выступивший пот и поднялась. Чонгар следил за лошадьми – те бежали резво. И не скажешь, что вязли в грязи и воде лучину назад, топтались в месиве, с трудом проползая по большаку. А потом терпение у витязя лопнуло. Чонгар со злостью остановил телегу, подскочил к коням и принялся заговаривать копыта, вкладывая немало сил. И оно того стоило.
Баат хотел было вмешаться, помочь. Видел же, что его собрату ворожба давалась с трудом: то стелилась и накладывалась мягко, то ускользала, уходя в землю, то вынуждала путаться в заговоре. Да только Чонгар не сдавался – злобно взглянул на Баата, процедил, что справится сам, и продолжил усердно выплетать заговоры.
В конце концов, у него получилось: вскоре кони понесли телегу так, будто проспали несколько ночей и теперь рвались вперёд. А рыжебородый провалился в беспокойный сон. Он вертелся, кусал губу и пытался кого-то поймать. Уж не охоту ли на тура[31] увидел?
Маржана нахмурилась. Тревога вилась над ними и нападала на каждого, свивая гнёздышко под рёбрами. Чонгар тоже выглядел до смерти уставшим, а чернота вокруг него лишь сгустилась. Баат – бледный и в поту – чувствовал себя не лучше, как будто и впрямь бросил все силы на поимку неведомого зверя во сне. Да и её саму трясло. Один Томаш по-прежнему оставался в покое. Опять напоили травами. Аж завидно.
– Может, ты всё же позволишь мне расплести эти чары? – Маржана сказала это скорее из раздражения, с надеждой, что Чонгар сорвётся и они накричат друг на друга, выплеснув кусочки гнева.
– Отстань, – он фыркнул. – Нету на мне ничего.
Ага, как же. Чернота взвилась и словно захихикала. Маржана отвернулась, сжав руки. Пусть мучается и помирает, ей-то что? Прав был, когда сказал, что лучше бы думала про Звенец и великого князя.
Витязи покажут её Кажимеру, а дальше-то что? Пир? Или бросят в сырую темницу гнить за то, что осмелилась служить Велесу так, как это делали князья Добролесские? Вот сиди и думай.
– Ну хватит! – Чонгар потянул за поводья, вынудив лошадей остановиться, а затем подхлестнул, чтобы свернули с большака в перелесок.
Маржана замерла в страхе. От витязя повеяло такой злобой, что её пробрало до самых косточек. Томаш дёрнулся. Баат не пошевелился.
Чонгар остановил лошадей, спрыгнул на землю и потянулся к Томашу. Маржана так и не поняла, что он собирался сделать – рыжебородый проснулся и вопросительно взглянул на Чонгара.
– Ты должен это знать, – витязь выдохнул. – Я поклялся убить Томаша, но вынужден лишь отрезать ему руку.
Баат взглянул на синее небо и улыбнулся так безмятежно. Словно обезумел в один миг и перестал понимать, что творилось вокруг.
– Ну наконец-то, – он потянулся. – Я всё думал, насколько же тебя хватит.
– Ты, – Чонгар сглотнул, – знаешь?
– Даже больше, чем ты думаешь, – Баат спрыгнул на землю и обхватил рукоять меча. – Святейшее неведение! Неужели ты думал, что наши пути сошлись сами собой?
Чонгар нахмурился. Маржана вжалась в телегу, не понимая, чего хочет больше: чтобы они помирились и продолжили путь или чтобы поубивали друг друга, оставив её и Томаша в покое? Вот тебе и Звенец с его князьями и теремами.
– Я знаю, что у тебя за долг, – Баат усмехнулся. – Это очень забавно, друг мой, ведь Кажимер не виноват в смерти Агнеша.
– Откуда тебе знать? – рука дрогнула. Ещё немного – и начнётся драка.
– Сотник не стал разбираться, услышав очередной приказ, – продолжал рыжебородый. – Но кто его отдал, я не скажу.
– Объяснись, – Чонгар обнажил меч.
– Нападёшь на меня – никогда не узнаешь, кто убил Агнеша на самом деле, – пожал плечами Баат.
– Сволочь, – сквозь зубы процедил Чонгар. – Ты мне всё расскажешь!
– Расскажу, – согласился витязь. – Но только когда доберёмся до Звенеца. Убийца твоего брата находится там.
– Поклянись, что не врёшь, – он внимательно, по-охотничьи, посмотрел на Баата. – Перуном поклянись!
– Клянусь, – мягко произнёс тот. – Клянусь Перуном, что не вру тебе, Чонгар.
Буря схлынула. Чонгар с досадой спрятал меч и развернулся. Баат сел вперёд и повёл коней дальше. Из перелеска они выехали в полной тишине.
Маржана сжалась в ком и пожалела о том, что не может провалиться сквозь землю в этот же миг. Её трясло от страха и тревоги, аж слёзы проступили. Пришлось торопливо смахнуть, чтобы охотник не заметил.
Злые витязи не станут утешать девку – скорее наоборот. Раздражать их ещё больше ой как не хотелось.
Со стороны леса наползал туман. То ли показалось, то ли вдали завыли волки. Протяжно, злобно, словно почуяли их. Но телега неслась в противоположную сторону – к полям и большаку. Витязи оставались спокойными – один был увлечён лошадьми, второй хмурился, но сидел неподвижно. А опасность наползала.
Может, их ссора пробила брешь в чарах? А может, это с Маржаной творилось что-то неясное? Она склонила голову вниз и закашлялась, выплюнув капли крови изо рта. Зверь рвал её рёбра, не желая мириться со своей трусливой хозяйкой.
– Только с тобой возни не хватало, – цокнул Чонгар. – Ничего, до Звенеца потерпишь.
В этот миг Маржана пожалела, что не может разодрать ему глотку. Она со стоном повалилась на спину и глухо зарычала.
«Терпи, – пришлось умолять из последних сил. – Ради Велеса, Мокоши, братьев, прошу: потерпи ещё немного».
Скоро всё закончится, даже если не доедут.
2.
Слова Баата звенели в ушах. Спасала лишь клятва. Чонгар цеплялся за неё, как за спасительную нить. А всё остальное, будь оно неладно, рухнуло, рассыпалось на щепки, которые годились, разве что, для растопки костра.
И сотня вопросов, от «почему ты молчал раньше, скотина?!» до «как ты понял, псы тебя подери?!». Как будто лису нравилось его дразнить и подначивать, но эта игра стала совсем невесёлой. Если бы не клятва, Чонгар сдирал бы с него шкуру по кускам и спрашивал раз за разом, пока тот не рассказал бы всё.
Баат об этом наверняка знал или хотя бы догадывался. Раньше, когда лис подначивал других витязей, Чонгар лишь усмехался и качал головой, мол, горячая кровь, что тут поделаешь. Но теперь этот подлец словно стоял над ним и хохотал, прекрасно зная, что не понесёт наказания. Ну ничего, Чонгар спросит с Баата ещё и за это. Плевать, что они делили кров и дрались вместе когда-то.
Потому что лис знал и молчал. Ни друзья, ни собратья так не делают. Они не подставляют своих под удар, не смотрят, как те мучаются и пытаются вырваться из верёвки, свитой кем-то другим. Они, мать их, помогают!
Чонгар рыкнул от злости, но не пошевелился. И он ещё думал, что обманывает Баата! Да и то – не выдержал в конце, признался, когда готов был достать меч и отрубить Томашу руку. А Баат, этот мерзкий лис с его поганой шкурой!..
«Шкура!»
Чонгар усмехнулся и потянулся к его