджахеды далеко впереди и надо сокращать разрыв. Они шли низом, и Соколову, чтобы наверстать упущенное, следовало вернуться в рудничный поселок и продолжить путь по склону выше верхней кромки деревьев.
Земля тут сильно размокла, и идти было тяжело. Соколов осознал свою неосторожность, когда услышал, что сверху сорвался камень, и даже не один, – видимо, там кто-то шел. Он укрылся за кустами и поднял голову. Примерно в тысяче метров над ним сходила небольшая лавина щебня – донизу камни не долетали, их останавливал пологий участок склона. Соколов вскинул винтовку, нашел в прицел место, где остановился камнепад, затем отыскал чуть выше горизонтальную ниточку тропы и, ведя дулом вдоль нее, увидел, что там сидит человек. И целит из винтовки прямо в него!
Не задумываясь, Соколов пригнулся и юркнул глубже в кусты. Теперь он не видел снайпера, однако мозг продолжал переваривать замеченные странности.
Во-первых, рукоять затвора торчала перпендикулярно вбок – то есть винтовка выстрелить не могла.
Во-вторых – если только это не шутки памяти, – правую руку стрелок держал не там, где надо, чтобы палец мог нажать на спуск.
Немного ободренный, Соколов вновь поймал неизвестного в оптику и проверил свои наблюдения. На сей раз человек, оказавшись в прицеле, поднял голову, и стало видно, что он европеец. Это, конечно, ничего не доказывало. Однако, на взгляд Соколова, он решительно не напоминал белого моджахеда.