тынами.
Кто был побогаче, тот и нанимал услужливых калек. Им воспрещалось ходить среди остальных слуг, гулять по двору свободно и покидать пределы теремов. Чонгар слышал, что на окраинах Звенецкого воеводства народ повадился отрезать языки, а всё для того, чтобы устроиться в богатом тереме. Дикость!
У князя, бояр, посадников и богатых купцов всё иначе, ведь при них всегда находились ведуньи и чародеи. Колдовство заставляло говорить даже немых. Вряд ли люди Горяты доберутся до простецкой мыльни. Чонгар сомневался, что они додумаются – Томаш-то должен был умчаться далеко за Хортец, а не сидеть под носом посадника и его витязей.
Чонгар поставил на стол опустевшую миску. Довольный и сытый, он взглянул на Марушку, что льнула к Баату всем телом, и усмехнулся. Пожалуй, стоит дать им лучину-другую.
– Пойду проверю, как там пленница, – он поднялся. – Девка вроде шальная, кто его знает, что вытворить может.
Не то, чтобы он хотел возвращаться к Маржане – но лучше к ней, чем на прохладный воздух или к волчонку, что напомнил Агнеша. Втайне он надеялся на хорошее. Может, эта волколачка поможет принять решение? А может, Чонгар поймёт, что девка водит его за нос. Тогда тоже станет чуть легче.
За спиной послышался шорох и девичий хохот. Баат и Марушка миловались как в последний раз. Чонгару аж стало завидно. Вот бы и ему молодицу, чтобы радовалась приезду, но не тосковала, узнав о внезапной смерти.
В ином случае это просто тяжёлая ноша, которую он не готов тащить. Хватит мёртвого брата и двух волчат, которые терзают душу с разных сторон.
XI. Скрип телеги
На ловца и зверь бежит
Народная поговорка1.
Они покидали Хортец на закате. Чонгар сидел впереди и торопил лошадей. Баат не сводил глаз с пленников. Маржана с жалостью смотрела на опоенного варевом Томаша, который лежал в телеге и не помнил себя. Её сочли не такой опасной. Да и не стал бы Чонгар вливать в неё отвар из сон-травы. Не после того, что было лучину назад.
Витязь ворвался к ней в спальню. Маржана испугалась и подумала, что ему взбрело на ум что-то страшное, но нет – Чонгар сел напротив и молча взглянул на неё. За стеной послышались охи и ахи, да такие громкие, что она скривилась и отвернулась. Нашли чем заниматься!
– Мог бы присоединиться, – фыркнула и сразу поругала себя за острый язык. Ох, и достанется ей от охотника!
– Не мог, – отрезал Чонгар.
– Сам себе убийца, – полушипя сказала Маржана. – Хоть убей, а я всё равно не пойму, отчего ты ломаешь себе душу и упиваешься горем.
– Да что ты знаешь?! – взревел он.
– Я знаю, – выдохнула, – что и боги, и чуры не любят, когда человек долго носит в себе горе. Он ведь ну… Ты и сам понимаешь, что горе к горю липнет и оно всё как ком…
Чонгар прикрыл ладонями лицо и покачал головой. Маржана взглянула на черноту, витавшую вокруг витязя, и удивилась – до чего же она походила на туман, посланный каким-то злым чародеем. Мысль, что охотник сам был заколдован, показалась ей забавной. Но разве такое могло быть?
Впрочем, Маржана слышала, что некоторые люди сами насылали на себя проклятия – а потом не понимали, как в их доме завелось лихо.
– Ты всё же не знаешь, о чём говоришь, – удивительно спокойно произнёс Чонгар. – И это к лучшему.
Она не просила снимать цепи – витязь сам освободил её, но посмотрел так, что сразу стало ясно: попробует сбежать – убьёт. Да и куда бежать-то? К матушке в деревню или к Добже в лес? Первая встретит охапкой полыни и рассыпанными зёрнами[29], второй прикажет возвращаться и спасать Томаша. Небось и землю поцеловать прикажет, чтобы поклялась и не соврала.
Маржана сидела в телеге и переводила взгляд с Баата на княжича. Последний наверняка придумал бы что-нибудь и позволил им сбежать. Но у неё не хватало ни сил, ни смелости, да и Чонгар… Боги, да откуда в ней столько ненужной жалости? Стоило всмотреться, как появлялся туман, окутывавший витязя, а так – мужик мужиком, даром что глаза иногда мутные, словно вода в болоте.
Пришлось задуматься. Что ей так сильно не давало покоя? Много ли витязей Маржана видела? Может, они все такие, с больной головой, с искалеченной душой и тяжёлым взглядом. Хотя Баат вон весёлый и улыбчивый.
Телега скрипнула и задрожала. Томаш чуть не перевалился за край. Баат схватил его за руку, но сам отскочил в сторону – и вовремя: волколака стошнило. Маржана поморщилась и тяжело вздохнула.
– Он вообще доживёт до Звенеца? – она придвинулась поближе к Чонгару.
– Доживёт, красавица, – бодро отозвался Баат. – Не переживай!
Ага, как же. Легко сказать. Витязь-лис отряхивал Томаша и что-то нашёптывал ему на ухо. Очередные чары, видимо. Маржана усмехнулась: а ведь эти двое похожи – княжич тоже хитрил и юлил. Одно жертвоприношение чего стоило! Затуманил ей голову – и к волкам в лапы. Окажись на его месте Баат, ничего бы не изменилось.
Чонгар был другой. Он не был похож ни на деревенских мужиков, ни на хитрых чародеев. От него веяло опасностью, как от любого охотника, но теперь Чонгар казался безопаснее и честнее остальных.
– Эй! – Маржана подняла голову.
– Чего тебе? – не отвлекаясь от коней спросил витязь.
– Послушай, Чон… Чонгар, – она всё же смогла выговорить имя правильно, – если вдруг тебе… тебе нужно меня убить, скажи об этом прямо, ладно? Я не сбегу.
– О Велес! – Баат с хохотом повалился на спину. – Чонгар, ты чего там девке наплёл?
– Ничего, – огрызнулся он. – А ты не морочь себе голову и не мешайся.
Маржана развернулась, сев к нему боком. Ну и ладно. Зато не убьют, судя по всему. Может, ей повезёт больше, чем Томашу, кто знает?
– Да ты не бойся, – махнул рукой Баат. – Ты вообще знаешь, что наш волчонок, – он зыркнул на уснувшего перевёртыша, – сбежал от своих братьев. Молодецкая кровушка в нём вскипела. А княжичу – сама понимаешь – не под стать шастать по деревням. Вот и приходится силком тащить домой. И тебя заодно великому князю покажем. Может, будешь при нём волколачкой, во!
Рыжебородый широко улыбнулся. Приободрить не получилось – Маржана заметила, как бегали его глаза, и сжалась. Великий князь, его терем, столица – всё это казалось ей настолько далёким, что никак не верилось.
Близилась ночь. По большаку гулял ветер. Становилось сыро и зябко. Баат лежал с краю телеги и посматривал то на пленников, то вдаль, как будто там было что-то, кроме голой земли, сонной и отдохнувшей после зимней спячки. Маржана прислушалась: да нет, и впрямь ничего.
До леса было далеко. Чонгар не зря выбирал дорогу, что пролегала как можно ближе к деревням. Она поняла это, когда