Сев, я спускаю ноги с кровати и поднимаюсь на ноги, прежде чем бесшумными шагами пройти по толстому роскошному ковру кремового цвета в ванную.
Когда мы вернулись прошлой ночью, Атлас наполнил мне ванну и позволил понежиться, прежде чем вымыть каждый дюйм моего тела, включая волосы. Я не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь мыл мне голову раньше, даже моя мать.
Я не знаю, как мужчина может перейти от того, чтобы трахать меня ножом, к мытью моих волос. Но дихотомия этих двух действий идеально характеризует Атласа. Он как Джекилл и Хайд. Внутри него есть нежность, та сторона, которая хочет лелеять и защищать, за дикой безжалостностью, которую он демонстрирует миру. Но я не уверена, что существует равный баланс.
Я быстро писаю, радуясь, что когда я вытираюсь, нет крови. Я знаю, что у меня не было секса, но с пальцами Атласа шутить не стоит, когда единственная другая вещь, которая когда-либо была во мне, — это тампон. Я годами выстраивала это в своей голове, ожидая много боли и крови. Поскольку рядом не было родителей для подобных вопросов, я полагалась на рассказы подруг, в которых весь процесс звучал либо как что-то из романтической сказки, либо как фрагмент Техасской резни бензопилой.
У меня, откровенно говоря, не было ни того, ни другого. Был резкий укол и пятно крови, и все.
У меня не было судорог, и я была лишь немного чувствительна, и это, вероятно, было больше связано с твердостью рукоятки ножа, чем с толстыми пальцами, которые вторглись в меня.
Я не чувствовала никакой разницы, и пока член действительно не оказался внутри меня, технически я все еще была девственницей. По крайней мере, таким образом, когда мы наконец займемся сексом, я не буду переживать из-за боли, зная, чего ожидать.
Будет ли это секс с Атласом, еще предстоит выяснить.
Я спускаю воду в туалете и мою руки, разглядывая свое лицо в зеркале над раковиной. Сегодня я выгляжу немного бледной, но усталость может сделать это с человеком, и в последнее время я плохо сплю.
Я решаю быстро принять душ до прихода врача. Возможно, я еще не на сто процентов согласна с Атласом, но это не значит, что я хочу рисковать понапрасну.
Это не занимает много времени, мой желудок жаждет бекона. Я вытираюсь и возвращаюсь в спальню, чтобы поискать, что бы позаимствовать.
Выбрав простую белую рубашку на пуговицах, очень похожую на ту, что была на мне прошлой ночью, я снимаю ее с вешалки и надеваю, прежде чем перейти к верхнему ящику комода. Я замираю, когда вижу пистолет поверх его боксеров.
— Что-то ищешь?
Я подпрыгиваю и оборачиваюсь, когда голос Атласа раздается за моей спиной.
— Эмм… какие-нибудь боксеры, если можно. У меня ничего нет и… — мой голос срывается, когда он подходит ко мне и протягивает руку, чтобы закрыть ящик.
— Они тебе не нужны. Мне нравится знать, что ты обнажена под моей рубашкой.
— Хорошо, — мягко соглашаюсь я, не зная, что еще сказать прямо сейчас.
— Моя работа опасна. У меня всегда с собой пистолет и нож, когда выхожу из дома. Когда я дома, у меня повсюду припрятано оружие, так что я всегда в пределах досягаемости, если оно мне понадобится.
— Хорошо, — повторяю я и сглатываю, потому что что еще я могу сказать?
— Ты напугана. Почему?
Я качаю головой: — Не напугана. Удивлена. Я никогда раньше не имела дела с оружием. Мои родители были пацифистами и категорически выступали против оружия. Это самое близкое, что я когда-либо видела.
— Давай посмотрим, сможем ли мы сохранить это в тайне. Теперь, позволь мне провести для тебя небольшую экскурсию, прежде чем мы поедим.
Я киваю, беру его за руку и следую за ним по его огромному дому, пока он показывает, для чего используется каждая комната.
Помимо того, что здесь больше спален, чем нужно для одинокого парня, здесь также есть кинотеатр, домашний тренажерный зал и бассейн. По сравнению с моим домом это как отель, из-за чего я чувствую себя немного подавленной. Я не пытаюсь недооценивать себя, я знаю, что в жизни есть нечто большее, чем деньги, но трудно не чувствовать себя немного запуганной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это мой кабинет, но я не часто работаю из дома, вот и все, за исключением гаража и подсобного помещения, которые, я уверен, тебе не интересны.
Я смеюсь и качаю головой: — Все хорошо, — уверяю я его. Мы возвращаемся на кухню, когда я понимаю, что мы пропустили дверь в конце коридора.
— Что здесь?
Он следует, куда я указываю: — Ах, это единственная комната здесь, куда вход воспрещен. Там я храню конфиденциальную информацию всех своих клиентов и прочее дерьмо. Они не хотят, чтобы после них оставался цифровой след, поэтому это бумажный вариант.
— Но разве это не… Я не знаю и не говорю, что твои клиенты преступники, но они кажутся… этически неблагонадежными. — он фыркает, но я продолжаю. — Разве это не будет считаться уликой, если попадет не в те руки?
— Будет, но я храню единственный экземпляр, который легко уничтожить. Чтобы добраться до него, им пришлось бы пройти через мою систему безопасности и, поверь мне, этого никогда не произойдет.
Я пожимаю плечами. Мне кажется, это глупый риск, но что я знаю?
— Ты собираешься накормить меня? Я умираю с голоду.
— Ну, мы не можем допустить этого сейчас, не так ли?
Мы возвращаемся на кухню, где Атлас усаживает меня на край стола.
— Ты же знаешь, я могла бы с таким же успехом сесть на один из стульев, — я хихикаю.
— Мне нравится, когда ты рядом, — он целует меня в губы, прежде чем подойти к плите, где он держал бекон теплым.
— Значит, ты умеешь готовить.
— Не волнуйся. Я готовлю отличный завтрак, могу приготовить стейк на гриле и лучшие в мире бутерброды с сыром на гриле, но на этом мои кулинарные способности заканчиваются. Большую часть работы выполняет домработница, но я дал ей неделю отпуска, поскольку ее дочь только что родила ребенка.
— О, это мило.
— Это заноза в заднице, потому что я избалованный, но я могу заказать еду в ресторане, так что, думаю, я справлюсь.
— Бедный малыш, — я усмехаюсь, мне нравится эта его игривая сторона.
Я наблюдаю, как он раскладывает бекон, яйца и тосты и ставит обе тарелки рядом друг с другом за столом.
— Ты хочешь кофе или сок?
— Сок, пожалуйста. Я выпью кофе позже, так как сегодня у меня вечерняя смена. Я не хочу начинать слишком рано, иначе это меня нервирует.
— Ты всегда работаешь по выходным?
— Я чередуюсь, но это не моя обычная смена. Я подменяю кое-кого другого, поскольку она заболела, а мне нужны деньги на новую машину.
— Зачем тебе новая машина?
— Потому что моя была украдена, — напоминаю я ему.
— Да, но зачем она тебе нужна? У тебя есть Пит.
— Атлас, Пит — твой водитель. Я прекрасно справлюсь и без него.
— Нет, мне нравится, что он забирает тебя. Так безопаснее.
Я вздыхаю, зная, что он думает о той ночи, когда меня схватили возле "Дрифт".
— Слушай, как насчет того, чтобы пока поставить точку в этом вопросе и вернуться к нему позже. У меня нет достаточно денег, чтобы купить машину прямо сейчас, и не будет некоторое время, так что это спорный вопрос. А теперь позволь мне насладиться моей едой, которая, кстати, выглядит восхитительно…, — он целует меня, обрывая мои слова, прежде чем поднять, отнести к столу и осторожно усадить на один из стульев.
— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, — говорит он мне, прежде чем повернуться и налить мне сока.
Я ничего не говорю на это, потому что он такой милый, и я не хочу портить ему настроение. Вместо этого я запихиваю в рот кусочек бекона и игнорирую слона в комнате.
Этот слон — потребность Атласа контролировать каждую мелочь как в своей жизни, так и в моей.
ГЛАВА 16
Я провожу пальцами по надрезу и бесцельно смотрю в окно, погруженная в свой собственный мир.