Читать интересную книгу Фигуристы (СИ) - Королева Диана

— Ну что ты вопишь? — раздается из темноты знакомый скрипучий голос. — Признаю, виновата, что не предупредила о своем визите. Но если бы ты, как умная, последовала бы за Аней, то и меня сейчас здесь не было бы.

Ира включает свет и окончательно убеждается, что перед ней Волшебная фея. На ней был тот же черный платок и черное пальто. Она улыбается во весь свой беззубый рот.

“Она нисколько не раскаивается в том, что напугала меня! Ей это даже нравится!”.

— Черт бы вас побрал! — не выдерживает Ира. Ее голос все еще дрожит. — Как вы здесь оказались?!

— А ты еще не поняла? Я ж говорила, что могу оказаться когда угодно и где угодно. Конечно, попасть сюда было сложнее, чем на кладбище. Видишь ли, чтобы путешествовать между вероятностями, нужно знать короткие пути — своего рода порталы моментального перемещения. Кладбище — как раз один из них, потому что кладбище связано с миром мертвых, и через этот канал я могу попасть в вашу вероятность. Квартира твоих родителей — тоже канал, потому что хранит твою память о прошлом. Эта квартира и сама как призрак, не так ли?

Ира выдыхает. Ее сердце понемногу успокаивается.

— Зачем вы здесь?

Волшебная фея усмехается.

— А ты снова не очень-то вежлива, Ирин. Чтобы еще раз доказать тебе, что я не просто чокнутая старуха. Я здесь, чтобы подтолкнуть тебя. Ты ведь знаешь, что должна поговорить с учителем.

— Не могу, — отрезает Ира. — Я не переживу, если он никогда не простит меня. И вообще, кто вы такая, чтобы говорить мне, что я должна делать, а что нет?

— Все ты можешь. И вообще, ты еще не догадалась, кто я?

— Нет!

— Надо же, ты еще тупее, чем я думала…

— Так-так! Давайте без оскорблений!

— А что, ты ведь, и сама считаешь себя дурой, разве нет?

— Сама себя я могу, как угодно, называть!

— Уж поверь, я могу говорить о тебе, что захочу. У меня на это такое же право, как и у тебя. Сейчас я покажу тебе, кто я, если позволишь, — старуха открывает крышку фортепиано, подмигивает Ире и, подумав секунду, начинает играть.

Глаза Иры распахиваются. Она не верит ни своим глазам, ни ушам. Потому что старуха… эта старуха играет точь-в-точь, как она сама. Она играет симфонию, которую Ира написала просто так, ради забавы еще в тринадцать лет и забросила в шкаф, забыв о нем. Почти.

Ира не играла это произведение никогда. Ни одной живой душе. Она желала, забыть о своем музыкальном творчестве. Оно напоминало ей о родителях. А она не хотела. Не хотела вспоминать своих мучений в музыкальной школе. Никогда. Никогда в жизни и после нее. Нет…

Но память вновь вспоминает тот урок с арбузом.

«Ты снова совершила ошибку, Ирин! Неужели, мы ошиблись, ты все-таки бездарна»

Она вспомнила, так звал ее отец. «Ирин».

— Теперь ты знаешь, — произносит та Другая Ирин медленно, почти по слогам, когда заканчивает играть. — Ты ведь понимаешь, что при Аниу я не могла этого открыть. Но сейчас мы одни. И я готова все тебе рассказать.

— Мне хочется, чтобы это было сном, — шепчет Ира. — Всего лишь сном.

Старуха усмехается.

— Что, тяжело видеть себя такой дряхлой и страшной? Да, конечно, я уже не та, но для своего возраста неплохо сохранилась, — она улыбается и смотрит Ире прямо в глаза. И только теперь, только в этот момент Ира начинает узнавать в старухе саму себя.

— Я действительно могла бы догадаться раньше, если бы только это не было настолько невероятным, — говорит Ира. — Все эти твои дурацкие шуточки, и то, как мы терпеть друг друга не можем. Я словно смотрела на себя со стороны все это время, и, естественно, мне это не нравилось…

— В твоем возрасте я бы тоже не поверила во всю эту дребедень, — старуха откидывается на спинку стула, положив свои худые руки на колени. — Но с тех пор многое изменилось.

— Даже не знаю, радоваться ли этому, — вздыхает Ира.

— Только, пожалуйста, не говори Аниу, ей не нужно этого знать, — она наклоняется к Ире, и глаза ее как-то угрожающе сверкают. — Пообещай, что ничего не расскажешь ей о нашем сегодняшнем разговоре. Что бы ни было, она должна думать, что я просто твой друг из другой вероятности, поняла? Не смей говорить ей ничего!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, хорошо, хорошо! Поняла я все!

Старая Ирин как будто немного успокаивается и снова откидывается на спинку.

— Тогда слушай. И приготовься, что это не очень легкая история. Но этот крест знания тебе придется нести в одиночку, Ирин. Итак. Что случилось после того разговора в церкви? Для меня и Аниу он действительно стал последним. Она предпринимала еще несколько попыток связаться со мной, но я не отвечала, а потом улетела в Прагу, где прожила два года. Потом еще год скиталась по Европе. А потом узнала от брата, что Аниу все-таки вышла замуж.

— За кого?! — Ира чувствует, как сердце кто-то крепко сжал с явным намерением убить ее.

Но ее старая вероятность говорит совершенно спокойно. Никакой горечи и боли уже нет в ее голосе, и тон его утратил все краски:

— Познакомилась с каким-то парнем на работе. Он был журналистом и свободным художником. Они поженились, когда Аниу было двадцать четыре года, а ему — двадцать восемь. Я помню, как узнав об этом, дрожащими пальцами набрала имя ее в Инстаграме, нашла ее, нашла фотографии со свадьбы. Я тогда проплакала всю ночь, а потом просто лежала три дня, как будто ждала, когда смерть придет за мной. Но она не пришла, я встала и стала жить дальше. В конце концов, мне казалось, что именно этого я и хотела. Мне казалось, что теперь Аниу будет счастлива, и все будут счастливы.

Ира начинает всхлипывать. Она просто не может сдержаться. Она никогда не плакала при посторонних, но саму себя вряд ли можно считать посторонней, не так ли?

— Не надо, дорогая. Не стоит слёз. Ведь это случилось даже не с тобой. А моя боль давно уже мертва.

— Но мне так хочется, чтобы все было по-другому! — ревет Ира.

— Я знаю. Знаю это, как никто другой. Именно поэтому я и пришла сюда. Мне хочется, чтобы хотя бы у тебя все было иначе. Мне станет тогда спокойнее. Мне станет наконец-то легче.

— А что было дальше?

— Дальше… Я прожила еще год как в тумане. Я стала по-настоящему известной. Объездила с концертами весь мир. Но в родной город я больше не возвращалась. Примерно раз в год ко мне приезжал Сережа. Он привозил с собой новости. От него я узнала, что Аниу родила ребенка, что она здорова, что с ней все хорошо.

— А что было с…

— С ним тоже все было в порядке. Стал счастливым дедушкой, и сердце больше не беспокоило его. И долгие годы я жила с убеждением, что поступила правильно. Что теперь они счастливы без меня. Мне было почти сорок, когда в дверь моей Стокгольмской квартиры позвонил Евгений Александрович. Помню, я даже не узнала его — так сильно эти семь лет изменили моего учителя. Первыми его словами были: “Сколько еще ты будешь бегать от меня, Ира?”. А я так перепугалась, что мне хотелось закрыть дверь и притвориться, что я его не видела. Никого не напоминает? — ее тонкие губы растягиваются в зловещую улыбку, и Ира улыбается в ответ, хотя в глазах ее по-прежнему стоят слёзы. — Он то и рассказал мне, какую ошибку я совершила. Он сказал, что с тех пор его дочка никогда больше не улыбалась искренне, реже смеялась. Он сказал, она стала совсем другой. Он сказал, что она глубоко несчастна сейчас. Ее брак почти развалился, осталось только оформить это документально. Он сказал, что совсем не сердится на меня, и что ему очень меня не хватало. А потом он заплакал, и мне никогда не забыть этих слез. Потому что только в тот момент я осознала, что натворила. В моих силах было сделать Аниу счастливой, но я трусливо сбежала вместо того, чтобы попытаться хотя бы. На следующий день Евгений Александрович уехал. Больше я не видела его, потому что вскоре он умер. Мне кажется, он приезжал, чтобы попрощаться со мной. А может, он хотел, чтобы я вернулась к Аниу. Но я так и не смогла этого сделать. Мысль о том, что я сломала ей жизнь, не давала мне даже показаться ей на глаза. Я снова струсила. Я продолжала надеяться, что она еще наладит свою жизнь, а мое появление может помешать ей это сделать. За это я до сих пор себя ненавижу. А потом я на какое-то время упустила Аню из виду. Если быть точным — на пятнадцать лет. Как выяснилось позже, Аня умерла в возрасте сорока девяти лет в своей постели. Говорили, что она умерла во сне. А я знаю, что ей просто надоело жить, и она ушла в свой мир сказочных снов. Я надеюсь, что она наконец-то счастлива там сейчас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})