при каких условиях и обстоятельствах не мог встретиться с пришельцем заранее и договориться об этой выходке.
Селиванов молча мерил тяжелыми шагами свой кабинет вдоль стола, кипел и пыхтел, ворочая головой. Его шаги звучали как судный метроном. Сезонов то опускал глаза в стол, то поднимал на омского военачальника.
— Я не желаю вам и нашему пришельцу зла. И нисколько не хочу лишать вас возможности найти ответы на вопросы, кто он такой, этот галактический гость, не хочу обрывать ваши с ним беседы, поверьте! — Селиванов на секунду застыл напротив Сезонова, доверительно взглянув на него, однако вскоре взор полковника вновь посуровел: — Но вы мне не дали иного выхода в сложившейся ситуации. Не вы ее устроили. Но вы поддержали этот акт! Своими умышленными действиями пошли против моих указаний и уставных воинских правил! И даже тех объективов, что касаются нахождения в опасности!
Со стороны Сезонова последовал утвердительный кивок.
— Чего молчите? Что в защиту-то свою скажете? — буркнул Селиванов.
— Понимаю и согласен с вами, что доля моей вины в данной ситуации есть, — осторожно произнес подполковник.
— Что сами понимаете, это уже хорошо!
Селиванов развернулся на каблуках и приблизился к столу, оперся о него ладонями и склонился вперед, всматриваясь в Сезонова, будто разглядывал его человеческую сущность за военными кителем и погонами.
— Генерал Фамилин мне по-другому вас описывал, когда в телефонном разговоре устно рекомендовал, — негромко сказал полковник.
Взгляд Сезонова взлетел вверх от стола и встретился с Селивановым.
— Офицер, который в своих изысканиях пойдет до конца и честным путем добудет необходимые данные. Без дерзостей. Продумывая каждый шаг.
— Думаю, генерал Фамилин не всё вам рассказал.
Подполковник живо вспомнил эпизод ярославской истории, как он «честно» пытался проникнуть на территорию военной части у полигона без чьего-либо ведома.
Селиванов медленно закипал: брови сдвинулись, глаза сужались, последовал глубокий вдох.
— Зато теперь, — быстро добавил Сезонов, — мы убедились, что пришелец в определенных обстоятельствах честен с самим собой и окружающими. Что не причиняет вред просто так, не демонстрирует попусту свою силу.
— «Мы»?Мы убедились? Вы убедились, опытным путем, буквально, еще и рискуя!
Селиванов, закрыв глаза, протяжно вздохнул и тяжело опустился на стул напротив Сезонова по другую сторону стола, сложив перед собой руки.
— Значит, что мы знаем. Очень многое, думается. Планета Галактион, целое государство, из королевских кровей, в рабство продан, в кровавых поединках участвовал, императора какого-то убил, м-да… Персонаж… Убийца. Преступник, должно быть, по законам своего мира. — Полковник махнул рукой, будто размышлял вслух: — Часть видео и аудиозапись с момента, где пришелец избавляется от браслетов, я прикажу стереть.
— Может, и не придется удалять. Запись уже тогда была остановлена, мне кажется, — предположил Сезонов.
— Проверим. — Селиванов, хлопнув ладонью по столу, поднялся и взглянул на подполковника.
— И чтобы такого и близко подобного не повторилось, — требовательно сказал он. — Под вашу ответственность. Вы прекрасно знаете и понимаете: один ваш новый неверный шаг, неверное действие — один мой звонок вашему начальнику — и вы тут же обратно летите в Москву, а я полномочен закрыть вопрос сотрудничества в «омском деле» с вами и вообще. Я лишь озвучиваю общепонятные факты.
— Так точно. Разрешите обратиться с просьбой. Касаемо пришельца.
— После всего, что произошло, у вас хватает совести что-то за него просить?!
Каков процент злости омского военачальника был в тот момент, Сезонов точно не знал, но подозревал, что высокий, и рос он, думалось, в геометрической прогрессии с каждой его, подполковника, новой фразой любого содержания.
— Прошу не применять более жесткие ограничительные меры к Ягосору. Это была шутка. У него не было умысла нанести явный и существенный вред.
— Шутка? — Селиванов сощурился. В его голосе было столько недоверия, сколько его было бы, услышь он фразу, что молоко — красное. — Вы вообще сейчас думаете, понимаете, что несете? Был умысел, не было умысла, очевидно одно — пришелец опасен уже одним только фактом своего существования! Фактом обнаружения в нем нечеловеческой силы! И мне как ответственному лицу решать, что предпринимать, а что нет, основываясь на увиденном, известном! — Голос сошел на раздраженный шепот: — Вы вообще понимаете, что был бы тут сам начальник управления, он бы узнал о произошедшем в два счета, и вы бы уже не здесь сидели, а в допросной, показания давали?
— А где упомянутый вами начальник?
— В ежегодном отпуске.
— А кто его замещает?
— Я.
«Повезло», — иронично подумал Сезонов.
— Завтра жду вас другого. Не такого, как сегодня. Более рационального.
— Буду в форме. Разрешите идти?
— Уж постарайтесь! Идите.
— До завтра, товарищ полковник.
— Всего доброго.
Вечер прошел тревожно. Вопросов — уйма: в них переплелись наука, фантастика и военная тайна. Из какого мира Яго, из существующей в нашей вселенной галактики, еще не открытой, не обнаруженной — или параллельной? Мозг кипел больше, чем у любого старшеклассника на выпускных экзаменах или абитуриента на вступительных. Про себя мыслить оказалось тяжело: мысли кучкуются, сбиваются в группки, их не разлепишь. Вслух думается легче, быстрее: язык распутывает узелок сплетенных идей и расставляет всё по местам.
С кем-то нужно поговорить. Сам себе Сезонов не любил озвучивать свои же мысли, если рядом не было свидетелей.
Фамилин принял вызов после шестого гудка.
— Товарищ генерал, здравия желаю, я не поздно?
— Нет, Валерий, здравствуй, говори! Как день? Как успехи? Встречался с нашим типчиком?
Сезонов помнил про запрет Селиванова упоминать и распространять информацию непосвященным. Но Фамилин же знающий: именно с ним, первым, связалось управление по вопросу направления в Омск «специалиста, который поможет в решении задачи»; именно ему, первому, сообщили, что в истории замешана некая паранормальщина в виде неизвестного, упавшего с неба.
— Егор Семёныч. Вы же знаете: я вам доверяю как себе.
— Так.
— И в условиях, скажем так, нестандартной ситуации, в которой я сейчас, мне просто необходимо посвятить вас в некоторые моменты.
— Несмотря на некоторые запреты со стороны Омска.
— Так точно. Рядом с вами никого нет?
— Сейчас, выйду. — В трубке послышались звуковые помехи. — Ты точно хочешь сообщить мне нечто важное, по мобильному телефону, не по защищенному каналу связи?
— Да, — уверенно сказал Сезонов и тут же произнес: — Воздух — язык. Картинка — планета Земля. Боксерская груша — кратно больше пяти. Жанр — драматический триллер.
Генерал понял, что на самом деле скрывалось за формулировками подполковника. В трубке некоторое время молчали.
— Серьезно? — голос Фамилина будто бы сел.
— И это только за сегодня узнал. И то вам вкратце рассказал. Представьте, что будет завтра, что пото́м? Что́ выяснится?
Опять молчание.
— Что думаешь? — неуверенно спросил генерал.
— Хочу узнать как