Ник пытался вернуть себе вкус к прежнему незатейливому досугу — ночные клубы, женщины, вино, дежурный секс… Но чувство отверженности отравляло все удовольствия. Он больше не мог сносить то, что женщины отдается ему за грядущие блага. Он слишком хорошо прочувствовал разницу между простой любовью и страстью к роскоши. И возвращаться к прежним меркантильным отношениям было просто тошно…
Ник Папэлиу застыл посреди рабочего кабинета в изумлении, когда секретарь доложила, что в приемной его ожидает Роза Тейлор. Бывшая его подчиненная, как уточнила помощница, и нынешняя его мука, как бы он сам ее определил.
Он долго не мог поверить, что это правда. Казалось, он сам вот-вот не выдержит и кинется к ней, к ее ногам, в ожидании ее милости. И вдруг она сама приходит к нему и ожидает в приемной?
Ник задержал секретаря, не представляя, как следует поступить.
Непосредственность никогда не была его превалирующей чертой. Жизнь научила Ника играть и притворяться. Искреннее поведение не для него. Так он слишком уязвим. И поэтому, подумав, он велел секретарю сказать, что занят сейчас. И мисс Тейлор придется подождать, либо записаться на конкретный день и час, чтобы увидеться с ним, с Ником Папэлиу, успешным сыном нищего иммигранта.
Секретарь привычно выслушала его и отправилась исполнять, не вникая в истинное лихорадочное состояние босса, который в последнее время вел себя более чем странно. Но секретарь привыкла с невозмутимым видом передавать ложь и поизобретательнее этой.
Ник Папэлиу обессиленно рухнул в кресло, понимая, что поступил как мальчишка, как дурак, как трус, в конце концов! Да, он именно трус, а юбкая Роза отважилась на то, на что он так и не мог отважиться за эти два невыносимо долгих месяца.
Он уставился в стену, сознавая, что за ней в эту самую минуту находится его мучительница. И где арантия, что она останется ждать до тех пор, пока он решится на мужской поступок? Где гарантия, что она сохранит к нему свою любовь после такого его ответа?
Ник был в смятении, пытаясь понять, зачем она фишла? Что хочет от него теперь, когда сама же и прогнала? Что уготовила ему коварная женская нобовь? На что он обречет себя, когда поддастся? И чего стоит вся его жизнь со всеми достижениями, если он трусит перед маленькой, хрупкой и любящей Розой Тейлор?
Эта женщина любит его, и она пришла. Разве не это главное, не это ли залог их будущего счастья, не доказательство ее женского самопожертвования? Или она малой уступкой надеется купить его всего, с потрохами?
Проблема представлялась неразрешимой. Не видя Розу, невозможно было подвести черту. Но и это не подстегнуло Ника к поступку. Он промаялся еще минут сорок, прежде чем попросил секретаря проводить мисс Тейлор к нему, если та все еще в приемной. В чем к этому моменту Ник уже не был уверен.
Но Роза дождалась! И она появилась в дверях его огромного кабинета и улыбнулась ему так, словно они расстались только вчера. И это возымело на Ника действие. Завидев лишь ее милое личико и кроткую улыбку, он отбросил свои враждебные порывы и предложил ей войти. Поднялся навстречу Розе и подставил легкое кресло, в которое она опустилась с невиданной ранее грацией.
Ник удивился в очередной раз.
— Ты похудела? — невольно спросил он свою посетительницу.
Роза Тейлор улыбнулась так, словно слышала этот вопрос постоянно и он изрядно ей поднадоел.
Может, и похудела, может, наоборот, поправилась. Но все последние дни она словно парила. Роза чувствовала в себе цветение и щедро источала его ароматы. Везде — на улице, в офисе — она ловила на себе восторженные взгляды. Роза сочла бы это придумкой лириков, если бы не испытала всего на себе. Любовь, когда ей позволишь окрепнуть, способна на настоящие чудеса.
— Итак, — проговорил Ник Папэлиу, когда Роза присела. — Может быть, ты голодна? Ты обедала?
— Ник, я пришла не для того, чтобы обсудить с тобой свою диету, — певуче проговорила женщина.
Да, она сообщила ему, для чего бы не пришла, тогда как Нику не терпелось выяснить, для чего же все-таки она тут появилась, такая неузнаваемо милая…
Он сел напротив и сосредоточенно уставился на неё.
Роза нервничала. Но не так, как он. В ее волнении не было надрыва. Оно даже придавало ей очарование.
Нику и невдомек было, что еще две недели назад Роза находилась на грани нервного срыва. Тогда ей казалась, что вся эта не выплеснутая любовь утопит ее, если она не найдет способа свидеться с Ником и доверить ему все свои тревоги и радости, мечты и надежды…
Но, оказавшись теперь в его кабинете после сорокаминутного ожидания, она не спешила поведать ему о причине своего визита. Она внимательно осмотрела Ника, который показался ей изможденным. Она позволила и Нику осмотреть себя. И в ней он нашел много примечательного. Строгий и изящный деловой костюм, прекрасная осанка. Роза Тейлор сидела без видимого напряжения в грациозной позе. Ник мог видеть чуть приоткрытые коленки и аккуратный вырез на шелковой блузке. И никакого намека на беременность, о которой Ник даже и не задумывался, а Роза…
Вот именно поэтому она и порхала, как ярко- крылая бабочка, преодолев свою панику и решив, что ребенок обязательно появится на свет.
Это странное молчание стало изводить Ника сильнее, чем набат вопросов, гремевших в его голове.
— Чем обязан? — смущенно спросил посетительницу хозяин большого кабинета и нервно откашлялся. — (И Роза Тейлор вновь улыбнулась ему по-детски)
— Прости, что ничего тебе не предложил, — спохватился он. — Хочешь что-нибудь выпить? Вино, чай или кофе? Я велю секретарю принести…
— Нет-нет, не беспокойся, Ник. Не нужно ни вина, ни чая, ни кофе… Я не рассчитываю задерживаться. Дай только собраться с мыслями и сказать все просто, как есть. Я, признаться, и не думала, что это станет для меня проблемой… — смущенно проговорила она.
С лица Розы не сходила блаженная улыбка.
— Тогда не торопись. Лучше совершать обдуманные поступки, чем опрометчивые, — снисходительно пробормотал очередную напыщенную банальность Ник Папэлиу, заставив Розу усмехнуться. — Может быть, все-таки кофе? Я бы составил тебе компанию…
— Ах, кофе… — мечтательно произнесла Роза. — Нет-нет, не дразни, — добавила она.
Он определенно не узнавал эту женщину.
— Пока ты не выставил меня, я должна найти в себе силы, чтобы объясниться, — вслух порассуждала она.
— Было бы неплохо, — не менее озадаченный, отозвался Ник.
Какая-то неясная тревога присовокупилась к огромному списку его беспокойств.
Он смотрел на нее, не узнавал, но продолжал желать ее. Его тянуло прикоснуться к ее груди, к ее пышным волосам. Имело ли при этом значение, какой она стала за то время, что он не был с ней близок? Ник затруднялся ответить однозначно на этот вопрос. Его разрывала ставшая уже привычной двойственность желаний и намерений.