Немного утешало его то, что со всеми, кому он решился показать своё сокровище, катана церемонилась ещё меньше: один его однокашник, пробуя меч, угодил им сам себе по бедру, другой, неловко замахнувшись, ухитрился упасть и вывихнуть лодыжку, а толстый сын даймё Цунэхиса не успел даже вынуть меч из ножен: крепкая, как дубинка, рукоять непонятно как вывернулась у него из-под локтя и так огрела его по лбу, что у бедняги слёзы брызнули из глаз. Один Мицуёри-сэнсей сумел поладить со строптивой катаной.
- Ах, какой меч! – Восхищался он, поворачивая лезвие так и этак. – Какая работа! Какая работа! Внутри этого лезвия большое количество загубленных душ, и немудрено, что у него такой злой и независимый норов! Как же ты собираешься справляться с ним, Йомэй-кун?
Широ понятия не имел, как. После этого случая он замотал катану в чехол и хорошенько спрятал, поняв, что меч не хочет с ним общаться.
В додзё приходилось тренироваться учебной катаной: она была невысокого качества, рукоять немного вихлялась в руках, а нарочно затупленным лезвием нельзя было разрезать даже рисовую лепёшку, но зато она была послушной и кроткой, управлять ей было так же просто, как собственной рукой. Весной, когда Широ сравнялось 16 лет, он официально был признан лучшим учеником школы Мицуёри, однако и сам Широ, и его сэнсей понимали, что это звание завоёвано благодаря усердию, а не таланту. По-настоящему талантливый воин победил бы Широ без особых затруднений.
Как бы то ни было, а Широ продолжал своим тренировки, с нетерпением ожидая возможности попробовать свои силы в настоящем, а не в тренировочном бою. Пока же такого случая не предоставлялось: границы Мино охранялись надёжно, войны шли где-то там, далеко он спокойной провинции, в самой же Мино не случалось происшествий опаснее уличных драк, но в силу своего высокого положения Широ даже в них не мог поучаствовать. Оставалось лишь вдумчиво крошить на кусочки камышовые чучела, изображающие врагов. Иногда, когда ему становилось совсем тоскливо, Широ доставал из чехла свою бесценную катану и крепко сжимал её прямо через ножны, чувствуя, как алчная жестокость меча перетекает в него, заряжая энергией. После такой подпитки он несколько дней чувствовал себя сильным.
Однажды, идя на занятия в додзё, Широ и Юки увидели расклеенные на стенах домов объявления, повествующие о том, что второго числа четвёртого месяца пополудни прибывший в деревню ронин[4] Кано сразится с каждым, кто пожелает бросить ему вызов, так как, исполняя обет, он должен убить в бою восемьдесят восемь человек.
- Ничего себе обет! – Поразился Юки. – Интересно, какой он, этот ронин-путешественник? Вот бы сходить посмотреть!
- Ты же понимаешь, что меня не отпустят. – Понурился Широ. – Но ты можешь сходить один и потом рассказать мне, как там всё было… Это ведь, наверное, здорово – увидеть самый настоящий бой!
- Нет уж, если ты не пойдёшь, то и я не пойду. – Мужественно отказался Юки.
Но вышло иначе: стоило им прийти в додзё, как учитель Мицуёри, не начиная урок, сообщил ученикам, что присутствовать на бою будут все: молодым самураям слишком благополучной Мино не помешает разок увидеть настоящую кровь.
- За поединком будет следить сам Асакура-сама! – Важно сообщил учитель.
- Отец?! Но за что ему такая честь, этому, как его, Кано? – спросил Широ.
- Ну, слухи об этом молодом воине доходили до наших краёв. Говорят, что он своим мечом едва ли не творит чудеса. Многие бойцы из войска Асакура-сама пожелали с ним сразиться, и Асакура-сама дал им разрешение. Сам он так давно не видел хороших поединков, что решил, будто это зрелище немного его развлечёт.
Занятие прошло кое-как: у учеников только и разговоров было, что о таинственном Кано и грядущем бое. Кое-кто даже выразил желание тоже попробовать сразиться с ним.
- Наши занятия слишком скучны! – Говорили юноши. – Как мы станем хорошими воинами, если будем сражаться только друг с другом?
Что до Широ, то его буквально трясло от возбуждения. На пути в замок он шепнул Юки:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Я тоже хочу с ним сразиться!
- Не говори глупостей. – Сердито сказал Юки. – Тебе никто не позволит. Это будет поединок со смертельным исходом, ты понимаешь? Не обижайся, но убьют-то тебя!
- Это ещё как посмотреть! – Обиделся Широ. – В кои-то веки мне представилась возможность попробовать свои силы!
- Ну так и поступи так, как говорил Асакура-сама: выйди ночью на улицу с «мечом-кровопийцей» и режь грабителей, которые к тебе привяжутся. В этом случае ты, может, и уцелеешь.
- Я бы так и поступил, да вот только ускользнуть ночью в деревню в одиночестве мне не удастся, да ты и сам это знаешь. А тут я могу бросить вызов этому ронину прямо в присутствии господина Райдона, и тогда никто не сможет меня остановить.
Юки вздохнул:
- Мне, конечно, приятно, что ты не превратился в рассудочного сухаря, каким я уже начал тебя считать, Широ, но твоя отчаянность мне тоже не по душе. Ты же читал «Искусство войны»: лезть в драку с противником, который во всём тебя превосходит, всё равно, что пытаться пешком перейти море: это не доблесть, а глупость.
- Ну вот и посмотрим, - неопределённо ответил Широ.
Ночью перед боем Широ не мог уснуть. С воздухом, проникавшим сквозь узкие окна, в комнату тянулся сладчайший аромат цветущей вишни, и даже два-три лепестка опустились на одеяло.
«Жизнь воина подобна цветению прекраснейшего из деревьев, - лёжа размышлял Широ, - она коротка и прекрасна до сердечной боли. В мире нет ничего более волнующего. Но быть самураем в сытой провинции, вкусно есть и спать на мягком тюфяке – это не жизнь, это прозябание. Того и гляди превратишься в бессовестного негодяя, вроде моих охранников, который от скуки и желания подраться хоть с кем-нибудь готов напасть на безоружного мальчишку. Я должен как-то вырваться из этого порочного круга».
Пока Широ ворочался с боку на бок и предавался душевным терзаниям, бессонные слуги замка Мино подготавливали площадку для боя: расчистили четырёхугольный участок земли на краю деревни от мусора, разровняли землю, обнесли три стороны невысокой оградой, чтобы зрители не лезли на площадку и не мешали сражающимся, а с четвёртой стороны сделали песчаную насыпь и наскоро застелили её циновками поверх гладко оструганных досок. Это было место для почётных гостей: ведь сам Асакура-сама согласился присутствовать! Что до зрителей, то они начали стягиваться к месту поединка ещё с вечера, чтобы успеть занять место: люди приходили с собственными циновками, с узелками с едой, с деревянными подушками, чтобы прикорнуть на часок-другой. Зрелище обещало быть грандиозным.
Несмотря на бессонную ночь, Широ поднялся ни свет ни заря, разбудил Юки и потребовал умывать, переодевать и причёсывать себя на самый праздничный манер.
- Но катану я вам с собою пронести не дам! – Грозился Юки, завязывая ему пояс на кимоно красивым узлом. – Поперёк дороги лягу, так и знайте, Йомэй-сама!
- Вообще-то, и не собирался. – Сказал Широ. – Но теперь мне из чистого упрямства хочется её достать. Просто интересно посмотреть, как ты будешь меня останавливать.
Он был не в духе и, как всегда в таком состоянии, срывался на бедного Юки.
Завтракали они в полном молчании. До полудня оставалось ещё очень много времени, но Широ от волнения даже не мог заставить себя тренироваться, просто бродил по комнате из угла в угол – шесть шагов вперёд, шесть шагов назад – и время от времени отпускал в сторону Юки какое-нибудь ехидное замечание.
Наконец, явился Сагара-сан и передал, что господин Райдон готов отправиться в путь к месту сражения. Широ молниеносно сунул за пояс вакидзаси и выбежал из комнаты с почти неприличной скоростью. Хмурый и настороженный Юки последовал за ним, мысленно поклявшись любой ценой не допустить поединка, если Широ вздумается-таки распрощаться с жизнью в настоящем бою. Он взял с собой танто, решив, если Широ бросит вызов пришельцу, кольнуть друга ножом в бедро: с такой раной ему придётся отказаться от своих намерений. Его самого, Юки, конечно, после такого казнят, но жизнь Широ будет спасена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})