Глава 7
— Иди за мной! — велел молодой английский солдат, показав на Джессику.
— Но она ничего не сделала! — запротестовала Элинор, гладя головки детишек, цеплявшихся за ее юбки. — Она всего лишь была невольной свидетельницей деяний Мстителя.
— Степень ее вины определит офицер его величества Джон Питман.
— Все в порядке, Элинор, — утешила Джессика, стараясь, чтобы голос не задрожал. Стоит Питману обвинить ее, и это все равно что вынести смертный приговор.
Она ободряюще посмотрела на свое семейство и последовала за солдатами.
Натаниел увязался за ней.
— Я смогу защитить тебя, Джесс, — пообещал он. На юном лице странно смотрелись глаза старика.
Она слабо улыбнулась и постаралась держать голову прямо.
Солдаты повели ее к дому Монтгомери, но не к парадному входу, а к боковой двери, в которую она до сих пор ни разу не входила. Оказалось, что дверь вела в контору, много лет принадлежавшую мужчинам семьи Монтгомери. Она часто видела там Адама, сидевшего рядом с отцом и терпеливо учившегося управлять обширными владениями Монтгомери.
За письменным столом, служившим многим поколениям Монтгомери, сидел Джон Питман.
Один из солдат толкнул Джессику так сильно, что она грузно свалилась на стул.
— Мистрис Джессика, — начал Питман, жестом отослав солдат и оставшись наедине с девушкой. — Мне доложили, что вы знакомы с преступником, называющим себя Мстителем.
— Я ничего о нем не знаю. Ни кто он, ни где живет, ни как его зовут.
— И все же он вас целовал.
Джессика неловко заерзала. Слишком живо она помнила ночь, когда в лесу наткнулась на Питмана. Он намекнул, что не спит с женой, и попытался поцеловать ее.
— Немало мужчин так и норовят меня поцеловать, — тихо ответила она, глядя ему в глаза. — Но я их не поощряю.
Его веки на мгновение опустились: видимо, Питман понял, куда она клонит. Но он тут же впился взглядом в лиф ее платья.
Джессика внезапно осознала, что этот человек не обращал на нее внимания, пока не появился Мститель со своими поцелуями!
— Не знаю, верить вам или нет. В последний раз вы его спасли.
— Я всего лишь бросила канат Джорджу Грину. Откуда мне было знать, что ваши солдаты окажутся столь неуклюжими?!
Питман долго смотрел на нее, прежде чем кивнуть:
— Да, именно так мне и говорили.
Странно. Может, Алекс заплатил зятю за ее освобождение?!
Питман шагнул ближе и положил руку ей на плечо.
— До последнего времени я и не замечал, что вы так прелестны, мистрис Джессика.
— Пока Мститель не открыл вам глаза?
Питман поспешно отдернул руку.
— У вас острый язык. Возможно, даже слишком. Если будете и дальше помогать этому бандиту…
— И что тогда? Накажете меня, потому что не можете его поймать?
Питман со свистом втянул в себя воздух, и Джессика немедленно пожалела о своей несдержанности. Он уже хотел что-то ответить, но тут дверь с грохотом распахнулась.
— И что это значит? — гневно выпалил Александр, влетая в комнату. — Мне сказали, будто вы дошли до того, что уже берете под арест женщин?!
Питман поспешно отошел к письменному столу.
— Вовсе нет, — бросил он со скучающим видом. — Но иногда приказываю приводить их для допроса.
— Я этого не допущу! — Голос Александра поднялся на целую октаву. — Вам понятно? Не допущу! Пойдем, Джессика.
Он протянул ей руку, как малому ребенку.
Джессика ухватилась за нее и, не оглянувшись на Питмана, последовала за Александром.
— С кем еще он говорил?
Алекс, не отвечая, продолжал тащить ее по коридорам дома.
— Алекс, куда мы идем? Кого еще он допрашивал?
Наконец Алекс отворил какую-то дверь, втолкнул Джессику в комнату, захлопнул дверь и облегченно вздохнул.
— Алекс, — повторила она, осматриваясь. Они находились в большом помещении, где вся мебель была прикрыта муслиновыми чехлами. Алекс плюхнулся в кресло, подняв тучу пыли и пудры, стащил чехол с комода, открыл ящичек и вытащил вышитый веер, идеально подходивший по цвету к его зеленому атласному жилету.
— Итак, Джессика, теперь можешь рассказать мне все.
— Что тут рассказывать? Он хотел знать, что мне известно о Мстителе.
— А тебе, разумеется, ничего не известно.
«Только о поцелуях», — подумала Джесс.
— Так известно или нет? — допытывался Алекс.
— Во всяком случае, ничего такого, что помогло бы Питману его поймать. И кстати, мне пора домой. Элинор волнуется. Нужно успокоить ее, сказать, что со мной ничего не случилось.
— Элинор уже все знает: я послал к ней Ната. Так как насчет Мстителя? Садись и перестань бродить по комнате.
Джессика сбросила чехол с маленького стула с вышитыми сиденьем и спинкой и кое-как примостилась на нем.
— Понятия не имею, кто он и как с ним связаться. Я знаю не больше, чем любой житель этого города.
Если не считать его ласк и губ…
Но об этом она не скажет ни Алексу, ни кому иному.
— Ты снова виделась с ним? — тихо спросил Алекс. Спокойный взгляд вдруг стал напряженно-пристальным.
— Я… Алекс, почему ты тоже меня допрашиваешь?
— Потому что отвечаю за тебя. И не желаю, чтобы Мститель подвергал тебя опасности. Я ему не доверяю. Мне он кажется пустым хвастуном.
— Он порядочный человек! — отрезала Джессика. — И пытается помочь людям. Остальные жались по углам. И ничего не предприняли, когда у Джозаи средь бела дня украли корабль!
— А мне казалось, что ты считаешь Мстителя трусом, слишком боящимся англичан, чтобы при всех снять маску.
— Но ведь тогда его просто пристрелят, — возразила Джессика и поскорее переменила тему: — Это портрет твоей матери?
Алекса, похоже, так и подмывало задать еще несколько вопросов, но, сдержавшись, он принялся энергично обмахиваться веером.
— Это была комната моей матери, — неохотно ответил он наконец. — Я хотел кое-что тебе показать.
Он подошел к большому раскрашенному сундуку, стоявшему у стены, и поднял крышку. Внутри оказалось множество тщательно сложенных платьев.
— Все это принадлежало матери. А сейчас они гниют здесь без толку. Может, они пригодятся тебе и Элинор?
Джессика инстинктивно отпрянула.
— Милостыня Таггертам? Если я приняла от тебя одно платье, не воображай, будто соглашусь взять это. Я не нуждаюсь в твоей жалости, Александр Монтгомери. Ты всегда считал нас грязью под твоими ногами!
— Нет, Джесс! Я вовсе не…
— Что здесь происходит?
Обернувшись, они увидели стоявшую в дверях Марианну Монтгомери Питман. Зрелище было поистине величественным. Высокий рост и широкие плечи, бывшие отличительной чертой мужчин Монтгомери, к несчастью, перешли и к единственной дочери семейства. Вряд ли рост в шесть футов, почти полное отсутствие груди и узкие бедра могли считаться достоинствами для женщины, хотя такой фигуре мог бы позавидовать любой мужчина. К тому же в этом большом теле жила душа капризного, своевольного ребенка. Никто не знал, что выкинет Марианна в следующий момент: то ли набросится на тебя с яростью урагана, то ли свернется клубочком на твоих коленях.