В Барнстейпле оказываемся в самой гуще массового десанта с промышленного севера в Корнуолл и Девон. Свободных комнат нет нигде. Дождь хлещет как из ведра. Вывески «Ночлег и завтрак» обернуты мешковиной. В конце концов нам удается приземлиться в Торрингтоне, в жуткой гостинице с ярко-красными коврами и стеклом с выгравированными на нем рыбами.
На следующее утро навещаем еще одно меланхолическое ректорское жилище, потом во Фремингтоне натыкаемся на совсем забавное местечко — прелестный полуразвалившийся георгианский дом, купленный дилетантом — мастером на все руки.
Владелец предпочитает называть себя бухгалтером, но мы подозреваем, что он самый обычный клерк. Он настаивает на том, чтобы продемонстрировать нам все, что есть в доме: каждый чулан, каждое окошко, каждый уголок, каждую балку, — не переставая монотонно и безостановочно говорить. Дом полон начатых и брошенных на полпути переделок. «Из этой комнаты я хотел сделать отдельную спальню», «Тут я намеревался оборудовать ванную», «Здесь я недоклеил обои» и тому подобное. Его чувство цвета и выбор обоев на редкость плохи, как и его жаргон — жаргон бывалого военного летчика. Рассказывая о любой затеянной им «реконструкции», он неизменно приговаривает:
— И тут ништяк получился.
Спрашиваю, часто ли над домом пролетают реактивные самолеты.
— Да я их не замечаю, — отвечает он. — Они ведь только разворачиваются и улетают. И только в будни.
Но самое странное: в доме видимо-невидимо черных детишек. Они с женой присматривают за детьми студентов-африканцев. В кухне полно упитанных черных карапузов с красивыми темными глазами. Особенно выразительны глаза мальчиков: те неспешно, будто вожди племени, оглядывают вас, уподобляясь, несмотря на нежный возраст, благородным животным. Элиз и я в мгновение ока становимся для них «новыми дядей и тетей».
Затем осматриваем коттедж, путь к которому — несколько миль лесом. Нет, заключаем, это слишком далеко. И снова, пересекая Тивертон, едем на юг, а оттуда — через Блэкдаунские холмы назад в Илминстер; а на следующее утро появляемся в Йовиле, где перед нами выкладывают очередной перечень выставляемых на продажу объектов недвижимости. Такого рода инспекционные поездки — один из приятнейших способов проведения отпуска. К вящему удивлению, обнаруживаем, что в этом плане мы не уникальны. Без особых усилий то и дело наталкиваемся на людей, одержимых аналогичными заботами; поговорив, оказываемся в курсе их проблем; а что может быть лучше, нежели с разрешения хозяев не спеша бродить по чужому дому, не чувствуя необходимости демонстрировать подчеркнутую обходительность, как в ходе заранее назначенного визита. Напротив, в таких случаях рассматривать все без стеснения и делать заметки считается признаком хорошего тона: ведь это знак проявления интереса.
Итак, мы по очереди навещаем не отвечающий нашим ожиданиям дом с вполне подходящим садом, затем неплохой участок со слишком тесным домом, потом пришедший в полное запустение елизаветинский помещичий особняк, переоборудованный по викторианским канонам и, похоже, так и не выбравшийся из XIX столетия, стоящий в ложбине на пару с церквушкой да семейством линяющих канюков, свивших гнездо по соседству Потом ветхий загородный дом в окрестностях Мембери. Некогда интересная женщина с напомаженным лицом, очень выразительного типа, чем-то напоминающая Вивьен Ли; ее муж, в прошлом распорядитель охоты на лис, похоже, отставной генерал, шумный и приветливый, в вельветовых брюках, одетый точь-в-точь как сельский работяга — искусство, в наши дни отличающее уже немногих из деревенских старожилов.
— Есть собака, нужна собака? — громогласно вопрошает он.
Бормочем что-то невразумительное в ответ.
— Дальше по дороге живет старикан Джо, мой бывший загонщик. Знает все о собаках.
Эта информация, судя по всему, фирменный знак данного домовладельца; он сообщает ее с той же доверительностью, с какой другие расхваливают центральное отопление или канализационную систему. Оба, муж и жена, выйдя на дорогу, машут нам на прощание, очевидно, опечаленные нашим отъездом не меньше свихнувшегося клерка во Фремингтоне.
К этому времени мы уже утратили надежду отыскать дом, который действительно захотелось бы купить, но вопреки ожиданиям все же отважились проехать по длинной немощеной дороге к Андерхилл-фарм в окрестностях Лайм-Риджиса. Некрасивый дом с кучей пристроенных сарайчиков и курятников, однако прекрасно размещенный на скалах, в трехстах ярдах от моря, с собственной полоской земли, тянущейся до обрыва и самой воды. Старый, возвышающийся над квадратным, огороженным высокой стеной садом. Смоковница, грядки клубники, за ними море. У меня возникает странное ощущение, о котором я писал в «Волхве»: будто встречаюсь с самим собой, идущим в другом направлении во времени. Вот оно, то самое место: если упустить эту возможность, что-то окажется навсегда утрачено. Угодья нам показывает владелец — странный человек в шортах и черных ботинках, похожий на одного из немецких военнопленных, шаставших по английским деревням после того, как было объявлено о их репатриации. Он и представить себе не может, что существует иная жизнь, чем та, которой жили здесь они с женой: продавая чай, сдавая внаем комнаты, разводя кур. Чувствуется, что он пробыл тут слишком долго, утратил всякое чувство перспективы. От его присутствия дом кажется непрезентабельным, и это особенно раздражает Элиз. Однако в доме еще жив дух неотразимо влекущего прошлого, дух, который я ощущаю. Полы, вымощенные аммонитом. И привидение.
— Ее зовут Серой леди, мы ее никогда не видели. Вообще-то мы никому этого не говорим, но на самом деле это была старая мисс Баудич.
Жена — она всегда при деле, чем-то занята, в этом доме она верховодит. А муж (он точно странный) на кухне внезапно выпаливает:
— Сюда любила зайти выпить стаканчик Джейн Остин.
Итак, что бы ни было тому причиной: вымощенный аммонитом пол или Джейн Остин, заглядывавшая пропустить стаканчик, смоковница с крупными зелеными плодами или снегирь, свист которого заслышался мне в глубине сада, шум волн у прибрежных рифов или тотальное отсутствие других домов на двести ярдов вокруг, ведущая сюда отдельная дорога или шесть миль нетронутой цивилизацией природы к западу, снующие повсюду барсуки или набредающие в зимнюю пору олени, — я сознаю, что встретил свою пару.
Вернувшись в Йовиль, связываемся с будущим свекром Джейн Ричардс м-ром Халбердом (он возглавляет риелтерское агентство в Лайме), но выясняется, что он охрип, а его помощник по продажам не говорит нам ни да, ни нет[847].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});