Я прошел к журнальному столику и тихонько клацнул по пробелу на ноутбуке. Винда встретила меня окошком пароля. Что ж, на то, что все будет просто я и не рассчитывал. В отличие от Алены или Юрки, пароли ломать я не умел.
Прошел к столу у окна и сел на стул вполоборота к спящей на кровати Алене. На столешнице лежали наши с ней смартфоны, пара блокнотов, календарь, исписанный непонятными шифровками, меню с пиццей–роллами на дом, какой–то скидочный купон и перевернутая косметичка, с торчащими наружу «внутренностями» — кисточками, баночками, тюбиками.
Телефон тоже оказался на пароле. Облом! Покопаться не получится.
Начал смотреть незапароленные носители. В блокнотах пестрели какие–то даты, записи про торговый центр, имена, непереводимые схемы. Все исчеркано, частично заштриховано, некоторые листы выдраны либо полностью, либо до середины.
Нет. В этих каракулях я ничего не пойму.
Во втором блокноте — тоже даты, названия улиц…
Что за?..
Эти записи заинтересовали меня куда больше. Как минимум, взгляд цеплялся за знакомые слова. Вот название моего любимого паба, вот Юркин адрес. Я пролистал в начало. На первой странице — адрес больницы, где я лежал, имена врачей, какие–то числа.
Так это все про меня! Я знал, что она следила за мной, но теперь оказалось — еще и все подробно записывала.
Начал листать по порядку. На страницах блокнота были отмечены мои передвижения. Короткие заметки, чем я занимался, с кем виделся. И ее комментарии, обведенные в кружок.
«Не использует способности напоказ».
«Много пьет».
Еще несколько страниц наблюдений.
«Подрался».
Возле описания Юрки пометка «Друг».
Еще записи. Название торгового центра, куда я частенько заглядывал.
«Кино».
«Развлекается, не ищет себя».
Сбивчивый почерк. Места, встречи, даты.
«Тиндер».
«Бабник».
Особенно красноречивым было жирное «фу», несколько раз обведенное в кружок и дополненное тремя восклицательными знаками сразу за ним. Я вгляделся в неровный сбивчивый почерк. Кажется, в этот день (а точнее ночь) я впервые стер себя из памяти у одной из моих случайных подружек.
Ну здорово…
Захлопнул блокнот. Что Алена, что Юрка умели очень емко меня охарактеризовать. И если Юрка просто придумывал мне прозвища чтобы поржать, то Алена бодро накидывала на меня ярлыки.
«Фу»…
Вот что в целом она обо мне думала. Всего две буквы, но так много говорят о ее отношении. Я сел на стул, бросил взгляд на кровать. Кошки спали, развалившись в вальяжных позах, Алена посапывала в одеяле. Если до блокнота еще имелась доля сомнения, что между нами сохранялась какая–то игривая недосказанность, то теперь все стало предельно ясно. Если я как–то неправильно пошучу, она наверняка двинет мне по лицу или просто выскажет свое «фу» глядя мне прямо в глаза.
Телефон на столе тренькнул, и я лениво протянул к нему руку. К моему удивлению в нем было уже три непрочитанных эсэмэс.
«Темочка, угадай, кто заключил сделку? Не буду томить! Я! Я! И еще раз я!»
«Что, даже не спросишь что за сделка?» — вопрошала Лариса, завершая сообщение расстроенным смайлом.
«Ладно, ты, наверное, спишь… В общем, в нашей гостинице теперь новая система безопасности. Я заполучила в партнеры «ТехноДрайв»! Аве мне! Предвкушаю размер своей премии!»
Ха! Вот и очередная отгадка.
Я отложил телефон и потер лицо руками. Кажется, я так загнался в своей паранойе, что начал видеть врагов там, где их нет. Хорошо хоть на Юрку это не перекинулось. А то ведь и его мог заподозрить хрен пойми в чем. Кому я вообще так–то нужен? Каким–то непонятным мужикам, которые гоняются за мной, но при этом даже пушкой ни разу не пригрозили? Был бы очень нужен — уже скрутили бы. А Алена? Похожа она на шпиона–разведчика? Домой меня пустила, рану обработала? А Лариса? Женщина, которую все друзья наверняка стебут за связь с таким обалдуем как я, она тоже шпион? У нее карьера в гору прет, а я ей уже Вовку в любовники записал…
Идиота кусок.
Взял в руки телефон, наспех набросал эсэмэс.
«Поздравляю! Ты умница! Когда планируешь вернуться?»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лариса не заставила долго ждать:
«Пока не знаю. Ближе к делу все напишу».
Ну и славно. Кажется, во всем разобрались. Почти…
Поговорить нам с Ларисой все равно придется. И о Вовке, и обо всем остальном. Как бы ни хотелось спрятать голову в песок, дальше запускать ситуацию нельзя. Пора все это дело аккуратно заканчивать. Мы слишком разные, да и в целом — мне сейчас просто не до нее.
Теперь бы еще понять, зачем я приперся к Алене? Нет, у меня, конечно, имелись догадки, но как я выяснил адрес?
Я откинулся на спинку стула, закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Карта событий распахнулась передо мной, поблескивая разного цвета огоньками. Я раскрыл желтое пятнышко вчерашнего вечера. Перед глазами пронеслось такси, белые кирпичики стен бара, целующаяся парочка возле гардероба, орущий из динамиков ZZ Top, реки алкоголя. Я видел как переворачивал стопку за стопкой. Перед глазами поблескивала подсвеченная вывеска с названием бара.
«ПОЙ… ЗОН…» — пронеслось в моей голове, когда настало время караоке. Это не только от слова яд, это еще и призыв к действию.
«ПОЙ… это ЗОНа певческих действии».
Но мне не хотелось петь. Мне хотелось орать, потому что я попал в паутину, и чем больше барахтался, тем плотнее становился кокон.
Но я молчал.
А потом кому–то что–то сказал. Мне сказали в ответ. Я среагировал. Слово за слово… И понесло–ось!
Кулаки летящие мне в лицо, мои кулаки, летящие кому–то под ребра. Смещение кадра. Огни перед глазами.
Лицо Алены. Такси.
Из такси меня вынимает какой–то татуированный здоровяк. В квартире сидит такая же татуированная девушка. Розы на руках, шипы. Черепушки и завитки.
Кошки на коленях. Но уже не набитые, настоящие, мурчащие.
Аптечка.
Кровать.
Дверь за татуированной парочкой захлопывается.
Аленино лицо. Хмурая морщинка у брови.
Темнота.
«Ну, хорошо хоть на ковер не наблевал», — подумал я выходя из транса.
Из тех обрывков воспоминаний, которые задержались в моей голове, я понял, что Алена опять следила за мной. И приехала, чтобы забрать, когда поняла, что дело пахнет керосином. В благодарность за то, что возилась со мной, я решил накормить ее завтраком. Да и самому уже жрать хотелось, как волку. Поэтому я не долго думая прошерстил холодильник, нашел посуду и принялся за дело. Разбил в сковородку несколько яиц, добавил бекона, пару сосисок, кинул хлеб в тостер.
Она проснулась, когда вскипел чайник. Сначала не поняла, что за странный вор орудует у нее на кухне, потом признала меня, поздоровалась и, укутавшись в одеяло, потопала в ванную. А жаль. Я бы не отказался еще раз понаблюдать ее кружевные шортики.
Пока мы завтракали, Персик и Вишенка (так, оказалось, звали котов) терлись о ноги и всячески клянчили еду.
— Расскажешь, что с тобой случилось странного? — спросил я, напоминая о ее эсэмэске, отправленной мне на днях. Она на секунду подвисла.
— А… Да… — отпихнула обнаглевшую Вишенку, норовившую влезть к ней на колени, и неуверенно произнесла: — Мне кажется, я что–то вспомнила. И не то чтобы это было прям воспоминание, но какая–то вспышка в сознании…
— Вспышка? То есть ты сама не поняла, что это было?
— Не-а, не поняла… Просто какой–то образ возник, когда рассматривала на компьютере фото. Но что за образ, не знаю.
— Какие фото? — спросил я, почесывая подбородок Вишенке, переключившей свое внимание на меня.
— Да разные, — ответила уклончиво. — Из торгового центра… те, что сделала в больнице… твою, которую нашел Юрка. Всякие в общем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Алена встала, убирая со стола посуду, и ее место тут же занял Персик.
— То есть ты что–то вспомнила, но сама этого не видишь?
Она залила тарелки водой и вернулась за стол, усадила кота на колени.
— Это странное ощущение. Не знаю, как объяснить. Так бывает, когда хочешь чихнуть и не можешь. И тогда советуют посмотреть на свет, чтобы все получилось.