— Это необходимо, чтобы добавить еще один прут в его тюремную решетку. Сейчас я могу обвинять его в совершении трех убийств из семи. Если Мари опознает его, это будет еще одно очко не в его пользу.
— Я не хочу травмировать ее…
— Прекратите! — Мари прислушалась на секунду к звенящей тишине, затем высвободилась из рук Бертона. — Я пойду в участок и попытаюсь опознать его. Дайте мне только переодеться.
Оба мужчины проводили ее взглядом до дверей гостиной.
— Она не помнит собственного имени. Как ты можешь рассчитывать на то, что она опознает своего вероятного убийцу? — Джизус обернулся к Чаку.
— Просто удивительно, на что способны люди, когда преследуют только собственные интересы.
— Это что значит? Похоже, ты занялся психологией?
— Я знаком с психологией некоторых личностей. Особенно тех, которых я регулярно подбираю на задворках баров. Я могу читать лекции о психологии маньяков, подобных тому, которого мы взяли этой ночью. Ты знаешь, как, в конце концов, мы поймали его? Мы попросили одну из наших сотрудниц сыграть роль приманки. И он запорхнул в нашу ловушку, как бабочка на огонь.
— Ты не понимаешь Мари.
— А ты понимаешь? — Чак покачал головой, и на секунду его, всегда суровое выражение строгих глаз сменилось на жалостливое. — Дину ты тоже не понимал.
— Если ты собираешься продолжать запугивать Мари, мы не сможем больше оставаться друзьями. — Лицо Джизуса приняло жесткое, решительное выражение.
— Все зашло уже так далеко?
— Да.
В комнату вошла Мари и, почувствовав царившую в комнате напряженность, догадалась, что была причиной их размолвки.
— Я готова, — объявила она, подходя к ним.
Она вглядывалась в лицо Джиса, давая ему понять, что сожалеет о его жертвах ради нее и что ей вовсе не хотелось бы разрушать их дружбу.
Джизус кивнул, будто услышав не высказанные ею слова и успокаивая ее.
— Я иду с тобой, — спокойно сказал он. — Мы сделаем это вместе.
Девушка обернулась к Чаку, но его лицо оставалось бесстрастным.
— Идемте, — сказал он.
Мари ничего не оставалось, как только последовать за ним.
* * *
Несколько часов спустя они покинули участок. Ночь была холодной, поэтому Бертон снял пиджак и накинул его Мари на плечи. Но и это не помогло ей унять нервную дрожь.
Казалось, она даже не заметила, что пиджак на ней.
— Я действительно думала, что смогу опознать его. Когда включили свет и все эти люди уставились на меня, я вначале была уверена, что кто-то из них мне знаком.
— Это не важно. — Его слова звучали ободряюще, но Бертон был разочарован не меньше, чем девушка. Он наблюдал за ней, когда она изучала выстроившихся перед ней людей. Ее внимание было максимально напряжено. Он ждал, что ее мозг как-то отреагирует и шлюзы памяти, наконец, откроются. Вместо этого она потерпела очередной провал.
— Тот человек из моих кошмаров выше ростом и вообще какой-то другой.
— Сны искажают действительность.
— Я хотела вспомнить.
— Ты теперь в полной безопасности, — напомнил он. — Хотя и расстроена тем, что не вернулась память, зато теперь нечего опасаться. Того человека поймали. Если он сознается, то, возможно, сообщит что-нибудь о тебе, и это поможет нам. Во всяком случае, ты можешь теперь строить свою жизнь, ничего не опасаясь.
Мари задумчиво смотрела на Джиса. Он был прав. Пусть дверь в ее прошлое осталась закрытой, зато будущее распахнуто перед ней.
— Ты сможешь завтра поговорить насчет работы?
— Я все разузнаю. Теперь нам нужно поскорее добраться до дома и выспаться. — Обняв девушку за плечи, он повел ее вниз по ступеням лестницы и дальше, мимо шеренги бело-голубых патрульных машин. — Завтра наступит очень скоро.
— Недостаточно скоро, — мягко возразила она. — Не настолько скоро, насколько мне хотелось бы.
8
В середине июня пекло стояло несусветное. Кондиционеры, охлаждавшие воздух в том крыле госпиталя, где располагался детский центр, уже давно, как говорится, еле дышали. Эту часть здания вот-вот должны начать перестраивать, поэтому средств на ремонт не выделяли. Окна были широко распахнуты, и во всех комнатах крутились вентиляторы. Так как Мари работала в центре уже четыре недели, она не могла не заметить, что с каждым днем в помещении становится все жарче и жарче. К августу здесь станет просто невозможно дышать. Сконструированные с расчетом на кондиционеры, окна пропускали недостаточно воздуха, или, может быть, вентиляторы были недостаточно мощными, чтобы в нужной мере освежать воздух.
— Завтра утром отправимся на прогулку к реке Миссисипи, — пообещала девушка детям. — Мы будем гулять по набережной, а там гораздо прохладней. Потом купим, молока и пончиков, сядем где-нибудь в тенек и устроим пир.
Ободренные такими щедрыми обещаниями, дети старались быть послушными. Мари радовалась, что сможет повести детей на прогулку из этого душного здания. Помимо того, что кондиционеры неисправны, комнаты в нем были слишком темными и маленькими, и, как считала Мари, в них недостаточно мебели и оборудования. Но обслуживающий персонал старался сделать все, чтобы детям здесь было хорошо.
— Мари?
Девушка улыбнулась белокурой женщине, заведующей центром. Целых двадцать пять лет Делия Ирвин руководила школой медсестер, расположенной неподалеку от госпиталя. Когда она собиралась уже уходить в отставку, администрация попросила ее взять на себя реализацию программы детского центра. Делия подписала договор на год. В декабре она должна будет передать кому-нибудь бразды правления, если центр просуществует до того времени. Правда, в этом никто не был уверен, потому, что все попытки изыскать для него средства пока что не давали никаких результатов.
— Мари, Сельма нездорова. Я не хочу, чтобы в таком состоянии она занималась малышами. Нам только эпидемии не хватает в такую жару. Не могла бы ты побыть там до конца дня. Я и Элен возьмем на себя четырехлеток.
Мари обняла маленькую девочку, сидевшую у нее на коленях, потом шутливо шлепнула ее и встала. Элен, стройная обаятельная женщина, всегда готовая подменить любого, вошла в комнату и тут же вовлекла детей в игру.
— Надеюсь, ты не будешь против, — сказала Делия, вытирая со лба капли пота, — правда, Элен, когда брала малышей в последний раз, к концу дня готова была уволиться.
— Я с удовольствием поработаю там, — уверила ее Мари. — Ведь я так редко бываю с ними.
— Посмотрим, что ты скажешь вечером.
На каждого воспитателя приходилось в малышовой группе по шесть детишек. Мари и остальные служащие хотели бы, чтобы их было не более четырех, но сейчас, из-за недостатка финансов, это считалось невозможным. Сельма, женщина, которая обычно занималась малышами, напоминала воистину этакого мини-Геркулеса с запасом выносливости, которого хватило бы на трех человек. Хотя Мари с каждым днем чувствовала себя все более окрепшей, к середине дня, как правило, была совершенно измотана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});