Кассиан сказал:
— Нам нужен Старшой.
С сестрой явно что-то было неладно. Соскочил приводной ремень, срезало шпонку — что-то в этом роде.
Взгляд голубых глаз уперся в Кассиана.
— Няня полагает, что ты говоришь о Его Королевском Высочестве Старшем Механике Кронпринце Беовульфе Исландском (низложенном), кавалере Ордена Трески и Вулкана, Бакалавре Технических Наук, Рейкьявик, 101, Будущем Короле Нянягуа. — Песочные брови опустились на долю миллиметра. — Об Августейшей Особе! Невежа! В угол! Сию же секунду!
Комната закружилась перед Кассианом. Ноги сами зашагали, хотя он им вроде бы не велел. Перед глазами у него вдруг оказалось то место, где сходятся две стены. На обоях были бежевые кролики. Кто-то где-то думал: эта ужасная старуха завинтила мозги Кассиану Крошки. Кассиан догадывался, что это его собственная мысль, но ничего не мог с собой поделать.
— Эй, Няня, — раздался чей-то чистый голос. — Нам нужен Старшой и нужен сейчас же. Так что скажите, где вы его спрятали, если не хотите осложнений.
Это была Примула. Примула стояла, руки в боки, и смотрела на Няню. Она знала, что специальных продуктов у нее не осталось, но была полна решимости идти до конца.
— Няня никогда не допустит осложнений, — сказала Няня, обратив на Примулу взгляд спокойных голубых глаз.
У Примулы глаза тоже были голубые и спокойные. Сейчас они чуточку сузились. Комната по углам потемнела, и мысли ее словно брели по вязкому сиропу. Черная патока с добавкой лакрицы — определила сидящая в ней кулинарка. Примуле удалось родить черную мысль. Она вдруг поняла, что надо делать.
— Няня, — сказала она.
— Девочка бяка, — противно просюсюкала Няня.
— Добрая, милая, красивая, прелестная Няня, — сказала Примула, надеясь, что брат и сестра в своем глубоком космосе не услышат ее слов. Она сделала шаг.
— Стоять! — крикнула Няня, точно бичом хлопнула.
— Любимая, сладкая, добрая, милостивая, ангельская, мудрая, прекрасная Няня, — продолжала Примула, устремив свой взгляд в точку, расположенную в полуметре от Няни Фатум. Она слыхала, что так ведут себя сумасшедшие. Может, Няня Фатум тоже примет ее за сумасшедшую. Кроме того, нельзя было смотреть в эти жуткие голубые глаза, которые высасывали ее мозг, как еж высасывает коровье молоко (видишь, дорогой читатель, даже пребывание в одной комнате с этими голубыми глазами болезненно сказывалось на работе сознания).
— Ай-ай-ай, какая непослушная бяка, — сказала Няня Фатум. Потом гаркнула: — Ни с места!
Но было уже поздно. Примула стиснула зубы и преодолела последние два метра. Липкой правой рукой она схватила Няню Фатум за левую. Липкой левой она схватила чашку Няни Фатум и вылила ей чай на колени.
— Яяяяхгррр! — воскликнула Няня Фатум и, вскочив на ноги, попыталась вытряхнуть из панталон горячие чаинки.
Примула, как всегда стремительная, схватила чайник и принялась лить пахучий «Эрл Грей» в башмаки Няни Фатум.
— Аий! — взвыла Ла Нянья.
— Ничего себе! — воскликнула Маргаритка, приходя в себя.
— Молодчина, Примула! — воскликнул Кассиан, тоже опомнившись.
— Чтоб вам провалиться, подлое отродье! — кричала Ла Нянья, прыгая на одной ноге.
— Кассиан, — сказала Примула, — дверь.
Кассиан обернулся. Он увидел дверь и открыл ее.
Няня Фатум, совершенно не владея собой, пропрыгала мимо него. «Нееет!» — вопила она. Дверь за ней захлопнулась, вопль оборвался, и установилась такая тишина, какая бывает только тогда, когда две девочки-няни и мальчик-механик тяжело дышат, охранник в тлеющих штанах лежит на чайном подносе с легким сотрясением мозга, а грабителя нет в комнате…
Нет в комнате? Как это?
Прошу прощения.
Ты, должно быть, заметил, читатель, что Пит Фраер не принимал участия в довольно напряженных и трагических событиях, описанных выше.
Это потому, что Пит Фраер, как бы это поточнее выразиться, срисовывал хазу. Дом с бежевой дверью и ситцевой гостиной был вырублен в цельной скале, скорее наподобие кротовой норы, чем жилища для няни. Тут были лестницы, спальни, кладовые, детские, подвалы и ублиетты… Впрочем, забудем пока об ублиеттах, а сосредоточимся лучше на детских.
Итак.
Пит Фраер вышел за дверь. На стене висела пластмассовая табличка ПОЖАРНАЯ КАРТА. ПЛАН ЭВАКУАЦИИ, — гласило название. — ЗАПОМНИТЕ БЛИЖАЙШИЙ ВЫХОД. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ ВАМ УГРОЖАЕТ СУДЕБНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ. МИНИМАЛЬНОЕ НАКАЗАНИЕ — 2 ГОДА ПЛЮС РЕПТИЛИИ И ИСПАНСКИЕ САПОГИ. ЭТО ВАШ ГРАЖДАНСКИЙ ДОЛГ. Пит внимательно всё это прочел. Потом поднялся по какой-то лестнице, прошел по какому-то коридору и, ведомый своими грабительскими инстинктами, вышел к двери с золотой короной. Он бесшумно повернул ручку и вошел.
Комната была розовой с золотой отделкой. Через окно, затянутое розовыми муслиновыми занавесочками, проникал мягкий свет и освещал огромную детскую кроватку. На кроватке, обняв Королевского Михаила, своего любимого плюшевого мишку, лежал Его Королевское Высочество Старший Механик Кронпринц Беовульф Исландский (низложенный), кавалер Ордена Трески и Вулкана, Бакалавр Технических Наук, Рейкьявик, 101, Будущий Король Нянягуа. Островерхий шлем съехал ему на один глаз. Старшой оглушительно храпел. На шее у него висела короткая титановая цепочка с ключом от «Клептомана».
Ноги Пита пришли в движение. Нежно гладя пол подошвами, он беззвучно скользнул по комнате. Рука его протянулась к ключу, пальцы приготовились взять его. «Синее море, теплое солнце, прочь из отвратной Нянягуа», — сказал ему ключ.
— Мшмфрумм, — сказал Старшой.
— Бабушкины, — сказал Пит, отдергивая руку.
Старшой открыл глаза и сказал:
— Вас ист дас?
— Бабушкины пряники — без паники, — сказал Пит Фраер.
— Ах, — сказал Старшой. И, выпучив глаза, заревел: — ААААА.
Горький жизненный опыт научил его, что в напряженные моменты кто-нибудь обязательно крадет Королевского Михаила, и он был готов к этому. Старшой перекатился на живот, схоронив Михаила под многими килограммами королевского жира.
— Прошу извинить, — сказал Пит Фраер и снова потянулся к цепочке.
Но цепочка была короткая, а голова у Старшого — большая.
— ААААА, — снова заревел Старший Механик. — Остафь меня. Я НЕ ПОЙТУ!
Снизу тоже доносились непонятные крики. Пит Фраер почувствовал, что немного потеет. За всю свою грабительскую карьеру он ни разу не попадал в такую удручающую ситуацию.
— Загляну попозже, — сказал он и направился к двери.
В гостиной атмосфера была напряженная. Крошки окружили монитор видеонаблюдения. Он показывал ущелье. Вернее, ту часть ущелья, которую можно было разглядеть за четырьмя или пятью десятками рослых Нянь, грозно уставившихся на обломки бежевой двери.
Пит Фраер нажал кнопку переговорного устройства.
— Еще шаг, и Великой крышка! — рявкнул он в микрофон.
— Я им уже сказала, — сказала Примула.
— Старшой не хочет идти, — пожаловался Пит Фраер. — Думает, нам нужен его медведь.
Маргаритка не без раздражения заметила:
— Позвольте вам напомнить, что мы находимся в ситуации захвата заложника, которого у нас реально нет, и что сейчас не время без конца рассуждать о медведях.
— Извини, — сказал приунывший Пит Фраер. — Так где же Няня Фантик?
— Фатум.
— Не важно.
— Там, — сказала Маргаритка. На ее побледневшем лице яростно выступили веснушки.
Пит Фраер подошел к двери, за которой скрылась Няня.
— Осторожно, — с дрожью в голосе предостерегла Примула.
— У нее не все шарики на месте, — предупредил Кассиан.
Пит никогда еще не видел Крошек такими встревоженными.
— Спокойно, — сказал он с уверенностью, которой, возможно, не ощущал. Впрочем, наверняка понять было трудно: татуировки неплохо скрывают чувства.
— Эй, там! — крикнул он.
— Выпустите меня! — раздался голос Няни Фатум. Странный голос, он шел как будто не из-за двери, а из-под нее.
— А-а, — сказал Пит Фраер, мысленно обратившись к пожарной карте. Он сел в кресло.
— Хм, — сказала Маргаритка. — А не надо ли нам немного поторопиться?
— Нет, — сказал Пит Фраер. — Нам надо посовещаться, наметить план.
— Вот, — обрадовался Кассиан. Планы замечательно его успокаивали.
— Валяйте, — сказала Примула.
Начались дебаты. И пока они длятся, дорогой читатель, мы можем, как и было обещано, вернуться к вопросу об ублиеттах. Ублиетта — это такой род темницы; название ее происходит от французского слова «забыть». Если у вас есть ублиетта, вы помещаете туда людей, которых больше никогда не хотите видеть, и никогда их больше не видите. Вообразите глубокую яму, возможно, с подземной рекой на дне, возможно, с кольями (желательно и с тем, и с другим) и непременно с крокодилами или, допустим, аллигаторами.