Его внимание привлекла еще одна реклама:
Смазывайте волосы кремовым маслом «Брилкрим».
Зачем нужны кремовые масла? «Брилкрим» – смесь тонизирующих масел в виде крема. Его легко наносить, он почти не пачкает и предоставляет все свои ингредиенты в необходимом количестве. «Брилкрим» придает волосам мягкий ровный блеск, который обожают очень многие женщины. Купите «Брилкрим» прямо сегодня.
Варум совсем пал духом, думая, что никакой «Брилкрим» не поможет ему иметь успех у женщин. Он был уверен, что и на собеседовании будет таким же беспомощным, как всегда.
– Через полчаса придут слуги, – прошептала Кальпана Гаур, выталкивая Варуна из своей постели.
– О! – отозвался Варун.
– Поспи эти полчаса у себя, чтобы их не смущать.
Варун потрясенно смотрел на Кальпану, накрывшуюся по самую шею бледно-зеленым пикейным покрывалом. Она улыбнулась ему материнской улыбкой.
– А потом позавтракай и подготовься к собеседованию, – продолжала она. – Тебя сегодня ждут великие дела.
– О! – произнес Варун. Красноречие ему с утра явно отказывало.
– Варун, нельзя все время отмалчиваться, постарайся хотя бы сегодня быть поживее. Ты должен произвести впечатление на комиссию. Я обещала твоей матери, что поддержу тебя, внушу тебе уверенность. Ну и как у нас с уверенностью?
Варун покраснел и издал неуверенный смешок. Он со смущением думал, как бы ему выбраться из постели в таком виде. К тому же в Дели было гораздо холоднее, чем в Калькутте, особенно по утрам.
– У вас тут холодно, – пробормотал он.
– Знаешь, Варун, – сказала Кальпана, – у меня часто покалывает ступни, и это мешает мне спать. А сегодня ничего не покалывало. Ты был великолепен, Варун. И запомни, если во время собеседования ты начнешь смущаться, подумай о сегодняшней ночи и скажи себе: «Я железный богатырь Варун, гордость Индии».
Варун все еще соображал не вполне четко, но немного приободрился.
– Надень мой халат, – предложила Кальпана.
Он бросил на нее слегка озадаченный, но благодарный взгляд.
Спустя два часа, после завтрака, Кальпана критически оглядела Варуна, поправила его полосатый галстук, стерла лишний «Брилкрим» с волос и заново его причесала.
– Но разве… – начал Варун.
– А теперь моя задача – доставить тебя в нужное место в нужное время, – сказала она.
– Вовсе не обязательно, – отозвался он, не желая причинять ей лишние хлопоты.
– Это по пути в больницу.
– А-а. Передай привет папе.
– Непременно.
– Кальпана…
– Что, Варун?
– А как у тебя с таинственной болезнью, о которой ма все время говорит? По ее словам, это не просто покалывания.
– С болезнью? – переспросила Кальпана задумчиво. – Она прекратилась, как только папа попал в больницу. Нельзя же болеть сразу обоим.
Комиссия государственной службы Союза проводила собеседования во временной постройке на Коннот-плейс, возведенной в годы войны и до сих пор не снесенной.
– Не будь таким потерянным, – сказала Кальпана, пожав Варуну руку в такси. – И запомни: нельзя говорить: «Я не знаю», надо говорить: «Боюсь, я не совсем в курсе». Ты выглядишь очень представительно, Варун. И ты гораздо красивее своего брата.
Варун посмотрел на нее с ошеломленной признательностью и вылез из такси.
В приемной уже сидели еще двое вызванных на собеседование – судя по виду, индийцы с юга. Их трясло мелкой дрожью. Вероятно, холод был им даже менее привычен, чем Варуну, а в этот день было куда холоднее обычного. Один из них говорил другому:
– Говорят, председатель КГСС видит тебя насквозь. Стоит тебе войти, и он уже знает, с кем имеет дело, видит все твои слабости.
Варун почувствовал слабость в коленях. Он направился в туалет, где достал из кармана небольшую бутылочку, которую умудрился притащить с собой, и сделал два быстрых глотка. Колени успокоились, в голову пришла мысль, что сегодня он будет на высоте.
– Боюсь, я не совсем в курсе, – повторил он, чтобы запомнить.
– Насчет чего? – спросил один из двух кандидатов с юга после паузы.
– Не знаю пока, – отозвался он. – Боюсь, я действительно не могу ответить на этот вопрос.
– А потом я сказал: «Доброе утро», – рассказывал он Кальпане, – и все кивнули, а председатель, похожий на бульдога, рявкнул: «Намасте». Это на секунду выбило меня из колеи, но я быстро пришел в себя.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросила Кальпана.
– Он предложил мне сесть. Это был такой овальный стол, я сидел на одном конце, а бульдог на другом, и он смотрел на меня так, будто знает все мои мысли еще до того, как я их подумаю. Его звали господин Чаттерджи – то есть нет, Баннерджи. И еще там были вице-канцлер и кто-то из Министерства иностранных дел…
– Но как это все происходило? Ты произвел на них впечатление, как ты думаешь?
– Не знаю. Он задали мне вопрос о сухом законе, а я только что немного принял и потому слегка занервничал.
– Что-что немного?
– Ну… – замялся Варун, – всего пару глотков. Затем один из них спросил меня, люблю ли я иногда немного выпить за компанию, и я сказал «да». Но в горле у меня пересохло, а бульдог все смотрел на меня, а потом понюхал воздух и записал что-то в блокноте. «Господин Мера, – спросил он, – а если бы вы жили в Бомбее или в другом месте вроде Канпура, где действует сухой закон, вы чувствовали бы себя обязанным воздержаться от выпивки за компанию?» Я ответил, что, конечно, воздержался бы. Тогда кто-то справа от меня спросил: «А если бы вы приехали в гости к друзьям в Калькутту и они предложили бы выпить, вы отказались бы, как представитель „сухого“ региона?» Тут все десять пар глаз уставились на меня, ожидая ответа, а я подумал: да кто они такие, в конце концов, я ведь железный Варун, и ответил, что не отказался бы – с какой стати? Наоборот, я выпил бы с удовольствием, особенно большим после воздержания. Так и сказал: «особенно большим после воздержания».
Кальпана засмеялась.
– Вот так… – произнес Варун с некоторым сомнением в голосе. – Похоже, им это понравилось. Ощущение было, словно это не я отвечаю на их вопросы, а кто-то вроде Аруна, вселившийся в меня. Может, это потому, что я надел его галстук.
– А что еще они спрашивали?
– Спросили, какие три книги я взял бы с собой на необитаемый остров, и что означает сокращение МIT[260], и как я думаю, будет ли война с Пакистаном, – я уже и не помню всего. У бульдога на руке было двое часов – одни циферблатом наружу от запястья, а другие циферблатом со стороны ладони. Я только и делал, что старался на него не пялиться. Слава богу, все