Она на десять лет младше Сагаловича. Каждый раз он решает больше не встречаться с этой стройной черноглазой вампиршей, но скоро забывает о своем решении, и всё повторяется снова.
«Нет, эта встреча точно была последней!» — подумал он, когда служебная «Волга», как и было условлено, подъехала за ним к остановке в двух кварталах от Юлькиной квартиры. Это он придумал для конспирации, хотя сам понимал, что это секрет Полишинеля: водитель знает, где живет подполковник, и догадывается, что он делает рано утром вдали от своего дома.
«Волга» заехала в Главный штаб, специалисты загрузили багаж и сели на заднее сиденье. Сагалович зашел к себе в кабинет, переложил папку операции «Подснежник» из сейфа в титановый кейс, пристегнул к руке, получил пистолет, без которого носить документы особой важности запрещалось, и сел рядом с водителем. Машина рванулась вперед.
Через полтора часа они выехали прямо на летное поле военного аэродрома и подъехали к Ан-24, который не имел маскировочной окраски и эмблем ВВС, а потому выглядел как обычный гражданский самолет. Правда, внутри он был переоборудован: в передней части находился комфортабельный, облицованный деревом салон главкома, за ним, в хвосте, стояли обычные кресла. К тому же имелся дополнительный бак для горючего и нестандартное радиооборудование.
Сагалович часто летал с командующим и хорошо знал экипаж. Он тепло поздоровался с командиром, подполковником Балаганским.
— Летим в хозяйство Васильцова, Петр! — сказал порученец. — Там ждешь нас, и вместе возвращаемся обратно.
Командир посмотрел на трех специалистов, которые, подняв воротники шинелей, повернулись спинами к пронизывающему ветру.
— Ты с целой бригадой… Сколько ждать-то?
— Два, три дня. Не знаю. Как управимся. Ну, и маршрут запутай, как всегда.
— Ясное дело! Давай, поднимай их на борт, зачем мерзнуть зря… Только предупреди, что последний отрезок пойдем на бреющем, чтобы не испугались.
— А как объяснить?
— Да так и скажи: из конспирации, чтобы от радаров уйти.
Сагалович подумал.
— Не будем раскрывать твои методы раньше времени. Когда испугаются, тогда успокою. А может, и не придется.
— Ну, ладно, поехали!
Перегрузив багаж, специальная инженерная группа стала грузиться в самолет. Люк располагался сзади, но через открытую дверь был виден комфортабельный салон главкома.
— А может, туда сядем? — Филинов без особой надежды кивнул вперед.
— Нет, капитан, здесь располагайся! — добродушно улыбнулся Балаганский. — Когда генеральские звезды получишь, тогда будешь в салонах летать…
— Ну и ладно, — без обиды отозвался Филинов. — Может, и раньше получится!
Двигатели ревели так, что разговаривать было нельзя. Зато спать — можно. Все четверо проспали почти четыре часа и проснулись, когда самолет уже коснулся бетонной полосы полевого аэродрома. Щурясь, они спустились по трапу.
Густой лес с обеих сторон подступал к длинной бетонной ВПП,[10] обнесенной колючей проволокой. В начале ее стояли большой ангар и двухэтажное кирпичное здание администрации, третьим этажом возвышалась вышка командно-диспетчерского пункта с огромными окнами, обеспечивающими максимальный обзор руководителю полётов. На ней торчали антенны радиосвязи и развевался по ветру флаг Военно-воздушных сил СССР. Перед зданием, на прямоугольной асфальтированной площадке стояли бульдозер и поливомоечная КПМ-130 с плугом-отвалом для снега. А в начерченном белой краской круге ждал вертолет, чтобы доставить прибывших в третий полк.
— Ну, что, друзья, приступаем к работе! — сказал Сагалович. Теперь это снова был Железный Вадик.
31 октября 1982 года
Н-ская ракетная дивизия, третий полк
С тех пор как полковник Скиданов стал командиром части, на одиннадцатом уровне УКП[11] он бывал редко.
— Я своё отсидел! — любил говорить он молодым коллегам.
Действительно, двенадцать лет, проведённых за пультом оператора под землёй, — достаточный срок для того, чтобы досконально изучить комплекс и получить стойкое отвращение к тесноте стальной капсулы трехметрового диаметра, подвешенной в шахте на рычагах амортизации, в которой сутками дежурили два оператора «стреляющей смены».
Но сейчас особые обстоятельства: закрутилась такая карусель… Еще месяц назад ничто не предвещало столь резких изменений. Офицеры заступали на боевое дежурство, сменялись, снова заступали, технари в плановом порядке тестировали ракеты, солдаты несли караульную службу, тыловики обеспечивали полк продовольствием, столовая готовила пищу…
Размеренную жизнь на островке цивилизации среди бескрайней тайги оборвал приказ: полк подпадает под Договор ОСВ-2, приготовиться к демонтажу и уничтожению трех шахтных пусковых установок. Начался вывод офицерских семей: жены, дети, узлы, чемоданы, стиральные машины, телевизоры… Шум, гам, недовольство — сумасшедший дом.
Еще через неделю пришла совсекретная шифротелеграмма: две ракеты выключены из плана стратегической боеготовности, в связи с чем из трёх шахт группового старта демонтировать шахты № 1 и № 2, быть готовыми принять иностранных наблюдателей…
К счастью, иностранцы приехали не к ним, а в первый полк. А ему пришла следующая ШТ: в позиционном районе вместо ШПУ развернуть радиолокационную станцию управления и слежения, шахту № 3 передать старшему группы офицеров главного штаба подполковнику Сагаловичу, который наделен особыми полномочиями командования.
И вот еще одно указание: встретить москвичей, подписать необходимые документы, после чего вместе с оставшимся подчинённым личным составом прибыть в штаб армии для распределения по новым местам службы!
«Распределение, — горько думал Скиданов. — Обещают, обещают, а могут и на пенсию распределить!»
Но делать нечего. Отдав необходимые распоряжения по подготовке к убытию, Скиданов выдвинулся на «уазике» к вертолётной площадке и стал ждать. «Хорошо ещё, что не приказали их в Омске встречать», — размышлял он, ища хоть какие-нибудь положительные стороны в происходящих событиях.
Москвичи прибыли своим самолетом на полевой аэродром сорок первой армии, комдив послал за ними вертолет. И вот трудяга Ми-8, вздымая винтами облака снежной пыли, приземлился на посадочную площадку третьего полка и Скиданов, наконец, увидел москвичей. Их было четверо: подполковник, два майора и капитан. Отглаженные шинели, новенькие сапоги. Подполковник с пистолетом на правом боку, в левой руке металлический чемоданчик, пристёгнутый к запястью. «Коды для снятия с дежурства!» — догадался Скиданов.
— Подполковник Сагалович! — представился старший, предъявив удостоверение личности офицера и предписание главкома.
— Полковник Скиданов. Все приказания выполнены, топливо с единиц один и два и обе головные части вывезены, взрывчатка заложена! Единица номер три стоит на боевом дежурстве согласно указанию Главного штаба! РЛС смонтирована, специалисты убыли к месту службы!
— Предлагаю пройтись пешком! — сказал Скиданов. — Стартовая позиция здесь рядом, а в машину мы все не поместимся.
— Там, в вертолёте, наш багаж, — сказал Сагалович. — Пусть водитель с нашим офицером его отвезут.
— Конечно!
Скиданов махнул рукой водителю — подъезжай!
— Товарищ Иванов! — обратился Сагалович к своему капитану. — Займитесь багажом!
Они шли молча. Командир полка рядом с Сагаловичем, майоры держались на некотором отдалении. Старший московской группы молчал, а Скиданов не знал о чем говорить. Снег хрустел под подошвами новеньких сапог. «Паркетные офицеры, штабные», — подумал Скиданов и указал на новую антенну.
— Вот РЛС…
Старший группы никак не отреагировал.
Больше комполка не пытался завязать разговор. Так, в молчании, они вышли к входу в командный пункт группового старта — неказистому домику за рядами колючей проволоки.